Мое прости друзьям Кисловскому и Приклонскому Друзья! налейте кубки! Ударим край о край И в скорбный час разлуки Запьем свое «прощай!»… Не глас иноплеменных, Не пушек близкий гром, Не клик врагов надменных С увенчанным челом, Но нежный глас природы, Восторги и любовь Под верный дружбы кров В объятия свободы От вас меня зовут. О други, между вами И мой тернистый путь Усеян был цветами. Довольно ясных дней Близ вас я видел, други! Клянусь во дни разлуки Вас часто вспоминать, В мечтах одушевлять Час дружеской беседы, Где острых слов победы Вы знали замечать И в шутках повторять!.. Где царство и народы В кругу прямой свободы. За чашей пуншевой, При дыме трубок сидя, Пристрастья ненавидя, Судили пред собой! Где тайной скорби силу И близкую могилу Я с вами забывал И радостью счастливой В час думы молчаливой Мой дух воспламенял! Где злобу и пороки Бесчувственных людей, Тщету заслуг, честей, И скрытые дороги Искателей, льстецов, И страстное сужденье, И к истине презренье Смешных лжемудрецов, Где суд невежд пристрастный Дает невеждам путь Ко славе безопасный, Где знания безгласны, Где ум, талант гнетут, — Мы видели – учились… И к почестям стремились Неробкою стезей!.. Исчезни, пламень мой, Когда я вас забуду, Свободные друзья! Вот вам рука моя, Что свято помнить буду Союз сердец святой. Скорее луч денницы В предвестии гробницы Угаснет надо мной! Друзья! налейте кубки! Ударим край о край И в скорбный час разлуки Запьем свое «прощай!»… Приклонский, нам с тобою Еще сквозь мрачных туч Блестит надежды луч — Быть может, Марс трубою Из мертвого покою Нас в поле воззовет Приманчивыя славы И след войны кровавой Нас к цели доведет; Быть может (сокровенье Кто может предузнать?), В пылу огней, сраженья, Как к рати двигнет рать Погибельной стезею, Нам суждено с тобою В добычу смерти злой Предвременну могилу Узреть в земле чужой!.. Но нет, и мысль унылу Забвенью предадим, За чашей круговою Веселою мечтою Свой дух воспламеним!.. Оставя жизни бурной Неласковый прием И блеск честей мишурный, Ты истинным путем, Кисловский, друг свободы, Под сень самой природы Нетрепетно идешь, Где время золотое В беспечности, покое Ты мирно проведешь… Ни громы в отдаленьи, Ни ядер звонкий шум В минуты сладких дум, В часы отдохновенья Тебя не воззовут!.. Под кровлею родною Там счастие с тобою!.. Там дружества приют! И дни твои беспечно, Но быстро, скоротечно В довольстве пробегут. Доколе юность с нами И огненная кровь С свободными сердцами, Друзья! дотоль любовь, И дружбы глас священный. И кубок позлащенный С пенящимся вином, Честь, истина с добром — Нам будут утешеньем И долгом в жизни сей!.. Прямое наслажденье — Не блеск пустых честей, Не славы шаткой сила, Не милости царей, Не злато богачей; Их ранняя могила Во мраке погребет… Нет, к счастию ведет Путь чести благородной, Где ум души свободной, Где совести покой Упрекам неподвластен, С рассудком и душой И с честию согласен! Но, други, час бежит… День ясный вечереет, И в кубках дно яснеет… Всё, кроме нас, молчит, И троица стоит Коней удалых, рьяных, И солнца свет багряный За дальнею горой Сменился темнотой! Природа в неге спит!.. Луна-путеводитель Путь дальний серебрит. Да гений-покровитель В разлуке вас хранит. Итак, нальемте кубки, Ударим край о край И в скорбный час разлуки Запьем свое «прощай!» 1817 (?)
Каменец-Подольск Г. С. Батенькову Хотя глас дружества молчанью твоему Без прекословия и укоризн прощает, Но можно ль нежность дать холодному уму, Который действие с причиной разбирает? Ужели хладная и мертвая Сибирь, Где видны ужасы неласковой природы, Где вьюги, и мороз, и вихорь-богатырь От точки полюса под знаменем свободы Стремятся по горам пустынным бушевать, Могла твой прежний дух и дружбы уверенья, Как кедра сильный ветр главу, поколебать… И силлогизма дать софизму заключенья? Ужель свинцовый час Покрыл прошедшее невозвратимой тьмою, Ужель он заглушил влеченья тайный глас, Который юношей нас съединил с тобою?.. Конечно, в те часы, как мыслью ты летал С Невтоном, с Гершелем в планетах отдаленных, Движенья их, часы, минуты исчислял, Их жителям давал законы непременны, — Чужд бренности земной, О друге забывал, как о пылинке бренной, И гений добрый твой На время оставлял тебя мечтой химерной; Иль, долгу верный раб, в союзе с суетой, Заботой, нуждами и бедством окруженный, Не мог ты жертвовать минутою одной Для друга ежедневно? Но прочь сомнение, ты тот же должен быть: Те ж чувства, чуждые и низости, и лести, И ум возвышенный, способный отличить Талант от глупости, дым суеты от чести, Те ж мысли правоты, размер во всех делах, И поступь, сродная закону протяжений, Те ж Эйлер и Лагранж – в сияющих глазах По тем же степеням высоких уравнений!.. Прости, мой друг, Метафорическим моим уподобленьям! С тяжелой головой, с унынием сам-друг, Могу ли услаждать приятным песнопеньем Твой к бурям приобвыкший слух? К тому ж вожатый мой, Вакх дерзостный и юный, Тогда как я пишу, волнуя бурный дух, — Мои наладил струны!.. Напрасно б стал тебе забавы воспевать, О радостях вещать дрожащими устами И подвиги мои с улыбкой исчислять На поле боевом не голосом, очами… Погибло всё, как сон с младенческой мечтой. Любитель некогда военной непогоды, С прискорбием теперь меч обнажаю свой, Как чадо смелое безвластия, свободы!.. Я свет печальный созерцал — И волос дыбом становился! Когда же глубину души людей познал, Я с светом раздружился!.. Руссо и Тимона невольно оправдал, И, им последовать готовый, Чем более людей боялся и бежал, Тем делались сносней тяжелые оковы! С пустынею в душе, с сомненьем ко всему, Не доверяющий сим тварям ослепленным, Которы в гордости, в невежестве уму Возносят алтари… и гонят ум смиренный… 1817 (?) |
