— Я знаю, кто будет первым, — продолжает она.

В её глазах отражается пламя камина, делая их похожими на глаза зверя. Рыжие всполохи завораживают.

— Мужчина, который напал на трех женщин в прошлом году. Полиция его отпустила — недостаточно доказательств.

— Как ты это узнала?

— Одна из жертв — моя коллега. Я видела, что с ней стало.

Елена сжимает кулаки. В ее глазах решимость.

— Он заслуживает встретить настоящего хищника.

В ту ночь мы не принимаем окончательного решения, но я знаю, что она уже всё решила за нас обоих. И часть меня, та, что устала от бессмысленных убийств, думает: может быть, это путь к искуплению? Быть может, я смогу заслужить прощение. Или, хотя бы, спасти кому-то жизнь, отняв другую.

Следующее полнолуние мы встречаем не в лесу, а на городских окраинах. Елена выследила нашу добычу: изучила его маршруты, привычки, нашла идеальное место для нападения. Он предсказуем. С работы приезжает на машине, ставит ее в одно и то же место, а потом идет к дому.

Когда я вижу его — крепкого мужчину с непримечательным лицом — что-то внутри меня сопротивляется. Кто я такой, чтобы решать, кто достоин жизни? Но Елена уже трансформируется, и мой зверь отзывается на её зов.

Охота коротка и беспощадна. Впервые я убиваю осознанно, с холодной целенаправленностью. Никакого безумного неконтролируемого насилия — только смертельная эффективность. Мы тренировались. К моему удивлению, когда нас двое, контролировать инстинкты намного легче.

После, глядя на растерзанное тело, я не чувствую обычной пустоты и отвращения к себе. Вместо этого — странное удовлетворение.

Елена приближается, её морда испачкана кровью. В янтарных глазах зверя я вижу человеческое понимание. Она наклоняется к трупу. Рвет клыками куртку, и из кармана выпадает что-то блестящее — маленький нож с причудливой рукоятью. Что ж, вот то доказательство, которого не хватило полицейским. Я чую от него запах крови и понимаю, что этот ножик не единожды пронзал тело жертв.

На следующий день в новостях сообщают о гибели мужчины, подозреваемого в серии нападений на женщин.

— Предположительно, жертва нападения диких животных, — говорит диктор.

— В кармане погибшего обнаружен нож, который, по предварительным данным, является орудием преступления в нескольких нераскрытых делах.

Елена смотрит на меня через стол, её глаза светятся торжеством.

— Мы принесли справедливость, — говорит она.

— Впервые наше проклятие послужило чему-то большему, чем утоление звериного голода.

Я хочу возразить, сказать, что мы всё равно убийцы, что нельзя оправдывать зло другим злом. Но внутри просыпается новое чувство — цель. Впервые за годы одиноких страданий я вижу возможный смысл в своём существовании.

— У меня есть список, — Елена достаёт тонкую тетрадь.

— Люди, ускользнувшие от правосудия. Насильники. Убийцы. Те, кто причинил боль и не ответил за это.

Она протягивает мне тетрадь, и я понимаю, что стою на перекрёстке. Могу отвергнуть её путь, попытаться снова запереть нас обоих в клетки на каждое полнолуние. Или принять новую реальность — стать чудовищем, охотящимся на чудовищ.

Я беру тетрадь и открываю первую страницу.

До следующей полной луны остаётся всего двадцать шесть дней.

Первые три месяца нашей "работы" проходят по четкому плану. Елена ведет свою тетрадь, проводит расследования с настойчивостью следователя. Я удивляюсь, сколько информации может добыть обычный человек, если знает, где искать. Она изучает полицейские отчеты, просматривает новостные архивы, общается с жертвами преступлений. Конечно, ей помогает ее журналистский опыт, но раньше она писала в глянцевом журнале о загородных домах и садах. Оказывается, ее призвание совершенно в другом.

Каждое полнолуние мы выходим на охоту. Насильник, избежавший суда благодаря связям. Бывший полицейский, прикрывший убийство за взятку. Бизнесмен, чьи нелегальные химические отходы вызвали вспышку рака в маленьком поселке.

Мы становимся очень осторожными. Никогда не охотимся в одном районе дважды. Изучаем места преступлений, чтобы знать пути отхода. Елена настолько тщательно планирует каждое убийство, что оно выглядит то несчастным случаем, то нападением диких животных, то результатом криминальных разборок.

Постепенно я замечаю, что контроль над зверем внутри становится сильнее. Теперь мы не просто бездумно убиваем — мы выполняем миссию. Моя трансформация становится более управляемой. Боль остается, но я могу направлять ярость, фокусировать ее на конкретной цели.

После пятого полнолуния Елена говорит мне.

— Ты заметил? Мы меняемся, Саша. Зверь и человек перестают быть врагами.

И я понимаю, что она права. То, что раньше было проклятием, теперь становится… не благословением, нет. Но инструментом, который можно использовать.

К шестому месяцу мы работаем как идеально отлаженный механизм. Елена проводит разведку в человеческом облике, я выслеживаю запахи и следы перед трансформацией. Во время охоты мы общаемся на каком-то примитивном, но эффективном языке жестов и звуков. Наши жертвы никогда не успевают поднять тревогу.

До тех пор, пока в наш список не попадает Виталий Керженцев.

Дело Керженцева особенное. Крупный бизнесмен, меценат, любимец публики. И серийный убийца молодых женщин, о чем никто не догадывается. Три исчезновения связаны с ним — Елена уверена. Одной из пропавших была ее подруга по университету.

— У него личная охрана, — предупреждаю я, изучая фотографии его загородного дома.

— Знаю. Но он идеален для нашего списка. Никто кроме нас его не остановит.

Мы готовимся три недели. Изучаем графики охранников, камеры наблюдения, даже выясняем, что в полнолуние Керженцев будет один — отправил семью на отдых, а охрана дежурит только на внешнем периметре.

В ночь полной луны всё идёт не так.

Мы проникаем на территорию тихо, как тени. Трансформация уже началась, когда мы приближаемся к дому. Боль знакома, но теперь контролируема. Наши тела скручиваются, ломаются, вытягиваются, покрываются густой шерстью. Мир становится острее — запахи, звуки, ощущения.

Керженцев в своем кабинете. Одинокий силуэт за окном.

Елена разбивает стекло и прыгает первой — быстрая, смертоносная. Я следую за ней, но что-то не так. Запах… странный запах, не человеческий.

Мужчина поворачивается. В его руке что-то блестит. Не обычный пистолет — что-то массивное, с широким стволом. Он не кричит, не паникует. Только улыбается и направляет оружие на Елену.

Выстрел похож на глухой хлопок. Елена отлетает к стене, в груди зияет огромная рана. Серебро. Я чувствую его запах даже на расстоянии — жгучий, неправильный. Что это? Он был готов/

— Я ждал вас, — спокойно говорит Керженцев, перезаряжая оружие.

— Думали, вы первые такие? Умные звери, решившие стать судьями? Чудовища, решившие, что стали выше всех.

Он направляет ствол на меня, но я предвижу его движение. Ярость и страх придают сил. Я бросаюсь вбок, переворачиваю тяжелый стол, создавая преграду между нами.

— Интересно, — Керженцев обходит стол, держа оружие наготове.

— Вы действительно думали, что выбираете виновных? Что хоть что-то знаете обо мне? Глупцы.

Елена пытается подняться, но из раны сочится темная кровь. Её глаза встречаются с моими — в них боль и предупреждение.

— Я коллекционер редкостей, — продолжает Керженцев.

— А вы — самые редкие экземпляры, которых так не хватает в моей коллеции.

Он усмехается.

Я бросаюсь вперед, когда он на мгновение отвлекается. Удар когтей разрывает его плечо, оружие падает. Но он быстрее, чем кажется. В другой руке появляется нож — тоже серебряный. Лезвие вспарывает мой бок, боль обжигает, но не останавливает. Мы сцепляемся в смертельной схватке. Я чувствую, как серебро отравляет кровь, ослабляет. Керженцев опытный боец — каждый его удар рассчитан.