Охранник возле палаты Романова был прав наполовину – гэбэшником был только один из подошедших людей, второй оказался председателем Совмина Воротниковым.

– Как они через внешнее кольцо охраны-то прошли? – задал сам себе такой риторический вопрос он, а вслух высказался несколько по-другому, – у меня приказ никого не впускать к товарищу Романову.

– Приказ от кого? – уточнил Воротников.

– От командира девятки, – хмуро уточнил охранник.

– Я отменяю этот приказ, как заместитель председателя КГБ, – сказал гэбешник, – он подчиняется мне, твой командир.

– Впусти их, – раздался слабый голос изнутри палаты, – надо поговорить…

На это уже ни одного из двух охранников не нашлось ни одного аргумента против, поэтому они посторонились, и эти двое смело зашли в палату интенсивной терапии.

– Рад видеть вас, Григорий Васильевич, – с порога объявил Воротников, – в добром здравии.

А заместитель начальника КГБ, это был тот самый Федорчук, вернувшийся к родным пенатам после пятилетней практики в милицейском ведомстве, сделал знак медсестре – она все поняла и испарилась.

– Ну не в таком уж и добром, – усмехнулся Романов, – две дырки в теле никого не делают краше. Но похоже, что на этот раз я выкарабкаюсь. Расскажите мне уже, Виталий Иванович, что это такое было – я совсем перестал понимать обстановку…

– Все очень просто, – Воротников со вздохом уселся на кривоногий стул, Федорчук остался стоять поодаль, – очередной заговор региональных элит это был. Во главе стоят… то есть стояли, ситуация взята под контроль… Алиев, Кунаев и Щербицкий.

– Опять они, – вяло поморщился Романов, то ли от слов премьера, то ли от боли в груди, – но этот раз будет для них последним – это я как главнокомандующий обещаю… а теперь давайте конкретику – кто, как, когда, сколько… да, и куда делась охрана из девятки вчера вечером? Это самое интересное…

– Начальник девятого главного управления КГБ, – доложил Федорчук, – был взят под стражу одним из первых, он и отдал приказ снять охрану с Кремля.

– Его первым надо уволить без выходного пособия, что это за начальник охраны, который себя охранить не сумел, – заметил Романов, – а теперь давайте про все остальное.

– Уши этого инцидента, как я уже сказал, – продолжил Воротников, – торчат из Алма-Аты, Баку и Киева. Немного поучаствовали Тбилиси с Кишиневом, но эти чисто номинально. А мотором, так сказать, и главным орудием у них оказались две подмосковные дивизии, Кантемировская и имени Дзержинского…

– Стоп, в Останкино же в меня стрелял какой-то Лебедь, он же совсем из других подразделений, из ВДВ…

– Командиры этих двух дивизий, Локтионов и Босов, на протяжении последнего месяца вели активные переговоры и с другими командирами, например с этим Лебедем тоже…

– Ясно… – потер ссадину на плече Романов, – а цели какие были у этих бунтовщиков?

– Цели обычные для дворцовых, уж извините за аналогию, переворотов – отодвинуть царствующего товарища в сторону и заменить его на более другого… Алиев с компанией пообещал этим генералам большие должности в Генштабе, вот они и повелись.

– Их уже арестовали, этих Локтионовых? – поинтересовался генсек.

– Локтионова да, Босов пока в бегах где-то… но это ненадолго.

– А что с региональными элитами происходит?

– Я тут принес черновой указ, – Воротников вытащил из папочки листик А4, – согласно которому всех региональных лидеров надо для начала посадить под домашний арест… вот, ознакомьтесь…

– Ага, – начал читать документ Романов, – у меня еще такой вопрос – а куда делись все руководители вчера вечером? Телефоны отключили, охрану сняли, ни до кого не достучаться было…

– Если вы на меня намекаете, Григорий Васильевич, – мягко ответил Воротников, – то у меня телефоны отключили точно так же, как и у вас… и пост поставили в подъезде, чтоб я никуда пешком не смог выйти.

– Черт знает что, – не сдержался генсек, – а Примаков куда смотрел? Это же его прямая подведомственность? – задал он этот вопрос Федорчуку.

– Виноваты, товарищ главнокомандующий, прохлопали мы этот переворот, – потупил глаза гэбэшник.

– Ладно, с вами мы отдельно разберемся, – ледяным тоном сообщил ему Романов, – а указ правильный, давайте ручку, я подпишу.

Он взял у Воротникова самую обычную шариковую ручку, поставил свою заковыристую подпись внизу документа и протянул его обратно.

– Теперь вот еще что… про тех, кто меня выручил в Останкино… это, если не ошибаюсь, были люди по фамилиям Макашов и Руцкой…

– Да, у нас уже есть полная информация про них, – влез с ремаркой Федорчук, – достойные военнослужащие.

– Вот-вот, я именно про это… – закончил свою мысль Романов, – я хочу поговорить с ними обоими, причем побыстрее. И еще один боец помог мне выбраться из метро, как уж его там… Селиванов, кажется, двух остальных не помню, как звали…

– Найдем, товарищ главнокомандующий, – пообещал Федорчук.

– Обязательно найдите, с Селивановым я тоже поговорил бы в ближайшее время. Ладно, на этом все, у меня силы на исходе, – признался генсек.

– Понимаем, Григорий Васильевич, – встал Воротников, – поправляйтесь, врачи в ЦКБ хорошие, быстро на ноги вас поставят…

Но в итоге Романов все же притормозил движение двух руководителей к выходу неожиданным вопросом.

– А что с этим… ядерным чемоданчиком?

– Система Казбек? – тут же развернулись они оба назад и почти одновременно переспросили.

– Ну да… Казбек, кажется… как пачка сигарет…

– Казбек сейчас находится у вашего помощника Михаила Державина, – четко доложил Федорчук, – к нему приставлено два человека охраны.

– Ну хорошо, идите… и Державина тоже ко мне пришлите, можно с чемоданом, можно без…

Спустя месяц

Жизнь в стране Советов потихоньку вошла в свои рамки, наверху произошли крупные перемены, беглого командира дивизии Дзержинского поймали и поместили в Лефортово. Рядом сидели и все остальные руководители заговора, а именно Локтионов, Алиев, Кунаев и Щербицкий. Лебедя поместили отдельно в Сухановку.

И вот с самого утра 10 июня 1989 года в утреннем выпуске новостей ЦТ взволнованная Анна Шатилова анонсировала вечернее выступление Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Романова, в 21-00 оно должно было начаться. Весь остаток дня страна провела в ожиданиях и пересудах.

– А не самый плохой у нас генсек, – говорили одни, – бывали и похуже.

– Денег больше платить начали, – вторили им другие, – да и очереди в магазинах сами собой рассосались.

– Что-то он там вечером скажет, – думали третьи, – может, цены начнет снижать, как товарищ Сталин.

– Или в отставку возьмет и уйдет, как Хрущев, – высказывали совсем уже завиральные мысли четвертые.

Но про цены Романов ничего не собирался говорить, и в отставку явно не собирался, а сказал он примерно следующее, сразу после того, как желтая секундная стрелочка часов добралась до 12-й отметки и прозвучала музыка Свиридова на фоне заставки с летающей звездой рядом с земным шаром. Никакого диктора на экране не возникло, а просто показали сидящего с озабоченным лицом Романова, а внизу побежала бегущая строка «Вы смотрите выступление Генерального секретаря ЦК КПСС».

– Товарищи, – начал незамедлительно говорить он, смотря поочередно в камеру и на бумажки, разложенные перед ним на столе, – я обращаюсь к вам с внеочередным заявлением в связи с последними событиями, которые произошли в нашей стране. Постараюсь быть максимально кратким. Итак, первое – что произошло месяц назад? Произошел военный переворот, вернее его попытка. Группа заговорщиков организовалась и попыталась свергнуть законную советскую власть. В эту группу входили лидеры отдельных республик, а также несколько военнослужащих и работников органов госбезопасности. И они, надо признать, достаточно четко выполнили свой план и в первой половине ночи взяли под контроль все узловые точки управления страной. Однако, нашлись патриоты, которые сломили хребет этому незаконному перевороту, я могу назвать их поименно…