– Довези до станции, – задыхаясь, взмолился Иван. – Заплачу.
– Да залазь уже, совсем закоченеешь!
Ваня кое-как устроился на сиденье, натянул пониже куртку.
Водитель покосился на полуголого пассажира:
– Да что с тобой приключилось-то, браток? За двадцать лет за рулём всякое видел. Но чтоб в декабре ночью купались – такого не встречал. Штаны-то где? Уплыли?
Ваня судорожно соображал, что ответить. Правду? «Видите ли, меня русалки топить хотели»? Мужик точно решит, что он спятил.
– Проспорил, – выдавил он наконец. – Друзья сказали, что мне слабо зимой искупаться. Ну, я и полез. Глупо получилось.
– А-а, понятно, – водитель кивнул. – Молодость, дурость.
Когда они проезжали поворот на Студёное, Ваня не увидел дорожного указателя. Вместо него у обочины стояли белые фигуры с распущенными волосами и огромными чёрными глазами.
– Чёрт… – задушено выругался он.
– Ты чего? – спросил водитель и сделал печку погорячее.
Зазоры
Ирина Невская, Алексей Гибер
«Дорогой брат Петруша!
Пишу второе письмо, не получив от тебя ответа. Надеюсь, ты в добром здравии и дела свои хоть немного поправил.
У нас в Полесьево покамест спокойно. Смотрящие во главе с уездным поставили ведунство на чуткий надзор, нынче все ворожеи только во благо села свои травы жгут. То ли по их милости, то ли по Божьему промыслу, и урожай в этом году удался. Так что, тьфу-тьфу, нисколько не бедствуем.
Вот только грозой иной раз в воздухе веет, а небо-то чистое. Как бы война с чародеями до наших краёв не дошла. Ежели что знаешь о том – напиши непременно! А то совсем запропал ты, от Иванова дня нет никаких вестей! Право слово – волнуюсь. В последнем своём письме ты сообщал, что нужда тебя одолела, так что подумываешь в государевы люди податься. Сильно это меня беспокоит, брат.
Эка жизнь повернулась, гляди! Помнится, прежде всё ты обо мне, непутёвом, тревожился. Всё шалости мои перед мамкой с отцом покрывал, хотя и сам нещадно порою был луплен. Сейчас же у меня душа не на месте, так что отправляю тебе посылку (верю, что довезут в сохранности). И не говори же потом, что брат твой добра не помнит, ха-ха!
А лучше – сам приезжай. Помогу, чем смогу. Тем более что давеча я устроил одно прибыльное предприятие. Подробностей раскрывать тут не буду, а коли приедешь – всё как есть расскажу. Дело, к слову, очень простое, однако помощника мне не хватает. Из местного люда взять никого не могу – одно мужичьё тёмное, необразованное. Суевериями да страхами живы. На меня и то смотрят с опаской, плюются да на воротах знаки малюют. Ну да я, сам знаешь, – пуганый, всё как с гуся вода! Пускай себе тешатся.
Приезжай, Пётр, ей-богу!
Любящий и помнящий тебя брат,
Михаил»
* * *
Перечитав в очередной раз смятое по краям письмо, Пётр сложил его и убрал в карман сюртука. Пришло оно ещё по осени, когда Петра лихорадка свалила. Лежал слабый и немощный, как младенец, но брату немедленно отписался. Так, мол, и так: война до нас пока не добралась, но как только поправлюсь, сразу приеду. Ответа, впрочем, не получил. А теперь уж и весна в самом разгаре, а от Мишани всё ни слуху ни духу.
Извозчик устало стегал кобылу кнутом, пока та неспешно перебирала копытами по чавкающей грязи. Полесьево показалось в низине за поворотом – виднелись одинаково ветхие хибары, небольшая церквушка поодаль, в самом центре – махонькая круглая площадь. За деревьями в поле кормился скот. Мальчишка-пастух покрикивал на коров да размахивал длинной, чуть ли не во весь свой рост, палкой.
– Но, зараза! Куда прёшь?! Но! – щёлкнул кнут, но измученная кобыла ничуть не прибавила шагу.
Пётр размял затёкшие плечи, закрыл глаза и вздохнул.
Все беды остались далеко позади. Там, в глубине страны, пылали пожары, свистели огнецветы, земля красилась кровью и шастали по домам смотрящие, топая тяжёлыми сапогами. Здесь же небо радовало синевой, а птицы свиристели так звонко, будто и не было никакой войны. Будто просто так возвращался Пётр к родителям в родную усадьбу.
Война шла более года, и всё смешалось в единый гул, вой, крики. Петру уже непонятно было, кто несёт мир, а кто смерть; кто казнит его за косой взгляд, а кто обратит в пыль злобным проклятием. Радовался он лишь, что не успел обзавестись женою с детьми – у соседа его в одну ночь полыхнула изба, да и сгорела вмиг, никого в живых не осталось.
К весне, когда зарево от ворожейства показалось за городскими холмами, Пётр решился бежать. Да и сколько тянуть? Если не испепелят заживо, так уведут на войну против магов. Пётр же по природе своей отнюдь не был разудалым воякой. Он был высок, сутул, неуклюж. И потому не без оснований считал, что стоит ему только показаться на поле боя, как первое же случайное заклятье сразит его наповал. А умирать где-нибудь на болоте, оставив голову мавкам на радость, в планы Петра никак не входило.
Отправился ночью – пешком, через поле, потом напрямки и в посадку. Гремело всё ближе, зарева вспышками освещали небо, но Пётр уже прятался за деревьями, пробираясь сквозь кустарники, уходил от города всё дальше и дальше.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
