— Боярин, — произнёс я ровно, — вы сейчас обвиняете меня в том, что я отравил четырёх кандидатов на глазах у сотен свидетелей, включая себя самого, чтобы потом героически поймать собственного агента? Это ваша версия?

— А почему бы и нет? — собеседник сделал шаг вперёд, пошатнулся, но продолжил. — Вы единственный, кто не пострадал! Вы знали о яде! Всё это — спектакль!

— Тогда наблюдайте внимательно, — отрезал я. — И запоминайте каждое слово. Потому что если этот человек окажется моим агентом, можете требовать моего ареста, но если нет — я потребую от вас публичных извинений за клевету. При всех присутствующих. А в случае их отсутствия вызову на дуэль. Вам всё ясно?

Аристократ сжал челюсти, но кивнул.

— Хорошо, — я повернулся обратно к агенту. — Сейчас узнаем правду.

Взгляд официанта был холодным, отстранённым. Специалист до мозга костей.

— Кто тебя послал? — спросил я негромко.

Молчание.

— Отвечай! — повторил я, и в голосе зазвучала Императорская воля.

Давление легло на разум агента, как тяжёлая плита. Я чувствовал, как он сопротивляется, как пытается выстроить ментальные барьеры. Хорошая подготовка. Но недостаточная.

— Дмитрий… Корсаков, — выдавил он наконец сквозь стиснутые зубы.

— Кто тебя нанял?

— Павел Сухов.

— Кто такой Сухов?

— Посредник… Он даёт задания.

— Как ты с ним связываешься?

Агент дёрнулся, пытаясь вырваться из хватки Ярославы. Бесполезно. Императорская воля давила сильнее, и он застонал от боли.

— Он сам находит меня. Передаёт инструкции.

— Где?

— Разные места. Меняет каждый раз.

Интересно. Классическая конспирация. Куратор держит агента в неведении, сам выбирает места встреч.

— Как ты должен был доложить о выполнении задания?

Пауза. Агент корчился, его лицо исказилось, но я был неумолим.

— Прийти на место через час после выполнения. Складские помещения на окраине. Восточная сторона напротив трактира «Хромая утка».

— Сухов будет там?

— Да.

— Кто стоит за Суховым? Кто настоящий хозяин?

— Не знаю! — агент почти закричал. — Сухов не говорил. Только приказ. Передал аванс. Ничего больше!

Собеседник не врал. Его действительно держали в неведении, чтобы при допросе не смог выдать всю структуру. Стандартное построение подпольной организации — агенты разделены на изолированные звенья и не знают друг о друге. Если одно звено провалится, остальные останутся в безопасности.

Воронцов, хрипло дышавший, закричал:

— Как удобно использовать магию для допроса. Кто проверит, что вы не вкладываете ему в голову нужные слова? Может, вы просто заставляете его лгать?

Я посмотрел на него холодно:

— Тогда поезжайте со мной, — ответил я холодно. — И убедитесь сами, что этот Сухов существует. Или вы предпочтёте остаться здесь и продолжать визжать о заговоре? Приглашаю всех желающих присоединиться ко мне.

Глава рода Воронцовых, всё ещё бледный, уставился на меня с ненавистью, но промолчал.

Десяток бояр вызвались ехать со мной. Любопытство, желание увидеть правду своими глазами, а может, просто азарт — мотивы были разными. Воронцов, шатаясь и придерживаясь за стену, тоже пошёл.

Пока мы ехали на окраину города в нескольких машинах, со мной уже связался Коршунов, которого Ярослава ввела в курс ситуации:

— Мозги набекрень, воевода! Этот тип появился во дворце только вчера. Подменил настоящего официанта, который внезапно «заболел». Чистая работа. Мастак.

— Кто за ним стоит?

— Если б я знал, но дельце пахнет скверно. Слишком всё аккуратно, слишком продуманно.

Складские помещения на восточной окраине представляли собой ряд старых кирпичных зданий. Мы окружили нужный склад. Я вошёл первым, Ярослава прикрывала. Воронцов и бояре следовали за нами.

Сухов был внутри. Мужчина лет сорока, невзрачный, в тёмной куртке и джинсах. При виде нас его правая рука дёрнулась к карману. Я мгновенно среагировал — чужой пистолет, прорвав ткань, вылетел ко мне и завис в воздухе. Павел, если и удивился, то виду не показал. Лишь его челюсть дёрнулась — весьма характерным образом. Он раскусывал капсулу.

Я среагировал мгновенно. Металломантия ударила точечно, сфокусированно. В задних зубах Сухова имелись пломбы — я чувствовал их даже отсюда. Мгновенно нащупал металл, схватился за него магией и приказал растечься.

Жидкий металл хлынул в рот агента, обволакивая язык, нёбо, внутреннюю поверхность щёк. Яд из раскушенного фальшивого зуба встретился с металлическим барьером — капли отравы остались изолированными, не попав в кровоток через слизистую.

Павел захрипел, попытался сплюнуть, сжал челюсти. Я рванул металл на себя магией. Сгусток с захваченным ядом вылетел сквозь стиснутые до хруста зубы — один из передней четвёрки не выдержал давления. Его выбило вместе с металлом. Противник взвыл, схватился за окровавленный рот.

Металлический шарик с вкраплениями яда шлёпнулся на пол склада. Я раздавил его каблуком, размазав по бетону.

— Не стоило, — сказал я холодно.

Сухова скрутили и поставили на колени. Кровь всё ещё сочилась из его рта, окрашивая подбородок. Он сплюнул, вытер губы тыльной стороной ладони и посмотрел на меня с холодной ненавистью.

— Кто ты? — спросил я, и не церемонясь.

Сухов попытался сопротивляться. Я видел, как напряглись мышцы его шеи, как сжались челюсти. Но Императорская воля давила, неумолимая, как жернов.

— Павел Сухов, — выдавил он наконец. — Куратор агентурной сети.

— Чьей сети?

Пауза. Борьба. Воля усилилась, и пленник застонал.

— Гильдии Целителей.

Шёпот пробежал по рядам бояр. Воронцов, стоявший в первом ряду, дёрнулся вперёд:

— Лжёт! Вы заставляете его лгать!

Я не обратил на него внимания, продолжая давить на разум агента:

— Зачем Гильдия организовала отравление кандидатов?

— Месть, — Сухов говорил монотонно, его разум трещал по швам. — За убийство Железнова и усиленных бойцов под стенами Угрюма.

— Какова была цель операции?

— Убить всех кандидатов. Погрузить княжество в хаос междуцарствия. Не дать вам укрепиться.

Тишина. Мёртвая тишина. Даже Воронцов замолчал.

— Кто отдал приказ?

— Не знаю. Приказы приходят через цепочку. Я знаю только своё звено.

Я перестал давить, и Павел осел на пол, тяжело дыша. При обыске у него нашли магофон и несколько порций мутной жидкости, которая наверняка окажется ядом. Улики были неопровержимыми.

Когда я повернулся к боярам, они смотрели на меня по-новому. В глазах некоторых читалось уважение, смешанное с опаской. Боярин Селезнёв, пожилой аристократ с седыми бакенбардами и короткими усиками, первым нарушил молчание:

— Маркграф Платонов, вы спасли нас от катастрофы.

— Вы раскрыли заговор, — добавил другой боярин, кивая. — Если бы не ваша решительность и быстрота…

— Княжество было бы обезглавлено, — закончил третий.

Дворяне переглядывались, кивали, шептались между собой. Кто-то одобрительно похлопал соседа по плечу. Кто-то смотрел на меня с неприкрытым восхищением.

А Харитон Воронцов стоял в стороне, опираясь на стену склада. Его лицо было бледным — не от яда, а от ярости. Челюсти стиснуты так сильно, что желваки ходили ходуном. Руки сжались в кулаки, костяшки побелели.

Наши взгляды встретились.

В его глазах горела такая ненависть, что казалось, воздух между нами раскалялся. Я оказался невиновен. Более того — я стал героем. Человеком, который раскрыл заговор, захватил преступников, спас княжество от хаоса. Именно тем, кого избирают князьями в кризисные времена.

Он ничего не сказал. Только продолжал смотреть на меня с такой яростью, что я почти физически ощущал её вес. Потом резко развернулся и пошёл к выходу, не оглядываясь.

— Боярин Воронцов, — окликнул я его спину. — Вы обещали извиниться за клевету. Я всё ещё жду.

Харитон остановился на мгновение. Плечи напряглись.