Annotation
Настоящий, всамделишний маг Миха Титов и его подруга - тоже самая настоящая-стопроцентная волшебница Эля Кантемирова отправляются на "негаторную практику" - им предстоит выживать в экстремальных условиях без применения магии! Шеф Пеллинского экспериментального колледжа привык решать проблемы радикально, даже если проблема эта - самый большой грех магов. И не важно, что к Михе и Эле он относится в самую последнюю очередь
На золотом крыльце — 4
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
На золотом крыльце — 4
Глава 1
Зима
Сессию я сдал средненько. Ну как — средненько? Смотря с чем сравнивать. Или с кем. У Эли одни восьмерки и девятки стояли, например. А Юревич все, кроме прикладного-боевого, на шесть-семь сдавал, Выходцева со Святцевой вообще весь диапазон в своих табелях видали: от минимально-проходной четверки до десятки. А у меня при в общем-то очень приличных баллах две семерки нарисовались. Первая по артефакторике — у Бориса Борисовича. Ну, здесь ничего удивительного, он меня любил особенно и на экзамене вздрючил как положено.
А вторая семерка — по стихиям. Стихийная магия мне никогда не нравилась. Меня преподша наша, Стелла Амвросиевна Выбегалло, даже нонконформистом обозвала. Мол, Титову что угодно, только бы не как все. Мол, я специально на занятиях по стихийной магии ленюсь и не выкладываюсь на все сто, работаю спустя рукава. А я не ленюсь. Я вот базовый минимум — могу. А профильный максимум — это без меня. Кастовать файерболы, махаться водяными плетями, провалы в земле мутить и попутный ветер для кораблей забабахать — не-не-не. Стакан воды из атмосферы, огонек на ладошке, ощущение пустот под землей или там сквознячок — вот это мой стихийный уровень, я его прекрасно знаю. А чтоб выше головы прыгнуть — это выдрючиваться надо и кучу времени потратить. Мне ни того, ни другого не хочется!
Основной моей отметкой в этом семестре стала восьмерка. «Почти отлично», если по-русски. И это закономерно — я же носился, как Сивка-Бурка, вместо того, чтобы учиться волшебному делу настоящим образом! Если бы не Библиотека, вообще слетел бы в середнячки, а так — телепался на страничке колледжа в сети внизу вкладки «Наша гордость». Да, да, такая тут тоже была. Чтобы поддерживать что-то типа соревновательного духа. Получается, я оказался худшим из лучших.
Но зато — инициировался. Нас теперь трое таких на курсе было — Юревич, Ермолова-Кантемирова и я. С Тинголовым в этом плане существовали разночтения: очень уж дар у него редкий. Поиграть на дудочке и привести стадо тварей в несколько сотен голов на убой — это уже уровень мага второго порядка, или нет? При этом в остальном галадрим выше головы не прыгал: тот же огонек на ладошке и стакан воды из воздуха, что и у меня. Даже Ян Амосович разводил руками по поводу нашего Руари.
А я разводил руками под взглядом Барбашина, который укоризненно глядел в мой табель на экране планшета.
— Михаил Федорович Титов, — сказал он укоризненно. — Такой талантливый парень! Одаренный, можно сказать.
— Ну, а что? Я разве подписывался отличником быть? У меня, вон, работы полно, — я сунул руки в карманы. — Имею право, я взрослый человек! Чьим вообще ожиданиям я должен соответствовать?
— Помощник столяра, сборщик мебели, рабочий сцены, курьер, теперь — кровельщик? И еще этот, как его… Консультант по упорядочиванию и формированию библиотечных фондов! — поднял палец мой бывший куратор.
Я аж вздрогнул. Докопались-таки? С другой стороны — а могло быть иначе?
— Применяю свои таланты с Божьей помощью и по собственному разумению, — снова развел руками я. Этот жест в сегодняшнем разговоре становился с моей стороны основным. — Нравится чувствовать туго набитый кошелек в руках. Или на циферки на банковском счету пялиться. Мне голодранцем быть не подходит, пробовал. И вообще, я в одной статье читал, в газете — «нет стыдной работы, есть стыдное безделье!»
— Но библиотечные фонды…? — поднял бровь князь-опричник. — Это каким боком?
— А вы знаете, какая библиотека у деда Кости на Лукоморье? — сделал невинное лицо я. — Я полдетства в ней провел и кое-что в этом смыслю. А тут у нас Ингрия, культурная столица! У людей богатый внутренний мир, они книги любят. Но часто в голове такая каша у местной интеллигенции, что систематизировать свое духовное и интеллектуальное богатство самостоятельно они не могут… Вот я и помогаю!
Больше всего мне в этой моей тираде понравилось то, что я ни разу не соврал. Вот могу же нарезать как положено, если голову включаю!
— Ну-ну… — покивал Барбашин. — Но дело ведь не только в работах, да? Подвиги, любовь…
— Хоть слово скажите про Элю, — я прищурился. — И посмОтрите, что будет.
— Спокойно, Миша, — он даже экран на планшете выключил. — Спокойно. Я ведь не враг тебе, не начальник и даже больше не куратор. Ты взрослый мужчина, по всем меркам, а после второй инициации — мы с тобой и вовсе на одном уровне. Я понимаю, что тебя задергали уже с этой темой, и очень уважаю твой выбор и твое стремление защитить подругу…
— А ее не особенно надо защищать, она теперь с нами тоже на одном уровне, — ухмыльнулся я. — Вон, за окно взгляните, там общежитие в эклектичном стиле, с элементами барокко, неоготики и рококо, видите?
— А-а-ага? — князь со странным выражением лица взглянул в окно, где царил снежный ингерманландский декабрь. — Что, правда — она?
— Ну, — кивнул я. — Вот представьте: свидание, первое-настоящее, после долгого расставания, и девочке захотелось романтики, чтоб все красиво. Ну, и…
— Да-а-а-а… — протянул Барбашин. — Силища, конечно, запредельная. И прям что угодно может трансмутировать?
Мы с Элей после той ночи пошли к директору и признались — без подробностей. Мол, свидание было, встречаемся мы. Котика предъявили. Эльвира в своей обычной манере быстро-быстро принялась рассказывать, как ей хотелось, чтобы было вокруг все эстетично и атмосферно, как она волновалась перед встречей со мной, как я и Бабай Сархан ей сильно помогли, и как ее мама выздоровела. Полуэктов долго ухмылялся в бороду. Конечно, он был доволен, как слон: еще одна инициация второго порядка! Жирный плюс! А нюансы есть нюансы, они в случае с инициациями вообще мало кого волнуют. В конце концов, мы — два взрослых человека, более того, принадлежим к ничтожно малому проценту самых могущественных людей в Государстве Российском! Мы — маги натуральные, настоящие и всамделишные. К тому же — внеклановые.
Ага. Эльвира фамилию поменяла, но клану Кантемировых не присягала и в него формально не вошла. Но это отдельная песня…
— Ну, не прям «что угодно», — сказал я, поминая про себя дракона и его шутки про мушкетеров. — Неживое — лучше, живое — хуже, разумное — вообще никак. Позавчера приезжал Шакловитый — знаете такого? Вот он нас экзаменовал, способности оценивал.
— И что, и что? — заинтересовался Барбашин, кажется, уже и позабыв о цели своего прибытия в Пеллу.
— Привезли машину металлолома, тонн двадцать, наверное. Выгрузили на площадке, во-он там, под куполом. Эля из вторчермета шахматных фигур наделала, в человеческий рост, а я их драться заставил. Рубилово было — у-у-у-у…
— А! Я этот видос в «Эхе» видел. На страничке у Шакловитого. Он любитель эхони выставлять. Но что ваших рук дело — не знал, — вдруг лицо князя просветлело. Улыбка на его лице стала такой счастливой, как будто он разом решил если не все, то как минимум половину своих проблем. Он сказал: — Миша! Так это же прекрасно! Вы же можете отправиться на практику по выживанию вдвоем! А Юревичу напарники и вовсе не нужны, учитывая его ситуацию… Или Тинголова ему определим. Это сильно упрощает дело!
