Но, видимо, не только Даша не рассчитала своих сил. В тот момент, когда она подумала, что бежать больше не может даже под дулом пистолета, небо вняло её молитвам. Нина вдруг, всплеснув руками, скрылась из вида. Пропала – только палка мелькнула в воздухе и тоже исчезла. Неожиданно земля под ногами поехала вниз, а затем и вовсе перевернулась несколько раз, то оказываясь у самого лица Даши, то сменяясь солнечным небом. Необходимость бежать отпала.

Даша катилась под откос и слышала, как где-то рядом продолжает ругаться Нина. Но уже прерывисто, с паузами. Очевидно, мешала земля, набившаяся в рот. Поэтому до Даши доносилось примерно следующее:

– Иди ж… тьфу-тьфу… твою… пфу-пфу… мать…

Когда наконец-то мир остановил своё сверхстремительное движение, Даша, выждав минутку, осторожно открыла глаза. Совсем рядом с ней у подножия оврага, в который они только что свалились, барахталась Нина. Кажется, живая и, на первый взгляд, почти здоровая (кроме сломанного крыла), только непривычно молчаливая.

А ещё чуть дальше, поверх пытающейся подняться Нины, Даша увидела двор. За весёлой оградой, обвитой бурно и сочно цветущим ползучим растением, утопая в зелени сада, угадывался двухэтажный домик. Кажется, даже с мансардой и парой небольших балкончиков. Виднелась красная черепичная крыша, вкусно блестящая как расплавленная карамель, а над этим великолепием из трубы, похожей на игрушечную, в высокое небо вился прозрачный дымок.

У приоткрытой калитки стояла женщина. Издалека лицо было трудно разглядеть, но…

Даша изо всех сил устремилась к этой женщине – хотелось закричать во всё горло: «Мама!», но она сдержала себя, боясь обознаться. Сзади трещала Нина, с падением утратившая боевой задор. Кажется, феечка что-то канючила, вроде: «Подожди, про меня забыла что ли совсем?», но Даша действительно в это мгновение совершенно не помнила о ней.

– Мама! – всё-таки не выдержав, закричала она.

Но это была не мама. Просто невероятно похожая на неё посторонняя женщина. А вернее, фея. С нереально голубыми глазами, светлыми волосами, спрятанными под нежной цветочной косынкой, в большом для её хрупкой фигуры переднике с неизвестными Даше птицами, вышитыми на животе. Она смотрела на Дашу чужим взглядом, а Нину словно вообще не замечала.

Нина не могла, конечно, стерпеть такого пренебрежительного отношения к своей персоне и сделала первый «предупредительный выстрел»:

– И-у-у-ии, – негромко простонала она, чуть наклоняясь в сторону сломанного крыла.

Во время погони повязка слетела, и теперь оно действительно имело вид совсем жалкий: поникшее на сломе, грязное, серое, в налипшей дорожной пыли. Но взрослая фея даже не шевельнулась. Словно и не слышала. Она продолжала смотреть на Дашу странным взглядом. В нём светились настороженность, неверие и вместе с тем какая-то радость и даже надежда.

– Здравствуйте, – сказала Даша.

Фея молча кивнула.

Наклонившись, она осторожно сняла с ноги блестящую серебристую ленту, и Даша только сейчас увидела, что лодыжку маленькой женщины обвивала, испуганно подрагивая, та самая змейка, за которой гналась Нина. Кончик хвоста у змейки сквозь блестящее серебро кожи наливался бордовым и казался теперь болезненным и опухшим. Нина приняла боевую стойку.

Но взрослая фея опять не обратила на неё никакого внимания. Она поднесла к лицу ладони, в которых доверчиво расположилась змейка.

– Зоя, – сказала маленькая женщина в огромном фартуке с неизвестными птицами, – ты почему превратилась в змею? Ведь сегодня не суббота… – Она задумчиво пожевала губы, очевидно, вспоминая что-то, и убеждённо произнесла: – Совсем не суббота. Точно! Сегодня четверг.

Змейка выпрямилась так, что её узкая головка оказалась рядом с правым ухом феи, и жалобно зашипела, раскачивая тело из стороны в сторону, как маятник. Или как человек, которому очень больно. А ещё змейка словно ябедничала женщине на Дашу с Ниной.

– Здравствуйте, – повторила Даша, стараясь оставаться вежливой в любой ситуации. – Я – Даша, а вот её… – Она показала на насупленную малышку: – Её зовут Нина.

Женщина опять кивнула, осторожно поглаживая хвост змеи и ощупывая повреждения.

– Всё не так плохо, Зоя, – сказала она. – Это просто ушиб. Я наложу мазь, и завтра твои ноги будут в полном порядке. Даже синяка не останется… – Она ласково похлопала указательным пальцем по узкой головке. – Ну, по крайней мере, я надеюсь, что не останется… – И только тогда повернулась к Даше: – Можешь звать меня Тётушкой, – сказала она. – Как и эта… – Она впервые удостоила взглядом насупившуюся жестокую феечку: – Нина… Уж не младшая ли из холмовых Фальнов? Точно, из холмовых…

Змейка нырнула в карман фартука феи и выставила оттуда только маленькую узкую головку. Видимо, даже это опасное приключение не отшибло её неуемное любопытство.

– Конечно, я могу сейчас заколдовать тебя, золотце, – с непонятным блеском в глазах сказала Тётушка Нине. – Если вспомню, как твоя мама испортила молоко, которым я кормила Зою.

– Это ваши с мамой проблемы, – заявила Нина. Голос звучал вызывающе. Даше показалось, даже слишком вызывающе. – А я ведать не ведаю, что вы там не поделили в своей древней, поросшей мхом молодости. А даже если и накажешь меня, то мамахен будет совершенно всё равно.

Судя по всему, у родственников Нины был какой-то затяжной старинный конфликт с Тетушкой. Даша испугалась: встреча принимала опасный оборот.

– Это точно, – кивнула Тётушка и неожиданно рассмеялась. Странный блеск в её глазах растаял, и теперь она смотрела на девочек даже с каким-то сочувствием. – Не буду проклинать. Так что, золотце, можешь идти. Я тебя не держу. – Она повернулась к Даше. – Ты, наверное, голодна?

– Я! – закричала Нина. – Я голодна! И хочу пить! Я не смогу идти так далеко домой, не отдохнув ни капельки! И не поев!

Но Тётушка словно не слышала воплей холмовой феечки. Внезапно она схватила Дашу за руку, впившись взглядом в огромный синяк, пламенеющий у локтя:

– О-е-ей, – вскрикнула Тётушка.

– Не беспокойтесь, – вежливо сказала Даша. – Мне не больно.

– Мне! – опять закричала Нина. – Мне больно! У меня, между прочим, крыло сломано. Я теперь как эта… птица с перебитым крылом, вот! Одинокая птица с перебитым крылом… Я хочу есть! И отдохнуть. И я совсем не собираюсь идти пешком одна в такую даль.

– Закрой рот, золотце, – не повернув головы к феечке, сказала Тётушка. – Я не обязана тебя кормить. Ты ударила палкой Зою. И не коси глазками на свою спутницу. Виновата точно ты…

– Я не знала, что это Зоя, – мрачно констатировала Нина. Она сразу как-то затихла, запал её отчаянного негодования сдулся. – Это была страшная змея. Могла укусить. Меня или вот её…

Нина толкнула Дашу. Та кивнула, подтверждая её слова. Правда, получилось немного виновато. Всё-таки они ударили Зою.

– Извините, – пробормотала Даша.

– Ничего, золотце, – улыбнулась ей Тётушка.

Как-то даже слишком поспешно. И слишком по-доброму. Казалось, она вся просто сочится доброжелательностью:

– Ты можешь подняться наверх и отдохнуть с дороги. Свободная комната – третья слева по коридору. Она такая вся… Красивая. В нежно-сиреневом цвете. Надеюсь, тебе понравится.

Кажется, Нина тоже заметила неестественную приветливость Тётушки. Она насупилась ещё больше и буркнула:

– Я бы на твоем месте не обольщалась. Так всегда заманивают, когда собираются съесть. Скорее всего, только ты зазеваешься, она посадит тебя в камин и скормит своим троглодитам на ужин.

Даша тихонько толкнула Нину и прошептала:

– Зачем ты так…

Но Тётушка, о которой Нина говорила гадости, сделала вид, что ничего не расслышала. Наверное, на месте хозяйки дома Даша поступила бы так же.

А Нину уже несло. Впрочем, как и всегда.

– Никогда! – заявила она. – Никогда феи не делают хороших вещей без задней мысли. Для чего-то ты ей явно нужна. Смотри, как обрадовалась, только тебя увидела.

– Ты свободна, золотце, – ответила ей Тётушка тоном, не терпящим возражений, и с неожиданной силой втолкнула Дашу в калитку.