«Как это не вовремя, – Фардин вздыхал и ворочался на матрасе, огромном и холостяцком. – Увлекся старый дурак, – ругал он себя. Начнут ковыряться в моем прошлом, припомнят и то задержание, и то, что из бывшей советской республики…»
Нет, Фардин был уверен – он не оставлял следов. Контакты со связным лишь на нейтральной территории. Никакой тайниковой связи. Тихая жизнь без попыток кого бы то ни было вербовать. В его обязанности нелегала вербовка не входила. Сбор информации, любой. Предпочтение отдавалось ядерной программе, составу КСИР, МИ – все, что удается узнать без напора, без давления, в большей степени, самотеком. Если приплывет само в руки, как золотая рыбка. Тут главное правильно занять позицию, понимать, где ходят косяки таких золотых рыбок.
Центр страшился потерять Фардина – слишком много времени было потрачено на подготовку и внедрение, чтобы в одночасье все упустить.
Следов он не оставлял, однако если в его отношении возникнет хоть малейшее подозрение, может последовать арест и тогда уж признание выбьют. Сознается в чем угодно. Фардин не полагался на свою стойкость. Он уже испытал себя на прочность и не питал больших иллюзий. Дядины связи вряд ли помогут снова. Еще и старый Ильфар погорит. Не спасут его заслуги, медали Победы 3-го класса с бронзовыми пальмовыми листьями и Божьей помощи 3-го класса. К двум пальцам, потерянным в бою на Арванд Руд, добавятся еще отрезанные пальцы во время пыток…
Благодаря тактике «тихой жизни» Фардин продержался почти тридцать лет, в отличие от израильских, американских и английских шпионов.
У американцев, англичан и французов есть шанс быть обменянными. У моссадовских агентов прямой путь на виселицу. Этих не возвращают. Вешали и тех, кто так или иначе связан с израильскими спецслужбами. Два года – это максимум, который способны продержаться израильские агенты, не будучи разоблаченными. Фардин уже давно побил все мыслимые и немыслимые рекорды. Американцы те и вовсе довольствуются только информацией со спутников и беспилотников.
Некстати случилась Симин, поскольку у Фардина подошло время отпуска, и его будет ждать связной. Каждый день необходимо, пока не состоится контакт, приходить в Caffe de Mokambo на площадь Кастеллана. Там толпы народа, официанты не успевают обслуживать и навряд ли запоминают посетителей.
Связной подождет пять дней. Затем через полгода, но уже в Турции, в Стамбульском кафе неподалеку от собора Святой Софии. Если не удастся Фардину приехать, тогда придется оставить парольный знак в Тегеране, чтобы убедить Центр в своем благополучии.
Конечно, такой знак – тоже след, особенно если не выявить вовремя наружное наблюдение. Однако еще в Союзе продумали такую систему постановки знаков, что они не могли вызвать ни малейшего подозрения даже в условиях плотного наблюдения за Фардином.
* * *
В лаборатории пахло морем. В больших квадратных аквариумах, с подсветкой и без, размещенных на стеллажах, колыхалась зеленая масса. Были и бассейны с теми же водорослями, как в Ширазском научно-техническом парке, куда Фардин ездил в командировку.
Одетые в зеленые халаты сотрудники наблюдали за показателями приборов, установленными и в самих аквариумах, и снаружи. В основном выращивали и исследовали спирулину с повышенным содержанием белка, железа и минералов.
Фардину нравились и запахи, и звуки лаборатории. Бульканье пузырьков воздуха в аквариуме. Стеллажи с чистыми колбами, пробирками, мензурками, препаратами. Фируз возглавлял и эту лабораторию и разработки по водорослям. Как и руководство университета он считал это направление чрезвычайно перспективным и в фармацевтике, и в космическом направлениях – пищевая добавка для космонавтов.
– Мировой океан, – любил повторять Фардин, – это кладезь питательных элементов – и аптека, и легкие планеты, и салон красоты, и хранилище неистощимых пищевых ресурсов. А водоросли еще не изучены досконально. С появлением новых технологий открывается все больше граней в исследовании свойств различных низших растений. Вот, скажем, спирулина, открытая только в середине прошлого века…
Далее Фардин садился на любимого конька, вызывая зевоту у окружающих.
– До сих пор толком неизвестно, как эта водоросль ухитряется накопить такое количество полезных элементов. Это лишний раз доказывает, что человек происходит от морских млекопитающих, ведь именно использование в рационе водорослей приводит к увеличению продолжительности жизни. Взять, к примеру, японцев…
В лаборатории Фардин становился очень строгим и требовательным. Доктор Фируз в отглаженном зеленом медицинском халате, надетом поверх рубашки без галстука, которые в Иране традиционно не носят, хмурил черные брови над темно-серыми глазами, не повышал голос, но говорил резко, если начинал сердиться на нерасторопных лаборантов.
– Доктор Фируз, вас вызывает доктор Омид, – сообщил секретарь Фардину, заглянув к тому в кабинет, находящийся тут же, в лаборатории, за перегородкой из бледно-зеленых стеклянных блоков.
Омид выглядел усталым, прикрыв дымчатыми квадратными очками мешки под глазам, он пил минеральную воду и грустно икал, источая запах мяты с тонким едва ощутимым душком арцаха.
Даже если кто-то из сотрудников Медицинского университета и учует запах алкоголя, жаловаться не станут. Омида, может, и накажут, но он не перестанет быть начальником исследовательского отдела с правом «казнить и миловать».
Будто вчера и не пили вместе. Омид даже не предложил присесть. Однако, когда он заговорил, Фардину стало понятно – самогон растопил лед.
– Ты завтра в отпуск? Ну что ж, отдохни недельку. И с новыми силами за дело. У меня на тебя далекоидущие планы и на твою спирулину.
– Она не столько моя… – с замиранием сердца в предвкушении судьбоносных перемен пробормотал Фардин. – Вся лаборатория ею занимается. Я вам давно твержу, уважаемый доктор Омид, за исследованиями свойств спирулины будущее.
– Ну допустим, нет ничего нового в том, что она полезна. Выпускают и в капсулах, и в таблетированном виде, и в порошке… Мне понадобится, чтобы ты отбросил все побочные исследования и сосредоточился на одном, основном, – Омид отпил еще минералки из высокого стакана, снова икнул. – Неплохо будет повторить наши с тобой теплые посиделки.
Фардин кивнул с дружелюбной улыбкой, пригладил бороду, которую, скорее, можно назвать многонедельной щетиной. Бороды носили те, кто постарше, а доктор Фируз молодился. По документам он был взрослее своего подлинного биологического возраста на четыре года. Ему якобы уже исполнилось пятьдесят.
Эта хитрость с подменой даты рождения обуславливалась двумя мотивами. В девятнадцать лет он не мог иметь диплом биологического факультета МГУ, а заодно, чтобы сбить со следа тех, кто попытается проверить его биографию.
Имя подлинное, а с датой путаница. И для легенды это даже лучше. Идеальность – не признак достоверности. Решат, что подчистили хвосты.
– Мне бы не хотелось оставлять другие направления, – Фардин изображал фанатичного ученого, помешанного на теме, которой посвятил жизнь. – Что, урезали финансирование?
– Напротив. Сочли необходимым сконцентрировать силы и не распыляться, – Омид помялся и, понизив голос, добавил: – Не могу всего рассказать, но это до поры до времени. Когда твою кандидатуру утвердят, с тобой будет говорить сотрудник безопасности Камран. Я снабдил тебя превосходными характеристиками, что соответствует истине. Педант, дисциплинированный, талантливый и перспективный ученый, великолепно образованный. Однако Камран дал мне понять, что есть некоторые осложнения. Надеюсь, ты никого не убил? – омид хохотнул и снова икнул. – В следующий раз лучше виски, – попросил он.
Похолодев, Фардин кивнул.
– Если только подопытную крысу когда жизни лишил, и то не намеренно, без злого умысла, – он улыбнулся и вопросительно взглянул на Омида, не решаясь расспрашивать, что происходит. Он и так догадывался.
–Не могу ничего сказать,– заметил его взгляд Омид.– Меня, знаешь ли, не посвящали в детали. Но, поверь, если с Камраном найдешь общий язык и развеешь его сомнения, то не пожалеешь. И работа что надо будет, и финансово… За секретность, опять же, доплаты… Ну пока преждевременно. Иди-иди,– он достал из-под стола еще бутылку с минеральной водой.– Мне надо пережить сегодняшний день. Сейчас бы шур [Шур (перс.)– соленое. Маринованные в рассоле овощи] поесть.
