Ну и ну!

Я так обалдела, что не сдержалась.

— Вы кто? — спросила, хлопнув глазами.

— Я? — мужичок посмотрел на меня с интересом. — Древнее зло, конечно же.

— Но… — я сглотнула, ошарашенная откровенностью. — Зло же дремлет. Ему положено. Нет?

— Уснёшь тут с вами! — проворчал незнакомец. — То одно, то другое. Не даёте спокойно кануть в лету!

Медленно моргнув, я вгляделась в пришельца. Всё в нём было до обидного обычным. Всё, да не всё.

Тень. Я заметила его тень. Такую мог бы отбрасывать гигантский спрут: с десяток призрачных щупалец колыхались на стене за спиной незнакомца.

— И всё-таки… — хрипло выцедила, черпая смелость из неведомых резервов. — Кто. Вы. Такой.

Мужичок усмехнулся. Лицо его было круглым и морщинистым, а щетина седой.

— Я — первый ректор нашей драгоценной Альма-матер, — заявил он. — Всеслав Милошович Гурьев. И кому как не тебе знать это, Махаллат. Ведь мы создавали систему вместе.

Махаллат? Кто это? Я? Я — Махаллат?

Махаллат… Махаллат… Что-то знакомое…

— Махаллат — иудейская архидемоница, — подал голос Енисей Симарглович. — Пробуждает в людях худшие качества и способна подтолкнуть к злодеянию даже праведника.

Сказав это, магистр снова впал в беспамятство. Ну и дела! Похоже, пришло время брать быка за рога.

— Вы ошиблись, — сказала решительно. — Я не Махаллат. Я Нина. Нина из приёмной.

— Секретарша? — Всеслав Милошович Гурьев явно удивился.

Я кивнула.

— И как, стесняюсь спросить, такая ничтожная букашка меня вызвала?

— Произошла чудовищная ошибка. Вам надлежит немедленно вернуться обратно.

— Обратно? — он недобро улыбнулся.

— Обратно, — подтвердила я. — В преисподнюю. Вы ведь оттуда пришли?

Он смерил меня взглядом.

— Место, откуда я пришёл, не имеет названия. Но там говорят: фарш невозможно провернуть назад. Сейчас именно такой случай, букашка-секретарша. Поэтому готовься к смерти. Долгой и мучительной.

Всеслав Милошович Гурьев вскинул бадик, и помещение затряслось. Сверху посыпались штукатурка, пыль, пауки, книги, тубусы, пожелтевшие листы пергамента, скоросшиватели и пищащие жуки-бумагоеды. По полу, потолку и стенам зазмеились трещины, из которых лился призрачный ядовито-зелёный свет.

Сам же первый ректор заметно раздался в плечах и вырос на полторы головы. За его спиной парусом раскрылись нетопыриные крылья. Кожа сделалась красной, будто он сгорел на солнце, а белки́глаз затопила непроглядная чернота. Бадик превратился в трезубец.

— Мама! — пролепетала я, понимая, что жить осталось недолго.

Я пятилась. Первый ректор хохотал. Архивариус присосался щупальцами к Антону, Злораде и Енисею Симаргловичу, и не было не единого шанса их выручить.

Кошмар кошмарский в третьей степени!

— Пришла пора вернуть своё, — приговаривал соплеобразный монстр, высасывая чужие мозги.

— Вернёшь, — пообещал Всеслав Милошович. — И насытишься сполна! А я позабавлюсь с букашкой.

Гад нацелил на меня трезубец и выпустил огненную струю. Я едва отскочила, укрывшись за ближайшим стеллажом.

— Нет, — покачал головой первый ректор. — Ты не могла одолеть Махаллат. Ты слишком слаба, чтобы тягаться с ней. Ты — жертва. Такие как ты рождены, чтобы пресмыкаться. В этом суть и смысл твоей ничтожной жизни.

Я затаилась, боясь даже вдохнуть. Чего он добивается? Что начну спорить и выйду под удар? Нет уж. Ищи дураков, первый ректор!

— Однако именно из таких букашек получаются превосходные миньоны. Послушные, покорные. Готовые на всё. — Новый огненный залп прорезал темноту, и вспыхнуло два шкафа разом. — Впрочем, твои друзья тоже сгодятся. Когда Архивариус закончит с ними, от них останется только оболочка. Я заставлю тебя смотреть, как гибнут их души… — Ректор снова выстрелил. — Отвечай, где Махаллат, ты, глупая бесхребетная сука!

Так вот, что ему надо! Без демоницы, видать, не живётся. Может, у них любовь?

Возможно… Но это сейчас беспокоило меньше всего. Тревожило другое: неужели опасность демонического вторжения, о которой нам талдычили второй год подряд, действительно существовала⁈ Кто бы мог подумать! Воистину, нет дыма без огня. Ну и дела…

Обидно только, что все противодемонические меры, предпринятые в ЗГУ, оказались пшиком. Ну разве может повязочный режим уберечь от такого вот монстра? Или спасти от Махаллат, способной вселиться в человека так, что никто даже не заметит? Эх! При таких раскладах даже от сигнализации толку — ноль. Хотя…

Я сообразила быстрее, чем Всеслав Милошович обрушил на стеллажи очередную атаку. Метнулась к стене за миг до того, как этажерка полыхнула. Нашла, что искала и, ничтоже сумняшеся, локтем расколотила защитное стекло короба.

Вот оно, спасение! Ну, или хотя бы намёк на него…

— Может, я и букашка, — выпалила хрипло, но вполне себе дерзко. — Зато у меня есть разрешение два дробь двенадцать. И я имею право врубать рубильники!

Я дёрнула рычаг. Сирена взвыла. Ректор разразился проклятиями и подскочил ко мне. Схватил за горло, впечатал в стену и приподнял, отрывая от пола. Я хрипела и дёргалась. Вцепилась в могучее запястье, но высвободиться никак не могла.

— Глупая безмозглая дрянь! Сейчас ты сдохнешь. И никто… никто тебя не спасёт!

— Ошибаешься! — раздалось со стороны входа.

Дверь не открылась, а грохнулась, ибо её попросту вышибли. В проёме я различила настолько странную картину, что решила, будто поехала крышей. Моргнула на всякий случай. Основательно так. Но видение не исчезло.

На помощь мне явился Цверг из Внутренней Службы. Он восседал верхом на козе-Мегере, а за его спиной маячил…

— Кощей Кощеевич! — просипела сдавленно: когтистая лапища продолжала меня душить. — Вы живы!

— Разумеется, жив, — подтвердил Лиходейский. — Я же бессмертный. А тебе, как погляжу, требуется помощь.

— Да, не помешала бы.

Рассвирепевший Всеслав Милошович Гурьев отшвырнул меня в сторону, словно тряпичную куклу. Пролетев метров десять, я врезалась в стеллаж и рухнула на каменный пол. До кучи на голову посыпались списанные учебники в твёрдом переплёте. Больно! И обидно — в библиотеке учебников днём с огнём не найти, а тут целые кипы без дела пылятся.

Безобразие!

Не успела подняться, меня пнули под рёбра. Надо мной возвышался Антон и выглядел он более чем пугающе. Физик улыбался во весь рот, при этом уголок его губ нервно подёргивался. Карие глаза были так широко распахнуты, что напоминали блюдца. Сузившиеся до размеров точки зрачки горели красным.

Я попыталась отползти — не вышло: с тыла зашла Злорада Церберовна. Выглядела ведьма точь-в-точь так же, как мой возлюбленный, за исключением волос — кучерявая шевелюра красавицы вздыбилась, будто от разряда тока. Таким же всклокоченным полудурком предстал и заслуженный магистр словоплетения Енисей Симарглович. Старик заходил сбоку и явно планировал вспороть мне брюхо волшебным безменом…

Кажется, я попала!

— Уважаемые коллеги! — возопила я, метая в одурманенных товарищей книгами: других орудий под рукой не имелось. — То, что вы затеяли, не соответствует должностным инструкциям! За мою смерть объявят выговор! Возможно, даже с занесением в грудную клетку!

— Не трудись! — крикнул Цверг. Карлик был серьёзно занят — дьявольский ректор пытался пронзить его трезубцем и спалить к чертям. Получалось плохо: низкорослый сотрудник Внутренней Службы с лёгкостью уворачивался от огневых атак, а коза-Мегера, позвякивая колокольчиком, скакала вокруг и норовила боднуть Всеслава Милошовича Гурьева в бочину. Когда ей это наконец удалось, карлик ловко отпрыгнул в сторону, сунул руку во внутренний карман пиджака и извлёк… гигантский двуручный меч с волнистым лезвием. Клинок засиял, и гном ринулся в бой. — Они тебя не слышат. Архивариус завладел их разумом. Убьёшь его — спасёшь друзей!

— Но… я… — промямлила, пятясь от напиравших товарищей. — Я… не…