— Само собой, — кивнул Сталин. — Но если мы победим, точнее когда победим, то сможем заставить Англию убрать свои военные подразделения из стран, которые они грабят, тем самым мы ослабим Британскую империю.

— Это мне понятно, — кивнул я. — Я не против вашего предложения, но вы же понимаете, что сам я не могу принять окончательного решения, хотя мне очень хочется разобраться с Англией. Кстати, а вы не опасаетесь того, что Соединённые Штаты могут вступить в войну на стороне Англии? Они вроде бы близки друг другу.

— Они вступят в войну против нас только в том случае, если англичане и немцы смогут перейти в наступление и создать нам серьёзные проблемы, а мы подобного не допустим. Сейчас у нас с американцами довольно хорошие отношения, речи о войне пока и быть не может.

— Тем не менее, американцы прекрасно понимают, что отдать вам всю Европу, это очень серьёзно усилить ваше государство, а в Америке от Советского Союза тоже далеко не все в восторге. Пожалуй, хорошие отношения у вас только благодаря Рузвельту, другой президент уже наверняка прекратил бы оказывать всяческую помощь.

— Насчёт этого не переживайте, — отмахнулся Сталин. — Даже если Рузвельта уберут и у власти встанет другой президент, то сразу объявить нам войну не смогут. Им нужно будет как-то объяснить своим избирателям, как так вышло, что недавние союзники неожиданно стали врагами.

— Англичане никому ничего не объясняли, — сказал я. — Хотя, может быть, вы и правы, осталось решить ещё один вопрос.

— Какой же? — Уточнил Сталин.

— Вы, в случае победы, сможете оказывать влияние на политику всей Европы, а какая выгода нам? Только не нужно говорить, что я, наконец, разберусь с Англией, этого мало. В крайнем случае, с ними можно заключить мирный договор, как бы им это не нравилось. Они ведь тоже прекрасно понимают, что если я начну перекидывать войска, то у них будут серьёзные проблемы. В общем, какая польза будет для Аргентины? Вы поймите меня правильно, я смогу продавить нужное решение, но если мы заключим с вами военный союз, то придётся объявить войну Германии, что может сильно не понравиться гражданам Аргентины. Это дополнительные риски для нашего флота, они просто могут неправильно нас понять. Для вас эта выгода очевидна, войной вы можете решить гору проблем.

— Насколько мне известно, вы сами ненавидите фашистов, — напомнил Сталин.

— Ненавижу, — даже не стал скрывать я. — Когда вспоминаю, как эти твари издеваются над людьми, так вздрагиваю. Только речь сейчас идёт не обо мне, а об Аргентине, чьи интересы я представляю. Даже не знаю, что могут придумать немцы и англичане, чтобы я пожалел о своём решении.

Меня нисколько не смущал тот факт, что приходится вот так торговаться, это политика. На самом деле выгода для Советского Союза очевидна. Взять под свой контроль такую огромную территорию и поставить во главе европейских государств своих людей, это же какая вкусная плюшка. СССР тогда может здорово рвануть вверх и улучшить благосостояние своих граждан. Правда, если они не станут вваливать средства в захваченные территории, а может быть и такое. Я же понятия не имел, как склонить народ на свою сторону, мы просто ничего не сможем взять. В войне с Англией понятно, они сами на нас напали, за это потеряют Мальвинские острова, которыми бредят аргентинские генералы. С немцами делить нечего, по крайней мере, аргентинскому народу. Как уже было сказано, большинству граждан плевать на войну и на то, что фашистов нельзя назвать людьми. Многие даже поддерживают так называемых арийцев. Мне это не нравится, да только народу плевать на все мои хотелки. Будь моя воля, я бы даже не постеснялся отправить войска на помощь русским воякам. Конечно, коммунистом я никогда не стану, но это не значит, что у нас не может быть общих врагов, тем более они и меня считают недочеловеком.

— А чего вы хотите? — Уточнил Сталин. — Может быть, если у вас такие сложности, заключим договор лично с вами? Поможете нам за золото или за другую услугу.

— За золото? — Мне стало смешно. — Иосиф Виссарионович, вы же в курсе, что на данный момент я являюсь богатейшим человеком на планете, золота у меня хватает. Впрочем, когда будете трясти с Англии и Германии контрибуцию, не стоит забывать об Аргентине. Признаюсь честно, не могу сейчас сказать вам ничего конкретного, нужно посоветоваться со своими людьми. Я не отказываюсь, но мы хотя бы подготовим своё предложение. Из меня, знаете ли, плохой правитель. Сейчас вам чего-нибудь наобещаю, а мои советники из такой непростой ситуации смогут выкрутиться более выгодно. Что насчёт вашего предложения помочь по доброте душевной, то простите, но просто так даже птички не чирикают. Тем более моя помощь может ударить по Аргентине, а я всё же несу за это государство некоторую ответственность.

— Понимаю вас, — Сталин был серьёзным, он на самом деле понимал, что все хотят получить из этого конфликта какую-то выгоду, тем более уже понятно, кто в нём выиграет. Если немцы начнут брать верх, то снова окажу помощь Союзу, пора заканчивать мировую бойню.

Из кабинета Сталина я вышел настолько задумчивым, что даже Павел Анатольевич не стал мне ничего говорить, ещё и появилось лёгкое отвращение к себе. Вроде бы я и прав, всё же представляю совсем другое государство, сижу, торгуюсь, а в памяти всплывают лица тех самых детей, над которыми издевались эти проклятые фашисты. Задумай Сталин схлестнуться с Соединёнными Штатами, было бы всё гораздо проще, вроде бы у американцев пока таких грехов нет. Да и сами американцы в своём большинстве вроде бы нормальные и адекватные люди. А что хотят всех под себя подмять, так и я этого хочу, и Сталин тоже.

Впрочем, не о том думаю, нужно поразмыслить, какую пользу может получить Аргентина, если мы поможем в войне и победим. Такой мощный союзник как Советский Союз дорогого стоит, мало кто посмеет враждовать в открытую. Особенно после того, когда к власти в Европе придут их ставленники, все в рот будут заглядывать. В том, что после войны у них с США начнутся разногласия, я не сомневаюсь, сильный конкурент никому не нужен. Но у коммунистов будет серьёзное преимущество — Европа, куда американцы не успеют засунуть свой нос. СССР будет становиться сильнее, понемногу давя своих конкурентов, как бы из-за этого коммунизм не наступил во всё мире.

Забавно будет, если у нас появится серьёзная коммунистическая партия, нагрянут ко мне и потребуют отдать всё имущество в руки трудового народа. Впрочем, ерунда это всё, если люди будут хорошо жить, то всякие провокаторы и агитаторы не смогут найти к ним подхода. Чего они им предложить-то смогут? Давайте всё заберём у богатых и станем жить ещё лучше? Так на это любой грамотный человек ответит, что мне и так неплохо живётся. Тьфу ты, теперь всякая дурь в голову лезет.

— Павел Анатольевич, как там у вас дела с оружием массового поражения обстоят, не изобрели ещё? — Спросил я, чтобы отвлечься от дурных мыслей. — Про атомную бомбу говорю.

— Не первый раз у меня об этом спрашиваешь, — нахмурился разведчик. — Её созданием занимаюсь не я, почему тебя это так интересует?

— Как это почему? — Удивился я. — Зря, что ли, тех учёных помогал захватить? Меня это тоже касается.

На самом деле вопрос был абсолютно не праздный, просто всегда было любопытно, а почему тот же Берлин, захваченный советскими войсками, был разделён на две части между коммунистами и американцами с их союзниками. Я точно помнил, что Советский Союз не только захватил столицу Германии, но и продвинулся дальше, до реки Эльба, где встретил союзников. Получается, вся захваченная территория должна была перейти Советскому Союзу, кто что взял, то у того и должно было остаться. Возможно, какие-то договорённости по этому поводу были раньше, а может, это случилось потому, что Советскому Союзу пришлось уступать из-за того, что у американцев на тот момент уже было ядерное оружие, а у коммунистов нет. Конечно, после войны советская армия раскатала бы в блин любую державу, ту же Англию с Америкой, тем не менее, безропотно ушла с захваченной территории, без ядерного оружия трудно отстаивать свои интересы. Как сказал один из великих: «Мы можем выиграть любую войну, но часто проигрываем мир».