Через три недели командировки Герман Петрович вернулся в Москву и попросился к Руденко.
Генпрокурор, недовольный тем, что важняк записался к нему через голову своего непосредственного начальства, все же изобразил вежливую улыбку.
— Роман Андреевич, я конечно понимаю как это выглядит, но все же решился первому доложить о результатах своей командировки именно вам.
Генпрокурор тут же убрал улыбку с лица и стал собранным — Я внимательно слушаю вас, Герман Петрович.
— Убийство следователя по особо важным делам республиканской прокуратуры выявило преступления, которые тот совершал, прикрываясь буквой закона. Я изучил все дела, которые вел Жавнерович и встретился со всеми осужденными, которых он отправил своими липовыми делами в суд и со всеми свидетелями. Такое впечатление, что у нас на дворе тридцать седьмой год! Все признательные показания из подозреваемых выбивали, ни о каком расследовании не было и речи — Жавнерович хватал любого, на кого можно было повесить чужое преступление. Было даже два убийства, я даже в ходе расследования нашел настоящих преступников. И самое страшное, что стоящие выше покрывали все это беззаконие, не проверяя ни фактов ни улик. Судьи. К ним тоже огромный вопрос, они что, не видели что дела были шиты белыми нитками? Я из профессионального интереса поднял несколько свежих дел других следователей, которые готовились к передаче в суд. Те же побои, пытки, с помощью которых подследственные оговаривали себя и подписывали любой бред, который им подсовывали. Боюсь, что это не только в БССР, нужна комиссия по пересмотру всех дел за последние пять лет минимум, по всей стране. Я даже в растерянности — рук не хватит.
Руденко откинулся в кресле — Что вы предлагаете?
— Я слышал, что сейчас начались проверки сотрудников разведки. Может быть пришла пора привлечь гипноз и для проверки сотрудников Прокуратуры? Начиная с Генеральной и я готов первым пройти эту проверку.
Руденко закусил нижнюю губу, размышляя о последствиях этой проверки. Если инициатором выйдет он, генпрокурор, то все выявленные нарушения и преступления сможет списать на подчиненных. А вот если Комитет прознает про итоги расследования Каракозова, то пострадает определенно он как сознательно решивший скрыть то, что накопал его важняк.
— Я свяжусь с товарищем Судоплатовым, выясню когда он сможет оказать нам помощь.
Судоплатов звонку Руденко удивился и, поняв суть проблемы, ответил — Товарищ Руденко! Предлагаю для начала провести проверку с помощью наших полиграфов, приборов для выявления тех, кто пытается соврать. А затем тех, кто покажется подозрительным, мы проверим и гипнозом.
— Товарищ Судоплатов, разве ваш полиграф не может определить на все сто процентов врет или нет человек?
— Бывает, что или человек пытается обмануть прибор, этому учат иностранных шпионов, или просто какие-то причины мешают прибору выявить однозначный ответ. Таких если они поддаются внушению и выявляет гипнотизер.
Политбюро заслушало Генпрокурора о результатах расследования убийства важняка в Минске. Маленков обратился к Судоплатову — Павел Анатольевич, похоже прокуратура не в состоянии найти преступников, убивших следователя республиканской прокуратуры. Подключайте своих сотрудников. Не хватало, чтобы граждане подменяли собой закон!
Судоплатов пожал плечами — Безусловно, я прикажу минским товарищам помочь в розыске преступника, но сомневаюсь, что мы его найдем — подключаться нужно было в самом начале расследования, по горячим следам.
Маленков вздохнул — Главное не допустить повторных убийств!
Судоплатов резонно заметил — Вот для этого товарищ Руденко и обратился ко мне за помощью в проверке своих сотрудников.
Маленков удивленно повернулся к Руденко — Очень рад, что товарищ генеральный прокурор так тесно сотрудничает с комитетом!
Руденко довольно усмехнулся — Так ведь одно дело делаем, да и соперничество это ни к чему. Не ради орденов и чинов работаем.
Судоплатов добавил — Я проанализировал причины, побудившие погибшего следователя нарушать закон. По сути, как в тридцатых годах следователями становятся малообразованные люди, которые не умеют работать по своей специальности и ради выполнения планов сверху и требования немедленного раскрытия преступлений предпочитают выбивать признания. Так кроме следователей этим грешат большинство сотрудников уголовного розыска. Тот же самый Жавнерович через год после устройства на работу получил направление на юридическое образование заочно. Я уверен, что заочно невозможно получить хорошее образование. А на очном ни в коем разе нельзя выпускать тех, кто имеет тройки по спецпредметам. Это касается не только юридического образования. Если бы этот Жавнерович, у которого в дипломе полно троек, был бы вовремя отчислен, то не было бы пострадавших от его неумелых действий и сам бы остался жив. Я не понимаю, почему всех этих неуспевающих деканы и ректоры тянут с курса на курс! По-моему нужно ввести для сотрудников ВУЗов и техникумов административные наказания вплоть до увольнения без права преподавания за нежелание отсеивать лентяев и неспособных воспринимать знания.
Руденко вздохнул — Согласен полностью. Я считаю, что после чистки рядов прокуратуры и милиции необходимо взяться и за судей. Товарищ Судоплатов правильно заметил — именно судьи вместо того, чтобы заниматься определением истинности вины подсудимых, выносят приговоры. Причем я честно говоря не помню ни одного оправдательного приговора. Что запрашивает прокурор, то обычно и присуждает судья.
Ворошилов добавил — Я бы прежде милиции взялся за проверку судей! И в первую очередь за Верховный Суд, городские и областные суды — именно им приходят апелляции из районных судов. Похоже они и не рассматривают апелляции, тупо оставляя приговор без изменения. Да и выборы судей необходимо проводить методом голосования всех советских граждан районов, города и так далее, а не соответствующими вышестоящими Советами народных депутатов. Я уверен, что люди не будут повторно выбирать нечистых на руку и предвзятых судей.
Глава 17
Следующей своей целью я выбрал Джермена Гвишиани. Почему его?
Весной 1973 года в Москве побывал один из вице-президентов американской фирмы «Боинг» Бульон, он встретился с заместителем председателя Госкомитета СССР по науке и технике Джерменом Гвишиани и обсудил с ним перспективы совместного сотрудничества в авиастроении и в авиатранспортной отрасли. Американский бизнесмен и советский чиновник обменялись мнениями, в частности, по проблемам управления воздушным движением, более эффективной организации погрузочно-разгрузочных работ в международных аэропортах и уменьшения шумов, создаваемых самолётами.
Почему эти вопросы поднимал Бульон, понятно. Он профессионально занимался авиационной отраслью и к его компетенции относился поиск новых успешных бизнес-моделей на авиатранспорте. А почему главным советским собеседником стал Гвишиани? Он-то какое отношение имел к самолётостроению или организации воздушного движения? Не полезней ли было б привлечь к встречам с Бульон руководителей Министерства авиационной промышленности и Аэрофлота, у кого имелось больше компетенций в авиационной сфере?
Но всё не так просто. Бульон не случайно добивался встреч именно с Гвишиани. Во-первых, Гвишиани в отличие от большинства других советских правительственных чиновников хорошо знал американскую действительность и механизмы принятия в Америке сажных экономических решений. Его кандидатская диссертация была посвящена социологии американского менеджмента. А докторскую он защищал по вопросам американской теории организационного управления. И второе. Гвишиани имел мощный лоббистский ресурс: его тесть Алексей Косыгин возглавлял советское правительство.
Что хотели американцы? Они упорно пытались подсадить нашу страну на свои Боинги. Бульон выступал за поставку Аэрофлоту первой партии американских самолётов и организацию строительства в СССР под ключ завода для производства модернизированных Боингов. Взамен американцы обещали своё содействие в продвижении на зарубежные рынки нашего Як-40. А также они готовы были обсудить участие фирмы «Боинг» в работах по созданию второго поколения сверхзвуковых пассажирских самолётов.
