Информация, которую он выкладывал, была довольно ценной. И сепаратистские настроения провинций мало интересовали Эрика, он смотрел только на маршруты, на финансы, на численность войск и высоту стен. Именно таковы были его агентурные сведения.

Контрабандисты, которые тоже порционно скармливали мне сведения, в основном касались вопросов законности и логистики. Их мало интересовали политические взгляды тех или иных региональных лидеров.

А для меня возможность такого рода диверсии была бы очень соблазнительной. Тем более, что я понимал, каждый день моего контроля за Эклатием и Тройхатом создаёт у его подданных, особенно в тех же южных городах, закономерный вопрос — а так ли крут наш король Вейран? Он не может расправится с бандой каторжан под руководством выскочки. А что он сделает, если мы провозгласим независимость, ссылаясь на древние республики, если мы поднимем из старых запасов забытые флаги?

— Я не люблю предателей, Хранэш, — сказал я медленно, отчеканивая каждое слово. Мой взгляд был тяжёлым, как удар молота. — Сегодня ты продаёшь мне верность баронов, завтра ты продашь мою голову королю Вейрану, если он предложит больше.

Глава 21

Слова и ветер их уносящий

Лис расплылся в ещё более широкой ухмылке, но на этот раз в ней не было лести. Только чистый, незамутнённый цинизм.

— Мы не предаём, командир. Мы продаём услуги. И сейчас Вы — самый перспективный работодатель в регионе. У Вас есть армия и деньги. Никто Вашу ставку не перебьёт.

Я вздохнул. Даже если после таких слов он не почувствовал себя оскорблённым…

— У Вас есть два города, — продолжал Лис, загибая пальцы и поглядывая на меня. — У Вас есть репутация победителя, который не боится запачкать руки. А у короля Вейрана… у него скоро будут очень большие проблемы. Мы просто хотим быть на стороне победителя. И немного на этом заработать.

Цинично, но до отвращения честно. Этот человек был идеальным порождением мира, в котором я оказался. Мира, где выживает не самый сильный или самый благородный, а самый адаптивный.

— Сколько вы хотите? — коротко спросил я.

Хранэш Лис, видя, что его слова попали в цель, закончил свою речь с видом фокусника, достающего кролика из шляпы.

— Мы можем стать Вашими глазами и ушами. Или Вашим кинжалом в спину короля. Выбор за Вами, герцог. Какую роль Вы нам отведёте в этой пьесе?

— Я не театрал. Работа, оплата, сроки, контроль, порядок приёмки, наказание за нарушение.

— Гм. Вот как? За то, чтобы Лесные братья поступили Вам на службу, я прошу двадцать тысяч серебряных марок. И это будет оплатой за полгода вперёд, можете не переживать!

— А кто сказал, что я переживаю? — задумчиво ответил я.

Ну что же, вот мы и пришли к сумме, то есть самому важному во всём его разговоре.

Сумма немаленькая, но разумная. Достаточная, чтобы вооружить несколько сотен человек, подкупить пару-тройку мелких лордов и обеспечить их действия на несколько недель.

Я долго молчал, глядя на Хранэша Лиса холодным, изучающим взглядом. В моей системе координат предательство было системным сбоем, багом, который делал любой юнит ненадежным.

Я откровенно не любил предателей. А такая банда — это переменная с непредсказуемым поведением. Опасная, хотя и потенциально очень полезная. Если только не рванёт в моих же руках.

Наверное, принцип Дона Карлеоне «держи друзей близко, а врагов ещё ближе» тут не работал.

Мой Рой анализировал его, раскладывая на составляющие. Пульс учащен, но в пределах нормы для стрессовой ситуации. Зрачки расширены, но это реакция не на страх, а на объект желания, который он видел во мне. Власть, деньги, возможность. Он был хищником, который учуял более крупного зверя и решил пристроиться к нему в надежде на остатки с пиршества.

Я медленно поднялся из-за стола и подошёл к высокому стрельчатому окну. Мой взгляд упал на флаг Штатгаля, который уже успели водрузить на верхушку ратуши. Чёрное и красное, грязь и кровь. А если точнее, то наша символика кровь, грязь и пот. И курай — символ объединения нас против не-нас.

— Проблема в том, что я не верю тебе ни на грош, Лис, — произнёс я, не оборачиваясь и сменяя обращение «вы» на «ты». Мой голос ровно и гулко разнёсся по залу, заставив Хранэша замереть. — Человек, который предал одного хозяина, с лёгкостью предаст и другого. Это в твоей природе. Это твой системный код. То есть, ты не сможешь служить мне и работать со мной.

Я обернулся и встретился с ним взглядом.

— Моя армия построена на вере и верности. Причём, заметь, не на верности мне лично, а на верности идее, что даже изгои могут построить что-то стоящее. Мы субраса, мы не люди, не орки, гоблины, гномы, эльфы и тролли, а Штатгаль. В Штатгале нет места для тех, кто меняет флаги, как только ветер переменится. Поэтому вы и эти ваши Лесные братья никогда не станут частью моей армии. Я не приму вас.

На лице Хранэша отразилось плохо скрытое разочарование.

Он уже решил, что аудиенция окончена и сделка провалилась. Маска лести сползла, обнажив кислое выражение прожжённого торгаша, упустившего выгодный контракт. Он начал медленно подниматься со стула, его плечи поникли.

— Но я не сказал, что не найму тебя, — продолжил я, резко обернувшись.

Хранэш замер на полусогнутых, его лицо вытянулось от удивления.

Мои глаза сверкнули стальным блеском.

— Я не покупаю твою верность, потому что её не существует в природе. Она не входит в твою комплектацию. Но я покупаю твои услуги, твою жадность, твоё знание региона и твою врождённую способность сеять хаос. Вы, то есть ты и Лесные братья не будете моими солдатами. Вы будете моим инструментом с чётко заданной целью. Как ты там сказал, республики?

Он кивнул, его взгляд цепко следил за каждым моим движением.

Я вернулся к столу и выдвинул тяжёлый дубовый ящик. Одним движением я высыпал на полированную поверхность несколько туго набитых мешочков с серебром. Глухой звон монет в тишине зала прозвучал громче любого аргумента.

Это был язык, который Хранэш Лис понимал лучше всего.

Его глаза жадно впились в цилиндры с монетами. Он был похож на голодного волка, которого прикормили здоровенным куском окровавленного мяса.

— Тут две тысячи серебряных марок. Кстати, а почему не дукатов?

Он скривился.

— Есть мнение, что маэнские марки стали более конвертируемы чем бруосакские дукаты.

— Этого хватит, чтобы начать, — сказал я, подталкивая один из мешочков к краю стола. — Сколько было таких республик?

Лис моргнул и быстро ответил:

— Восемь городов, восемь республик. Плюс два приморских графства. Итого десять потенциально независимых территорий.

— Хорошо. По две тысячи марок за каждую «точку». Итого двадцать. Эти две — копытные, на транспортные расходы.

— Там два города особо крупные, там горизонты… Будет сложно… Можно за них по пять? Нет, хотя бы по четыре.

— Пусть будет по четыре. Контракт, конкретные условия, оплата по факту. Сносите флаг города — подкупом, угрозами, посулами, нападениями на королевского ставленника, на гарнизон, поддержкой региональных сепаратистов. Короче, меня не волнует, сам предложил, значит, представления о способах есть. Оплата по каждому городу. Устраивает?

Я видел, как он мысленно подсчитывает барыши. Его дыхание стало прерывистым.

— Но! Ты будешь отчитываться только передо мной, — продолжил я, понизив голос. — Никто в моей армии не будет знать об этой сделке. Ни один солдат, ни один офицер. Ты — мой грязный секрет, Лис. Моя грусть и бубонная болячка в теле Бруосакса.

Я подался вперёд, глядя ему прямо в глаза. Я видел, как в глубине его зрачков отражается моё лицо.

— Но учти, кинешь меня, я тебя убью. Буквально. А за деньги не беспокойся… Я назначу исполнителем платежей гномий банк, так ты получишь деньги в любой части Бруосакса… или даже за его пределами. А уж хранить секреты они умеют… Как и могила, куда ты попадёшь, если будешь трепать языком. Мы договорились?