Локис вырезал стропорезом из торчащего поблизости деревца длинный шест – наугад по болоту не ходят даже танки. Прощупывая шестом теплую темную жижу, он, подняв повыше руку с пистолетом, двинулся туда, где сквозь заросли белел парашютный шелк.

Эти двести метров Локис шел добрых полчаса, где по колено, а где и по пояс в мутной воде. Наконец, когда до белесого пятна осталось шагов двадцать, из зарослей донесся напряженный шепот:

– Вовка? Медведь, ты?

– Я, Сашка.

Когда Локис добрел до островка вроде того, на который приземлился сам, только повыше и пошире, Петренко показался из зарослей и протянул руку:

– Давай, Медведь, выбирайся на сушу. Ты у нас все-таки зверь не болотный.

Из Сашкиного парашюта по-быстрому соорудили простенький навес. Конечно, высохнуть не стоило и мечтать, но хоть за шиворот не льет, можно передохнуть. К счастью, здешние дожди теплые. Локис снова включил рацию. Перебрал позывные всех членов группы на разных частотах – но из наушников слышалось только монотонное шипение, перебиваемое треском разрядов. Ни командир, ни кто-нибудь из парней не отвечали. Вода тем временем поднялась так, что островок уменьшился вдвое.

– Я смотрю, ты без винтовки остался? – осторожно полюбопытствовал сапер.

– Ага, – кивнул Локис с расстроенным видом. – Утопил. Не то бы она меня утопила. Как чувствовал, перед заброской командира на пистолет раскрутил. Плохо только, что к нему всего две обоймы. Гранаты на месте, как видишь. А ты сам-то ничего не посеял?

– Да нет вроде. Пока. Не расстраивайся так. – Петренко утешительно похлопал его по руке. – Руки, ноги, голова целы? Значит, десантник опасен для окружающих. Как говорил один умный человек, иногда оружие может помешать солдату выполнить боевую задачу.

– Сам придумал? – Локис не удержался от смеха.

– Нет, наш комбат в учебке любил так говорить. Ну что, Вовка, что делать будем?

– Найдем место повыше да посуше и переждем до утра. Может, хоть дождь кончится. Хотя это вряд ли...

– А потом?

– Приказа, старшина, никто не отменял – двинемся в заданный квадрат. Там посмотрим. Достань-ка джи-пи-эс, посмотри, где мы.

– А твой что?

– Мой, кажется, захлебнулся. Я ведь при посадке с головой ухнул, хорошо еще, что не глубже.

Сапер извлек из нагрудного кармана GPS-навигатор, включил:

– Смотри-ка, работает. Ага, до нужной точки – примерно тридцать километров...

...После удара молнии самолет доживал последние минуты. От рокового разряда и второй двигатель, еще работавший, зачихал и задымился. Десантироваться не получилось – «Провайдер» стремительно терял высоту, раскачиваясь из стороны в сторону и с носа на корму и рывками проваливаясь вниз. Вставших у края рампы десантников, готовых прыгать, швырнуло внутрь. Теперь оставлять самолет было опасно – слишком низко, никакой купол не успеет погасить скорость падения. Каждый пытался ухватиться хоть за что-нибудь, чтобы не летать из угла в угол, как шарик в пейнтболе.

– Будем садиться на болото! Держитесь! – прокричал пилот, но десантники скорее догадались, чем услышали, что он пытается им сказать. Механизм рампы после удара молнии заело, и ревущие потоки воздуха стремились вымести из грузового отсека все, что не было привязано или привинчено.

Пилот успел за это время сократить расстояние до цели втрое. Перевалив из последних сил через заросшую лесом невысокую гряду, истративший весь запас высоты транспортник жестко плюхнулся на широкое брюхо и заскользил, поднимая тучи брызг и с оглушительным треском подминая кусты и чахлые деревца. При этом на каждой кочке самолет кренился то на левый, то на правый борт. Оба двигателя дымились, корпус трещал и вибрировал. Десантников швыряло из стороны в сторону. Тех, кто оказался в момент удара ближе всех к открытой рампе, похоже, просто вытряхнуло из самолета. И нельзя было сказать, кому повезло больше – им или тем, кто остался внутри «Провайдера». Проскользив так метров двести, потерявший управление транспортник вдруг подпрыгнул, словно на трамплине, а потом резко клюнул носом, влетев в скрытую поднявшейся водой котловину небольшого озерца. В разбитую носовую часть хлынул мутный поток, мгновенно заполнив пилотскую кабину и большую часть грузового отсека, в котором еще в момент удара о землю погас свет... Шелест, треск, скрежет... Наконец все стихло. Наступившую тишину тут же вытеснил всепоглощающий гул тропического ливня...

Открыв глаза, Туманов понял, что лежит лицом вниз, в промокшем насквозь камуфляже на стволах двух упавших впритык друг к другу деревьев, словно в парке на скамейке, и что ему повезло – жив и ничего не сломано. Однако двигаться было больно – словно все тело было одной большой шишкой. Больно – значит, ты живой, вспомнил он старинную мудрость и попытался усмехнуться. Хотя, скорее, скривился от боли. «Интересно, сколько я так уже лежу?» – подумал он, ощущая легкий озноб. Дождь лил по-прежнему. В Подмосковье такое лежание под дождем закончилось бы гарантированным воспалением легких даже для самого закаленного организма. Но здесь вода была довольно теплой. Значит, можно надеяться, что все обойдется.

Когда «Провайдер» рухнул на болото, полковник не сумел удержаться на ногах, и его здорово приложило головой о переборку. Поэтому как он выбрался из тонущего самолета, полковник вспомнить не смог. Туманов бросил взгляд туда, где вспышки молний периодически высвечивали самолет, с трудом различимый в темноте. Носовая часть «С-123» вместе с левым крылом уже полностью ушла под воду. Грузовой люк тоже. Над поверхностью болота остался только верх задней части фюзеляжа с хвостовым оперением и слегка задравшееся вверх правое крыло. Это означало, что внутрь самолета нечего и лезть. Воздуха там нет, к тому же в такой мутной воде и собственного носа не увидишь, тем более что сейчас ночь. Судя по всему, самолет влетел в какую-то яму или озеро – там, где была кабина самолета, глубина сейчас составляла не меньше пяти метров.

– Командир!

Он повернул голову. Рядом, на другом конце «лавочки» при следующей вспышке обнаружилось двое десантников. Пулеметчик и медик. Причем врач, похоже, еще не до конца оклемался. Только двое... Еще двоих он увидел в воде, но эти двое уже свое отвоевали – лежали на мутной поверхности, раскинув руки и уставив в небо неподвижные взгляды. Полковник узнал бойцов: тот, что ближе – Кузьмин, гранатометчик. Второй – Карнаухов. Оба прошли Чечню без единой царапины, а вот здесь удача от них отвернулась... Туманов огляделся и понял, что его привела в чувство волна, ударившая по лицу. Снова, выходит, повезло – не захлебнулся. Полковник наклонился и поймал руку мертвого гранатометчика. Подтащив труп поближе, он снял с тела патронташ и винтовку с пристегнутым гранатометом. Пользоваться этой штукой он и сам умел. Потом извлек из нагрудных карманов запасные магазины, половину протянул медику. «Прощай, солдат», – прошептал командир, отпуская тело Кузьмина. Вода продолжала подниматься, а «лавочка» отказывалась всплывать. С одного конца ее удерживали корни, второй придавило стволами других упавших деревьев. Следовало перебраться в более безопасное место, если таковое имелось в округе.

Туманов посмотрел на самолет – можно взобраться на хвостовую часть, если получится доплыть. Должно получиться. Он свалился в воду и поплыл, ориентируясь при вспышках молний на торчащую над поверхностью лопасть левого винта. Морщась от боли, вскарабкался на фюзеляж, воспользовавшись погрузившимся в воду крылом как трапом. Уцелевшие десантники последовали его примеру.

Отдышавшись, командир вытащил GPS-навигатор и включил его. Тот показал, что они приводнились к западу от лагуны Каратаско, не дотянув до расчетной точки высадки чуть больше десяти километров. То есть до самого объекта надо прибавить еще парочку. Полковник попытался изменить масштаб изображения, чтобы лучше сориентироваться, но тут экранчик прибора подернулся какими-то зигзагами и потух – похоже, в треснувший корпус попала вода и нежные японские микросхемы сдохли. Причем окончательно. Но Туманов успел засечь направление на цель относительно затонувшего самолета. Мертвый транспортник был сейчас надежнее компаса – вряд ли его что-нибудь теперь сдвинет с места...