– Вмажь ему, Пашка!

Здесь всё уже выглядело серьёзнее. Обменявшись парой пробных ударов, парни зажглись.

Эту часть боёв я не очень любила. В таком возрасте юноши не думали ни о чём, кроме как дотянуться до морды противника. Свою морду при этом никто не берёг. И вскоре у обоих отроков из носа потекли кровавые ручейки.

– Стоять! – рявкнул староста, следивший за порядком на поединках.

Но юноши, не услышав, продолжили месить друг друга, пока их не растащили старшие парни.

– Ишь волчата, – сердито проворчал староста, но в голосе его слышалось одобрение. – Оставь одних – загрызут друг друга. А ну быстро пожали друг другу руки и разошлись.

Отроки, всё ещё не остыв и злобно зыркая друг на друга, покинули круг.

В этом бою победу никому не присудили. А правила после этого повторили.

– … лежачего не бить, камни в кулаках не прятать, по мужской силе не целить. Кто не услышит моего приказа, тот будет объявлен побеждённым.

Следующие бои отроков прошли спокойнее.

– А теперь пора настоящим молодцам показать удаль! – объявил староста.

К первому поединку старших парней толпа уже разогрелась, и не только мужики. Ор стоял непрерывный. Подбадривали, переругивались, спорили.

– Видел, как он его с крыла?

– Что толку? Не попал же. И получил под силу.

Не первый год мы смотрели на бои, и любая девчонка знала, что «с крыла» – это значит сбоку с размахом, а удар «под силу», то есть под рёбра, мог надолго лишить соперника воздуха.

Очередная схватка закончилась быстро. Один из бойцов пошатнулся от удара в правый бок и присел на корточки, с трудом втягивая воздух. По правилам его уже нельзя было трогать.

– Хватит, Гришка, отдохни! – крикнул староста. – Добрый был бой!

Бойцы обнялись, и я порадовалась, как быстро прошла злость. Победитель подставил плечо проигравшему, и они вместе покинули круг под одобрительные возгласы.

Толпа завопила, и я увидела, как в круг уверенно вошёл мой брат в чистой белой рубахе, подпоясанной красным кушаком, с закатанными до локтей рукавами. Кулаки Сева заранее обмотал кожаными ремнями. Так и свои костяшки целее будут, и лицо противника.

Несмотря на то что последние четыре года никому не удавалось побить моего брата, Сева вовсе не выглядел самоуверенным, его лицо оставалось спокойным и сосредоточенным.

Соперником ему вызвался Демьян, сын кузнеца, крепкий и широкоплечий.

Бойцы поклонились друг другу, как того требовала традиция, и подняли кулаки.

– Начали! – крикнул староста.

Демьян нахрапом сразу же пошёл в атаку, но Сева спокойно уклонился от размашистого удара и тут же ответил быстрым тычком – прямым в область грудины. Несильным, но кузнецов сын покачнулся. Однако устоял. И стал осторожнее.

Парни покружили друг вокруг друга, попробовали защиту, а затем перешли к активным действиям: наскоки, отскоки, удары и защиты.

Бой разгорался. Демьян был сильнее: всё-таки работа молотом по наковальне его закалила. Зато Сева оказался быстрее и ловчее. Он словно играл с противником, то уходя в сторону, то неожиданно атакуя.

– Эх, хорош наш Всеволод! – восхищённо прошептала за спиной какая-то женщина. – Отец бы гордился.

У меня сердце забилось быстрее. Не дожил отец и впрямь мог бы гордиться сыном.

Сева провёл серию коротких ударов, ещё одну. Его руки мелькали с такой скоростью, что сложно было посчитать, сколько движений он сделал. Демьян начал пятиться. Ещё несколько мгновений, и сын кузнеца, пропустив удар в голову, тяжело сел на траву.

– Победа – за Всеволодом! – объявил староста.

Толпа загремела одобрительными возгласами. Демьян поднялся, потирая ушибленную скулу, и протянул Севе руку.

– Добрый бой, – без злобы сказал он. – Не последний. На следующий праздник снова встану против тебя.

– Буду готовиться серьёзно, – ответил брат. – Силы у тебя немерено.

– А теперь, – громко объявил староста, – кто ещё желает помериться силой с нашим победителем?

Толпа притихла. Желающих связываться с Севой с каждым годом находилось всё меньше.

– Я померяюсь, – перекрыл общий гомон уверенный мужской голос.

Милена ахнула и вцепилась в мою руку.

– Это он, Яринка, он, – горячо зашептала она.

Моё сердечко тревожно стукнуло.

В круг уверенно вошёл Ратмир. Белая рубаха туго облегала широкие плечи, тёмные пряди, стянутые кожаным шнурком, открывали высокий лоб. Глаза его блестели азартом, а на губах играла лёгкая усмешка.

– Ох! – восхищённо протянула Милена рядом со мной. – Как же он красив!

Я невольно сглотнула. Да, Ратмир был хорош собой. Милена – счастливица.

Но сейчас меня больше беспокоило другое: как он будет драться с моим братом? Не забудут ли оба о старой дружбе?

Сева, увидев соперника, широко улыбнулся:

– Ратмир! Вот уж не ожидал. Думал, в городе ты поотвык от наших забав.

– Не отвык, – спокойно ответил Ратмир. – Скучал даже. Хотя и в городе забав хватало.

Они сошлись в центре круга. Рядом с Севой Ратмир казался чуть выше, но шириной плеч парни могли бы поспорить. А ещё в движениях Ратмира с первого мгновения почувствовалась особая грация, как у дикого лесного зверя, словно учился он не только кулачному бою.

– Ну что, друг, как в старые времена? – спросил брат, принимая стойку.

– Понеслись, – хищно улыбнулся Ратмир.

Первые минуты бойцы осторожно изучали друг друга. Сева попытался провести свой любимый приём – серию быстрых ударов, но Ратмир неожиданно ловко ушёл в сторону и тут же, сократив расстояние, ответил длинным боковым ударом.

Толпа ахнула. Никто не ожидал, что кто-то сможет так легко, играючи, избежать атаки Севы.

– Ого! – воскликнул в толпе мужской голос. – А городской парень не промах!

Бой становился всё интереснее. Ратмир дрался не так, как наши мужики. Его движения были более точными, рассчитанными. И он словно угадывал наперёд, что будет делать противник.

Сева почувствовал это и стал осторожнее. Теперь друзья дрались с искусством мастеров: каждый удар продуман, каждое движение выверено. И ни один из ударов не достигал цели: защита у обоих была не хуже атаки.

Толпа то и дело охала, когда чей-нибудь кулак проносился в волоске от противника, или когда один из бойцов особенно ловко уходил от опасного удара. Все понимали: тот удар, что достигнет цели, и станет победным.

– Сева, Севушка, – простонала Зарина справа от меня, вцепившись в мою руку.

– Ратми-и-ир… – еле слышно протянула Милена, прижавшись ко мне с левой стороны.

А я? Я же должна была по всему за брата болеть. Я и болела. Каждый раз, когда удар Ратмира грозил кровиночке моей, я вздрагивала. Но и наоборот… когда показалось мне, что Севин кулачище впечатался в лицо Ратмира, я ответно сжала руку Милены.

Но нет, обошлось. Ратмир отклонился так изящно, что мне только показалось, что кулак брата достиг цели. Я выдохнула с облегчением.

И тут же, когда друзья продолжили свой танец по кругу, мои мысли заметались. Так за кого я переживаю?

«За их старую дружбу», – пришёл примиряющий ответ.

Бой тем временем разгорался. Удары сыпались всё чаще. Рубашка на одном из могучих плеч Ратмира пошла по шву, не выдержав напряжения, и Милена сильнее сжала мою руку. Я и сама невольно закусила губу при виде мощного бицепса, перевитого жилами. Невозможно было не залюбоваться.

А в толпе кто-то из стариков одобрительно гоготнул:

– Маловата рубашонка мальчонке!

– Подрос соперник для Севки, – в тон ему прокряхтел другой дед.

Долго никто не мог взять верх. Брат мой был силён и опытен, но Ратмир… Ратмир дрался как человек, который изучал боевое искусство не только на деревенских праздниках. Он был непредсказуем.

Всё решилось в одно мгновение: Сева провёл свой коронный удар – мощный боковой с крыла. Его соперник на этот раз не просто увернулся: он подставил под удар предплечье. Выдержал Ратмир Севин удар, даже не пошатнувшись, и тут же нанёс короткий точный удар прямо в центр – в солнышко.