– Не беспокойтесь, товарищ главнокомандующий, – ответил Макашов, как старший по званию, – все будет исполнено в точности, как вы сказали.

– Ну и хорошо, – в последний раз улыбнулся Романов, – а я ухожу в бессознанку.

И на этом он отключился от внешних раздражителей, погрузившись в глубокий обморок.

– Ну чего стоим? – издал он командным голосом приказание, – Романова в больницу, Леонтьеву в эфир!

И тут все и закрутилось, по коридору вприпрыжку прикатили тележку, погрузили на нее Генерального и укатили вдаль до грузовых листов где-то в глубине слева. И товарища Леонтьеву немного подкрасили гримеры, обнаружившиеся в соседней комнате, а затем начали трансляцию на весь Союз, на Европейскую часть по релейной системе телевышек, а далее через спутники Горизонт… в Москве на момент начала передачи из студии «В гостях у сказки» на часах значилось 02.15, а в Петропавловске, например, Камчатском уже почти полдень был, автобусы развозили народ на службу, возле Морвокзала толпились озабоченные поисками работы на рыболовецких судах бичи, а в Рыбачьем сумрачные рабочие начинали чинить потекший реактор на ПЛ К-419 Кузбасс. Во Владике и Хабаровске немного более раннее время было, всего девять с небольшим.

– Дорогие товарищи, – начала зачитывать текст Леонтьева, – граждане, соотечественники! Сегодня ночью в нашей стране была предпринята попытка государственного переворота. Группа неустановленных пока лиц заняла ряд государственных помещений и организаций, арестовала руководителей нашего государства и попыталась подменить собой основы государственного устройства Советского Союза. Сразу могу сказать, что у них ничего из этого не вышло – я, Григорий Романов, как глава партии и страны, жив и здоров и держу ситуацию под полным и абсолютным контролем. Со всей ответственностью могу заявить, что заговорщикам не удастся свернуть нашу страну с выверенного курса. Могу только предложить лицам, совершившим сегодняшней ночью неправомерные действия, сдаться законным властям, тогда к ним не будут применены высшие меры наказания. На всех же прочих граждан, вступивших на путь незаконных действий, обрушится суровые меры пресечения, предусмотренные в законодательстве СССР. Имеющие уши да услышал, как говорили древние римляне, а если ушей у кого-то нет, то пусть пеняет на себя. Сапиенти сат. Дикси.

Таким вот латинским образом была закончена речь главы государства, Леонтьева эти слова прочитала про себя раз три, прежде чем выдать их в эфир. После этого она подняла глаза от бумажки, которую ей передал Романов, и сделала незаметный знак оператору, снимавшему ее речь. Тот выключил камеру, вытер пот со лба и уселся у подножия своего аппарата.

– Ну как? – спросила Леонтьева у Руцкого, тот ближе всего к ней стоял.

– Отлично, Валентина Михайловна, – показал тот ей большой палец, – как будто в гостях у сказки побывал…

А в Вашингтоне с крыши потекло

Президент Соединенных штатов Джордж Буш-старший собрал экстренное совещание в своем Овальном кабинете. Кроме вице-президента по фамилии Куэйл, абсолютно ничем не примечательного, кроме своей относительной молодости (42 года) и несдержанного языка (его будут сравнивать с Черномырдиным по этому поводу), присутствовали новые члены администрации – госсекретарь Бейкер, министр обороны Чейни, советник на национальной безопасности Скоукрофт и свежеиспеченный глава ЦРУ Уильям Уэбстер. Этот последний отличился тем, что возглавлял и ЦРУ, и ФБР, не одновременно, а последовательно, предыдущие десять лет он сидел в кресле директора ведомства имени Эдгара Гувера на Пенсильвания-авеню.

– Парни, – так незамысловато начал свой спич Буш, – что за дьявольщина творится в Москве? Телевидение выдает слухи один страшнее другого… у кого из вас есть достоверная информация?

Руку поднял Уэбстер, президент ему молча кивнул, тогда тот откашлялся и начал.

– В Москве военный переворот, мистер президент (называй меня Джорджем, разрешил тот). По нашим не до конца проверенным данным войсками Московского военного округа заняты все важные пункты страны, а именно – Кремль, Министерство обороны и здание КГБ. Основную роль во всем этом, насколько я знаю, играют две дивизии – Кантемировская танковая и имени Дзержинского, это внутренние войска. Лидеров восстания называют не совсем уверенно, но две фамилии все же всплыли, это генералы Лебедь и Грачев, оба из командования воздушно-десантными войсками.

– Что-то известно о судьбе Романова? – задал главный вопрос Буш.

– На данный момент ничего конкретного… – тихо отвечал Уэбстер, – но есть надежда, что он пока жив.

– Мне нравится это ваше слово «пока», – хмуро сказал президент, – а остальное руководство страны, с ним как?

– Опять же по непроверенным данным они все находятся под домашним арестом…

– Ричард, – обратился Буш к министру обороны Чейни, – в войска отдан приказ о повышении боевой готовности?

– Конечно, мистер.. то есть Джордж – приказ ушел во все подразделения два часа назад, уровень опасности повышен на один уровень, с ДЕФКОН4 до ДЕФКОН3.

– Напомни, что означают эти уровни, – попросил Буш.

– ДЕФКОН5 это готовность мирного времени, – с готовностью начал сообщать Чейни, – ДЕФКОН4 означает повышенную активность спецслужб, мы с ним прожили 30 лет, ДЕФКОН3 это повышение боеготовности войск во время международных осложнений – такое два раза было, в начале Карибского кризиса и во время Войны Судного дня в Израиле…

– Ага, а ДЕФКОН1, очевидно, – закончил за него мысль президент, – это мировой ядерный конфликт, верно?

– Не совсем так, Джордж, – поправил его министр, – не сама война с применением средств массового поражения, но очень большая вероятность ее начала. Такую готовность мы применяли всего один раз, во время учений Опытный лучник в 83 году…

– Что за учения, почему не знаю? – заинтересовался Буш.

– Это был пик напряженных отношений с Советами, – начал пояснять Чейни, – они до этого провели ряд учений максимально близко к границам НАТО, это были Запад-81 и Щит-82, а кроме того у них была еще такая секретная операция Ракетно-ядерное нападение… во время нее русские напрягли все свои разведывательные источники с целью собрать информацию о наших силах сдерживания. Я, как директор ФБР, в это время тоже поучаствовал в ее нейтрализации…

– И еще же в 83 году русские сбили корейский Боинг, – добавил огня Уэбстер.

– Верно, – кивнул ему Чейни, – это стало последней каплей, после которого последовал этот самый Опытный лучник и повышенный уровень готовности.

– Понятно, – потер виски Буш, – так что же мы будем делать в связи со всей чертовщиной?

В этот момент на столе у него зазвонил телефон связи с приемной.

– Момент, – сказал собравшимся президент и поднял трубку, – я занят, Бобби… что?… хорошо, я понял.

– Что случилось, мистер… эээ… Джордж? – спросил вице-президент, видя перекосившееся лицо начальника. – Началась ядерная война?

– Хуже, Джеймс, – ответил ему Буш, – Романов вышел в эфир и что-то там зачитывает… надо включить телевизор, у меня он принимает оба русских канала.

Скоукрофт, как самый младший из собравшихся, подошел к огромному экрану Сони-Тринитрон в левом углу Овального кабинета и включил его, а пульт передал президенту. Тот пощелкал немного и нашел первый канал Центрального телевидения Советского Союза, там в кадре значилась женщина довольно пожилого возраста, читавшая текст на фоне какого-то средневекового замка на заднем плане.

– Это что? – недоуменно спросил Буш, – я не понял…

– Диктор Центрального советского телевидения читает текст от имени Генерального секретаря ЦК КПСС, – ответил Скоукрофт, немного понимавший русскую речь.

– Почему диктор, а не он сам? – тут же вылетел вопрос от президента, – и что она там читает, переводи, раз взялся.

– Почему не Романов, не могу сказать, – ответил помощник по госбезопасности, – но перевести могу… эээ… она говорит, что в Москве сегодня ночью совершилась попытка государственного переворота или как-то так… эээ… заговорщики поплатятся за свои действия или как-то так… эээ… руководство компартией и страной живо и здорово и предпринимает все необходимые шаги для стабилизации обстановки или как-то так…