– Что же вы сразу не сказали? – спросил К.

– Я хотел вас туда отвести, но тут вы меня окликнули, – ответил торговец, словно его сбили с толку противоречивые распоряжения.

– Хватит умничать, – сказал К. – Хотели – так ведите.

На кухне К. еще не бывал: она оказалась на удивление просторной и дорого обставленной. Даже плита была раза в три больше обычной. Других деталей К. рассмотреть не смог, потому что кухню освещала лишь одна маленькая лампа возле входа. У плиты стояла Лени в своем обычном переднике и разбивала яйца в кастрюлю, стоявшую на спиртовой горелке.

– Добрый вечер, Йозеф, – сказала она, оглянувшись.

– Добрый вечер, – сказал К. и указал торговцу на стоявшее неподалеку кресло, в которое он тотчас же сел.

К. подошел вплотную к Лени, наклонился над ней и спросил:

– Кто это такой?

Лени обняла К. одной рукой – другой она помешивала суп, – а затем притянула к себе и сказала:

– Это несчастный человек, бедный торговец, некий Блок. Только посмотри на него!

Торговец сидел в кресле, на которое ему указал К. Он задул свечу, ненужную теперь из-за лампы, и пригасил пальцами фитиль, чтобы не дымил.

– Ты была в ночной рубашке, – сказал К. и повернул ее снова лицом к плите. Она молчала.

– Он твой любовник? – спросил К.

Она хотела заняться кастрюлей, но К. схватил ее за руки и потребовал:

– Отвечай!

– Пойдем в кабинет, – сказала она, – я тебе все объясню.

– Нет, – сказал К. – Объясни здесь.

Она повисла у него на шее и хотела его поцеловать, но К. оттолкнул ее и сказал:

– Давай сейчас без нежностей.

– Йозеф, – сказала она умоляюще и посмотрела ему прямо в глаза. – Не станешь же ты ревновать меня к г-ну Блоку! Руди, – обратилась она к торговцу, – ну помоги же мне, видишь, меня подозревают? И оставь свечку в покое!

– Я тоже ума не приложу, с чего бы вам ревновать, – сказал он с некоторым вызовом.

– Да я и сам не знаю, – сказал К., с улыбкой глядя на торговца.

Лени громко рассмеялась. Воспользовавшись тем, что К. отвлекся, она крепко прижалась к нему и прошептала:

– Забудь про него, ты же видишь, что это за человек. Я немножко вошла в его положение, потому что он крупный клиент адвоката, вот и все. А ты? Хочешь успеть поговорить с адвокатом? Он сегодня очень плохо себя чувствует, но, если хочешь, я о тебе доложу. А на ночь, конечно, останешься у меня. Ты так давно к нам не заходил, даже адвокат о тебе спрашивал. Нельзя пускать процесс на самотек! А я, кстати, кое-что разузнала, надо бы тебе рассказать. Да сними же наконец пальто!

Она помогла ему раздеться, взяла у него шляпу и пальто, сбегала в переднюю их повесить, вернулась тоже бегом и занялась супом.

– Доложить сначала о тебе или отнести первым делом суп?

– Сначала доложи, – сказал К.

Он был зол: ведь ему хотелось сперва обсудить с Лени свои обстоятельства, и в особенности возможное расторжение договора, но присутствие торговца отбило у него всякую охоту. Теперь, однако, его дело казалось ему слишком важным, чтобы позволить заморышу-торговцу оказать сколько-нибудь решающее влияние на его ход, так что он окликнул Лени, уже вышедшую в коридор:

– Нет, все-таки отнеси сперва суп. Ему надо подкрепиться перед разговором со мной – разговор предстоит тяжелый.

– Вы тоже клиент адвоката, – тихо сказал торговец из своего угла с интонацией скорее утвердительной, чем вопросительной.

– А вам-то какое дело? – сказал К.

– Сиди тихо, – сказала Лени. – Так я отнесу ему сперва суп. – И налила суп в тарелку. – Только, боюсь, он сейчас же заснет, он, как поест, быстро засыпает.

– Как услышит то, что я собираюсь сказать, спать сразу расхочется, – сказал К.

Он хотел намекнуть, что намеревается обсудить с адвокатом некое важное дело, чтобы Лени сама начала его расспрашивать, – и только тогда попросить у нее совета. Но она лишь в точности исполняла указания. Проходя мимо К. с тарелкой, она нарочно чуть толкнула его и прошептала:

– Доложу ему о тебе прежде, чем он доест суп, тогда ты раньше ко мне вернешься.

– Делай свое дело, – сказал К.

– Не груби мне, – сказала она, поворачиваясь со своей тарелкой к выходу.

К. не хотел больше сердиться и проводил ее взглядом; теперь он окончательно решился уволить адвоката. Это даже к лучшему, что не вышло заранее обсудить это с Лени. У нее не было полной картины, она бы наверняка посоветовала этого не делать, возможно, даже удержала бы его от расторжения договора, оставив в сомнениях и тревоге, но в конце концов он все же вернулся бы к своему решению – ведь другого выхода не было. Чем раньше он выполнит задуманное, тем меньше будут потери. Кстати, может быть, и торговцу есть что сказать на эту тему.

К. обернулся к нему. Торговец не обратил на это внимания, потому что как раз поднимался с кресла.

– Не вставайте, – сказал К. и подвинул второе кресло поближе к торговцу. – Вы давний клиент адвоката?

– Да, – сказал торговец, – очень давний.

– Сколько лет он вас представляет? – спросил К.

– Смотря что вы имеете в виду, – сказал торговец. – Если по деловым вопросам – я торгую зерном, – то с тех пор, как у меня свое дело, то есть примерно двадцать лет, а если на процессе – вы, видимо, об этом хотели спросить, – то с самого начала, то есть уже больше пяти лет. Да, уже сильно больше пяти лет, – добавил он и вытащил на свет старый толстый портфель. – У меня здесь все записано, могу, если хотите, назвать вам точные даты. Но мой процесс идет, вероятно, даже дольше, он начался сразу после смерти жены, выходит, больше пяти с половиной лет назад.

– То есть адвокат занимается и обычным юридическим сопровождением?

К. придвинулся поближе к торговцу. Связь между судом и обычным правом показалась ему добрым знаком.

– Именно, – сказал торговец и добавил шепотом: – Говорят даже, что в обычных юридических вопросах он проявляет больше рвения, чем в тех, других.

Похоже, он тут же пожалел о сказанном, поскольку положил руку К. на плечо и попросил:

– Прошу вас, не выдавайте меня.

К. ободряюще хлопнул его по коленке и сказал:

– Не выдам, я не такой.

– Он человек мстительный, – сказал торговец.

– Не станет же он мстить клиенту, – сказал К.

– Еще как станет, – сказал торговец. – Если его разозлить, он разбираться не будет, к тому же я ему не очень-то верен.

– Как это – не верны? – спросил К.

– Могу ли я вам довериться? – засомневался торговец.

– Думаю, можете, – сказал К.

– Что ж, – сказал торговец, – я вам расскажу, хоть и не все, но вам тоже придется доверить мне какую-нибудь тайну, чтобы нас обоих что-то сдерживало перед адвокатом.

– Вы очень осторожны, – сказал К. – Но я расскажу вам секрет, чтобы вас совершенно успокоить. Так в чем ваша неверность по отношению к адвокату?

– У меня, – неуверенно начал торговец таким тоном, словно признавался в каком-то бесчестном поступке, – есть, кроме него, и другие адвокаты.

– Но в этом же нет ничего ужасного, – слегка разочарованно сказал К.

– Очень даже есть, – сказал торговец, силясь отдышаться после такого признания. Впрочем, замечание К. придало ему чуть больше уверенности. – Это не разрешается. И уж тем более не разрешается брать вдобавок к адвокату еще и стряпчих. А я именно так и поступил, у меня, кроме него, еще пятеро стряпчих.

– Пять! – воскликнул К., пораженный этой цифрой. – Пять поверенных вдобавок к этому?

Торговец кивнул:

– Сейчас с шестым договариваюсь.

– Но зачем вам их столько? – спросил К.

– Без них никак, – сказал торговец.

– Не изволите ли растолковать поподробнее?

– Охотно, – сказал торговец. – Прежде всего, я не хочу проиграть процесс, это ясно и без слов. Значит, нельзя упустить из виду ничего важного. Даже если мало надежд извлечь выгоду из какой-то определенной ситуации, возможностями разбрасываться нельзя. Я все, что имею, вложил в процесс. Изъял из дела все деньги, например. Раньше моя контора занимала целый этаж, теперь хватает одной комнатенки с выходом во двор, работаю там с мальчишкой-учеником. Ужаться пришлось, конечно, не только из-за денег – я больше не могу так много работать, как раньше. Хочешь чего-то добиться на процессе – все остальные дела придется отложить.