Вляпался я по полной, что бывает, когда возомнишь себя неуязвимым и непобедимым. Оказался в плену у немцев, судя по форме людей, державших меня на прицеле. В чём различается форма разных немецких подразделений и родов войск я не знал, но это была явно не простая пехота.

Судя по тому, что мой магический резерв полный, в небытие я провалялся долго. Надо же, даже не очнулся во время транспортировки, крепко досталось. Конечно, я мог избавиться от тех тряпок, в которые меня замотали, но это ведь не секундное дело, а эти бравые ребята не станут смотреть и ждать, когда я освобожусь. Наверняка сразу же наделают дырок в моей бестолковке, чего хочется избежать. При освобождении получу ожоги, но это ерунда, сам смогу себя вылечить.

Один из стрелков куда-то ушёл, но под прицелом двух пистолетов я себя тоже не слишком хорошо чувствовал, а немцы даже не думали опускать оружие. Похоже, им было приказано сразу же открывать огонь, если вдруг заподозрят неладное. В общем, приходилось лежать и лишний раз не дёргаться. Сразу меня не убили, это радовало, значит, им есть, что мне предложить, послушаем.

Сомнительно, что меня попытаются отдать на опыты и изучение к местным садистам. Для этого придётся как минимум убрать с меня часть тряпок, а это даст возможность к побегу. Опять же на меня плохо действуют разные вещества, яды и сонные зелья. Можно прикинуться уснувшим, а когда их бдительность ослабнет, сбежать порталом, предварительно вырезав всех уродов, посмевших ко мне прикоснуться. Впрочем, вряд ли до этого дойдёт, власти наверняка в курсе того, как я расправился с англичанами. Скорее всего, предпочтут меня просто убить.

Посетитель появился лишь спустя час, за это время стрелки ни разу не опустили оружие, и как только у них хватает терпения и сил. Гостем или хозяином, это смотря с какой стороны посмотреть, оказался сам Канарис.

— Не ожидал, что встречусь с вами при таких обстоятельствах, — заявил он, усаживаясь на стул так, чтобы я его видел. — И не могу сказать, что рад нашей встрече. Вам сейчас вынут кляп, надеюсь, вы и дальше будете благоразумны.

— Тоже не слишком рад нашей встрече, — усмехнулся я, — тем более при таких обстоятельствах. Как я понимаю, меня держат в подвалах вашей разведки? Дайте воды, мне трудно говорить.

Канарис кивнул и меня напоили водой. Кстати, бойцы продолжали в меня целиться, несмотря на присутствие своего начальника.

— Не знаю, что мне с вами делать, — продолжил Адмирал. — Руки чешутся, так мне хочется вас убить. Вы для нас слишком опасны.

— Я опасен для всех своих врагов, — сказал я. — А вы, насколько мне известно, собираетесь заключить с Советским Союзом мир и даже обговариваете совместные действия против англичан. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — усмехнулся Канарис. — Неужели коммунисты вам так доверяют и всё рассказывают?

— Об этом не говорит только ленивый, журналисты обсуждают, так что в этом нет тайны, — вернул я усмешку.

— Сейчас будем думать, стоит ли нам подписывать мирное соглашение, — как бы разговаривая сам с собой, сообщил Канарис. — Ведь теперь вы в наших руках.

— В ваших цепях, — ответил я. — Вы на самом деле такой наивный и считаете, что Советский Союз не разобьёт вас без моей помощи?

— Вы нанесли нам очень много вреда.

— Не спорю, много, но вы бы и без моей помощи проиграли эту войну. Надеетесь на англичан? Напрасно. Достаточно немного изучить историю, чтобы понять, как они выполняют свои договоры. Если война будет продолжаться, то островитяне попытаются добить выигравшую сторону, если она будет достаточно ослабленной. Вам же это прекрасно известно, а завоёванные вами страны тоже в стороне не останутся. Если не сейчас, то в будущем на их территориях начнутся восстания, на подавление которых потребуются силы.

— Как я посмотрю, вы не очень любите англичан, — заметил Канарис.

— Мне на них наплевать, так же как и на вас. Полезли бы на мою Родину, не стал бы ничего делать, — сказал я. — Конечно, с вами сотрудничать тоже не стал бы, не нравятся мне фашисты. Вот взять, например, меня, так разные выродки немцев отчего-то считают себя выше меня, это оскорбительно.

— Мы расформировали подразделения СС, — проворчал адмирал. — Эта идеология оказалось ошибочной, но была нужна для поднятия патриотизма в стране после проигрыша в Первой мировой.

— Ну да, — засмеялся я. — Великих арийцев, захвативших почти всю Европу, разбили восточные недочеловеки. Спустили вас, так сказать, с небес на землю.

— Ещё не разбили, — недовольным голосом сказал Канарис.

— Уже разбили, — не согласился я. — И вы об этом прекрасно знаете, поэтому просите мира.

В подвале наступила гнетущая тишина, глава Абвера что-то раздумывал, то и дело поглядывая на меня. Видно он просто не мог принять какое-то сложное решение. Интересно, а о моём пленении уже знают или его люди всё засекретили? С другой стороны мы же явно сражались не с разведкой, меня могло видеть множество народу.

— Кто-нибудь кроме меня выжил? — Задал я интересующий меня вопрос.

— Ещё три человека, двое скончались позже в больнице, один между жизнью и смертью, вам повезло больше всех.

— Как звать того, кто выжил? — Спросил я.

— Не знаю, — пожал плечами адмирал. — Если вы хотите узнать о своём охраннике, которого вроде бы зовут Юрий, то он мёртв. Его нашли на вас со множественными осколочными ранами.

После такой новости в глазах предательски защипало. Вот как бывает, вроде бы почти не замечал, что он постоянно со мной, а как убили, так хоть волком вой. По-другому и быть не могло, верный Юра никогда бы не сдался без моей команды. Не убей его осколки, погиб бы в рукопашной схватке.

— Примите мои соболезнования, — видно Канарис заметил, как переменилось моё лицо. — Но война есть война, на ней гибнут.

Хотелось ему ответить как-то грубо и напомнить, сколько немцев я перебил, в том числе подчинённых Канариса, но сдержался. Какой смысл сейчас грубить и нарываться на неприятности, мне нужно как-то отсюда выбираться, а пока есть возможность вернуться домой живым, раз до сих пор не убили.

— Ваше пленение наделало много шума не только у нас, но и во всём мире, — сообщил мне Канарис. — Учёные требуют отдать вас им на изучение, но мне кажется, что это крайне опасная затея для них самих.

— Правильно кажется, — усмехнулся я.

— Некоторые требуют просто казнить, — проигнорировал мои слова Канарис. — Но самое интересное, что есть даже такие, кто хочет вас просто отпустить, разумеется, на определённых условиях.

— Что за условия? — Тут же заинтересовался я. — Только не говорите, что я должен работать на вас. Вы же понимаете, что это глупо?

— А почему нет? — Адмирал сделал вид, что удивился. — Уверен, Германия может дать вам гораздо больше, чем Сталин, тем не менее, вы работаете на него.

— Я работаю на себя, — ответил я, — и вы должны это понять. Да уже наверняка это поняли, поэтому непонятно, к чему вообще весь этот разговор. Мне просто не нравится фашизм, а помогаю я советскому народу. Поверьте, мне не слишком интересен коммунизм, на их цели тоже наплевать. Вы же как зараза, которая распространяется по всему миру, одни садисты и убийцы. Насмотрелся я, как вы устанавливаете свою власть в Белоруссии и в ваших лагерях тоже. Сразу видно, что собрали в кучу законченных садистов, которые получают удовольствие от издевательств над детьми. А в большинстве случаев от этого даже нет никакой выгоды, но всё равно издеваетесь. С этим нужно бороться, вот я и борюсь.

— Вы не боитесь говорить мне подобное? — Спросил Канарис. — Ведь именно от меня зависит, будете вы жить или нет.

— А что вы от меня такого услышали, чего сами раньше не знали? — Удивился я. — Или вам хочется услышать, что я готов работать как вол, только отпустите меня? Так это просто глупо, вы же явно не поверите, вот и говорю правду.

— Пожалуй, мне пора, — сказал Канарис, вставая со стула. — Думаю, мы ещё вернёмся к нашему разговору, окончательное решение на ваш счёт ещё не принято.