– Со связью плохо здесь? – спросил Ваня, хотя из общения с Грашей уже знал ответ.

– Да какая связь. Тут и электричества часто нет. В этом Студёном от силы человек пятнадцать и осталось. Ты вообще понимаешь, куда едешь?

Прозвучало тревожно. Как в тех фильмах о глупых блогерах, которые находили в глубинке приключения на свою пятую точку.

– Значит, так, – продолжил Василич. – Ты, вижу, городской совсем. Там в Студёном народ особенный. Странный. Говорят, у них там русалки живут. Сам я в такое не очень-то верю, но бывало, что в тех местах люди пропадали. Там это озеро, ну, оно Студёное и есть, по нему деревню, видать, и назвали. Там компас сбоит, и аккумуляторы быстрее садятся. Так что ты, это, на озеро один не ходи. И вот… – Он потянулся к бардачку, пошарил там ладонью и достал пучок сушёной травы. – Держи. Полынь. Оберег-трава. Ну, мы приехали.

Ваня сжал пучок сероватой, пахучей полыни. Вот это да! Настоящий фольклор, не со страниц книги, а вот так, в ладони! А затем он увидел указатель «Студёное» и поворот. Аграфена написала, что будет встречать его там, так как дальше дорогу от снега не чистят. И правда, возле указателя стояла закутанная в платок и длинную куртку девушка.

Он убрал полынь в карман, поблагодарил Василича. Хотел отдать денег за проезд (заранее посмотрел по приложению, сколько бы стоили услуги таксиста), но мужик от денег отказался.

– Я тут должен был кой-кому, – хмуро процедил он.

Ваня пожал плечами и уточнил, сможет ли водитель забрать его здесь же послезавтра в десять утра, чтобы успеть на поезд. Василич как-то странно поглядел на него, потом вздохнул.

– Приеду, конечно. В десять буду. Только… – он замялся, – только, это, ты не забудь.

– Да не забуду. Послезавтра в десять.

– Да я не про то! – Василич наклонился чуть ближе. – Что бы тебе ни говорили, что бы ни показывали – ты человек живой. И домой тебе надо. К живым людям. Понял?

Ваня оторопело кивнул. Водитель нравился ему всё меньше. За эффектный жест с полынью, конечно, спасибо, но сейчас ему уже было откровенно не по себе.

Парень подхватил рюкзак и вылез из машины.

Василич тем временем как ни в чём не бывало, кивнул Аграфене, но сам выходить не стал.

– Не хочу бубенцами звенеть на таком морозе – отшутился он. – Ну, бывайте!

Солнце потихоньку садилось. Ваня захрустел ботинками по снежной тропинке, наступая на лиловые тени.

– Привет! Я Иван.

– Здравствуй, жених! А я – Аграфена, невеста твоя! – ответила Аграфена и рассмеялась. – Грашей можешь звать.

Ваня поразился, какая же она красавица. Серые, как вода в пасмурную погоду, глаза, точёные черты лица. Настоящая невеста! Только очень бледная.

Они успели обменяться всего несколькими фразами о том, как прошла дорога, когда из-за поворота показалась деревня. Посеревшие от времени деревянные дома живописно рассыпались по склону холма, постепенно подбираясь к озеру. Тёмно-синее, огромное, несмотря на мороз, оно стояло совсем безо льда.

– У нас ключи бьют, – пояснила Аграфена, проследив за взглядом Ивана. – Вот и не засыпает вода.

– Красиво ты сказала, «не засыпает». Как будто вода живая.

– Так она и есть живая, – удивлённо отозвалась Аграфена.

Ваня сделал пару кадров, записал в заметки про «живую воду», и они отправились дальше.

– А вот и тётин дом, – проговорила Граша. Дом стоял ближе всего к повороту, где они распрощались с Василичем.

Большая, высокая изба в северном стиле чуть завалилась набок от времени. Ваня такие видел раньше только на фотографиях. Прямо под крышей шла красивая резьба в виде рыбок и звёзд.

Они постучали, и дверь тут же открылась. На пороге показалась хмурого вида пожилая женщина. Поджав губы, она смотрела так, словно Иван был здесь лишним.

– Возьми меня за руку, – шепнула еле слышно стоящая чуть впереди Аграфена.

Ах, да, они же для тётки пара! Ваня поспешно взялся за узкую ладонь. Варежек Аграфена не носила, и парень даже сквозь перчатку почувствовал, что рука у неё как ледышка. Наверное, она жутко замёрзла, пока ждала его у указателя!

Аграфена чуть сжала его пальцы и как-то победно посмотрела на свою тётку. Та отвела взгляд.

– Тётушка, пришли мы, жених и невеста, от воды до воды, от льда до льда. Пусти нас, – нараспев произнесла девушка.

– Ну, проходите. В другое время не согласилась бы. Да что сейчас-то сделаешь, когда ночи такие тёмные! – в той же манере ответствовала старушка.

Ваня понимал, что он очевидец продолжения того же ритуала, что был и в его голосовом сообщении! Он обязательно расспросит об этом Грашу. Позже.

– А ты, жених, по своей ли воле пришёл? – вперила в него тяжёлый взгляд бабка.

Еле заметно дёрнулась рука Граши.

Кажется, ритуал продолжался.

Ваня постарался прозвучать как можно более убедительно:

– Конечно, по своей! Интересуюсь русской мистикой. Приехал увидеть чудо, – как-то неловко закончил он под испытующим старушечьим взором.

– Этого-то у нас вдосталь, – усмехнулась старуха. – Ладно, проходите. Я там на стол накрыла. Чем богаты.

Тётка выделила Ване маленькую комнатку с кроватью, показала, где рукомойник и прочие удобства. Весело фыркнула, когда Ваня начал по незнанию крутить в стороны сосок рукомойника. – Ничё, городской женишок, научишься. С такой-то невестой! Баню я натопила, как откушаешь, можешь заходить.

– Да я не очень-то по бане, – замялся Иван, который парился полтора раза в жизни, когда-то в далёком детстве.

– Ты что, сказок не читаешь? – спросила неприятная бабка. – Невесту уж успел завести, а в баню ходить не приучен!

Рядом хихикнула Граша. Иван почувствовал, что краснеет, и просто кивнул.

– Садитесь за стол, – скомандовала тётка.

Шаркая, она вынесла тяжёлый чугунок, от которого шёл фантастический аромат. Внутри оказалась картошка с рыбой.

Бабка раздала им по деревянной ложке. В сочетании с советской тарелочкой и клеёнчатой скатертью сама собой складывалась композиция, которую Ваня украдкой запечатлел на телефон.

Еда была горячей и абсолютно не солёной.

– Соль там, – подсказала бабка, кивая на берестяной туесок.

Ваня добавил несколько щепоток, хотел подвинуть солонку девушке, но Граша отмахнулась:

– Нельзя мне.

К квашеной капусте и солёным огурцам, на диво хрустким и сочным, девушка тоже не притронулась. Она вообще оказалась малоежкой, аккуратно выбирала деревянной ложкой кусочки рыбы.

«Наверное, что-то с почками», – подумал Ваня, вспоминая, как мучилась бессолевыми диетами мать друга, у которой нашли почечные камни. Бедняга. Может, по той же причине его новая знакомая была такой бледненькой.

Впрочем, бледность Граши выглядела не болезненно, а как-то так… Нездешне. Словно над спящим зимним лесом вдруг засияла первая звёздочка…

Хрустя огурчиком и разглядывая дверь в подпол, откуда бабка только что принесла кадушку солений, Иван вспоминал особенно жуткие песни «Короля и Шута». Напряжение скакало, лампочка в люстре вспыхивала то ярче, то слабее.

Кажется, Иван ещё не до конца осознал, куда он приехал. Деревня без дороги, за связью ехать и ехать, плюс частые отключения света… Теперь становилось понятно, как здесь могли сохраниться такие старинные обычаи.

В бане оказалось совсем не так, как запомнилось в детстве. Не грязно, не слишком жарко, приятно пахло берёзовым веником и дровами. Можно было помыться, намешав себе тёплой воды в огромном обшарпанном тазу и поливаясь из ковша с деревянной ручкой.

Вернувшись в дом, Ваня почувствовал, как дорога и новые впечатления берут своё. Он уснул, лишь только его голова коснулась высокой, набитой пером подушки в цветастой наволочке. Где-то ворочала горшками Грашина тётка, где-то тихонько устроилась и сама Граша.

Вдруг небо, до этого хмурое, прояснилось. В комнату упал косой лунный луч и пополз по Ваниной щеке, ресницам, щекотно зацепил что-то под рёбрами и едва уловимо потянул парня на улицу. Иван открыл глаза. Ему показалось, что он услышал красивый Грашин смех… Она точно где-то там. Может, уже пошли гуляния, а он всё проспал?