Наконец-то на глаза попался более-менее приличный съезд, и я, сбросив скорость до минимальной, перевалился через обочину и нырнул в лес. Полина сразу заёрзала, видимо, подозревая неладное. Да уж, в чутье сейчас людям не откажешь. Те, кто смог дожить до сегодняшнего дня, научились предчувствовать неприятности задолго до того, как они случаются. С другой стороны, она сама полезла к нам в машину, мы её не приглашали. И глупо было надеяться на то, что мы вот так, с ходу, схаваем её легенду о Старом, который явился в публичный дом и ни с того ни с сего принялся резать глотки шлюхам. На него это совсем не похоже.

– А мы зачем здесь? – тихим, испуганным голосом спросила девушка.

– Выключай, – коротко бросил я, взглянув на Стэпа в зеркало заднего вида.

Мы уже давно работаем вместе и научились понимать друг друга с полуслова. Вот и сейчас Стэп даже бровью не повёл и, получив указание, резко, без предупреждения, выбросил в сторону Полины руку. Раздался сочный щелчок. В глазах шлюхи отразился испуг, а затем она резко вытянулась всем телом, едва не своротив мне ногой подлокотник. А в следующее мгновение закатила глаза и обмякла. Точный удар в челюсть – это не шутка. Таким не то что хрупкую девчонку, но и серьёзного противника можно вырубить.

Я тут же ударил по тормозам, перевёл коробку в нейтральное положение и поднял ручник. Всё это заняло меньше секунды. Выскочив из машины, я рванул крышку багажника и извлёк из него моток верёвки. Распахнул заднюю дверь и, подхватив девушку под мышки, выволок её из салона. Стэп помог перевернуть её лицом в землю, и мы быстро превратили человека в гусеничку. В том смысле, что теперь она могла передвигаться лишь извиваясь, как беспозвоночное.

– Ну вот. – Стэп с довольной рожей осмотрел дело рук своих. – Чё, может, пожрём?

– Не рано?

– Ничё не поздно, – переиначил мой вопрос он. – В самый раз. Я как о картошечке подумаю, аж слюни текут. Всё равно пока приготовим, пока ты эту суку допросишь. А?

– Распрягай, – кивнул я и снова подхватил Полину.

Немного проволок её по влажной земле и привалил к дереву, чтобы удобнее было разговаривать. Стэп тем временем вытащил из багажника складные стулья, котелок и взялся за обустройство временного лагеря. Я принялся помогать, тем более что девушка всё ещё пребывала в отключке. На её скуле надулся лиловый синяк, который отчётливо выделялся на бледной коже. Пару дней она будет жевать с большим трудом. Но это ничего, заживёт.

На мгновение мне стало её даже жалко. Уж не знаю, что заставило её присоединиться к нашей компании, но вряд ли на своём жизненном пути она встречала более отбитых отморозков, чем мы со Стэпом. Пытки и убийства для нас давно стали обыденностью. В первые месяцы, когда я яростно пытался отыскать Старого с братом, мы знатно поураганили. Даже изменённые, попадая в наши лапы и ещё до начала пыток понимая, кто их поймал, смотрели на нас с нескрываемым ужасом.

А эта девчонка совсем не похожа на человека, которому довелось пройти огонь и воду. Да, наверняка в её жизни тоже хватало дерьма, но оно явно очень сильно отличалось от того, которое довелось хавать нам. И я не сомневался, что сломаю её без усилий. И именно поэтому мне было её жаль, будто она бездомный котёнок.

– А она симпотная, – кивнул на Полину Стэп. – Есть в ней что-то такое, что заставляет смотреть. Вроде и не красавица, но взгляд притягивает.

– Нормальная, – буркнул я, пытаясь развести огонь из насквозь промокших веток. – Слушай, смочи тряпку солярой. А то мы так до утра здесь провозимся.

– Ща, – подскочил он и снова полез в багажник.

Стэп с хрустом оторвал кусок ветоши, которую мы как раз возили на такой случай, разворошил дрова и бросил в образовавшуюся лунку ткань. Затем полил её топливом и снова собрал эдакий вигвам из палок. Вскоре у нас уже весело потрескивал уютный костерок. Напарник уселся на стул и взялся чистить картошку, а я направился к пленнице.

Что-то мне подсказывало: она уже давно пришла в себя и лишь притворяется бессознательной. Чтобы в этом убедиться, я схватил её за ухо и резко выкрутил.

– А-а-а! – тут же закричала от боли она.

– Очнулась, значит, – улыбнулся я и уселся на стул таким образом, чтобы буквально нависнуть над девушкой. – Ну что, время сказок закончилось. Теперь я хочу послушать настоящую историю.

– Я не понимаю.

– Всё ты понимаешь, – поморщился я. – Давай так: ты рассказываешь всё как есть, и я не стану нарезать тебя косым ломтиком. Лады?

– Я вам уже всё рассказала.

– Ясно. Значит, будем по-плохому, – вздохнул я и вытянул нож из нагрудного чехла на разгрузке.

Я не особо разбираюсь в женщинах. Больше того, я их побаиваюсь, потому что не понимаю. Но одно я знаю точно: они все повёрнуты на собственной внешности. Не просто так они придумали макияж и миллион вариаций причёсок. А про женские гардеробы я вообще молчу. К чему это я? Да всё просто. Пытка – это не только боль. В этом деле главное – сломать человека психологически. Найти самое слабое место и давить на него до тех пор, пока он не расколется.

Боль можно терпеть, хотя надо признать, на это способны очень не многие. Но, к примеру, если пианисту тыкать ножом в ногу, то сломается он гораздо медленнее, чем если начать резать ему пальцы. Так и здесь. Зачем усложнять себе задачу, если есть вариант сразу перейти к тяжёлой артиллерии?

Я прижал клинок к щеке Полины и надавил, пуская первую кровь. Девушка замерла, боясь резким движением усугубить положение. В её глазах проявился ужас. Не страх, а именно животный, первобытный ужас. А значит, я был на верном пути.

– Я в последний раз спрашиваю, – нарочито медленно, чеканя каждое слово, повторил я. – Рассказывай, за каким хреном ты попёрлась с нами? Только учти: если твой ответ мне не понравится, улыбаться ты сможешь только одной стороной лица. Я тебе рожу до костей располосую.

– П-пожалуй-ста, – заикаясь, проблеяла она. – П-прости-те меня, п-пожалуй-ста. Я н-не хотела.

По щекам покатились слёзы, а её тело затрясло так, что я был вынужден ослабить нажим лезвия.

– Говори, мразь! – рявкнул я, и девушка вздрогнула.

Нет, на шпионку она была не похожа. Да и отыграть подобное попросту невозможно. Она пребывала в состоянии, близком к панике, и Старый вряд ли стал бы делать ставку на настолько слабого человека.

– Я сама, всё сама! – запричитала она. – Я всё выдумала.

– Зачем? Кто тебя послал?

– Никто, я всё сама придумала.

– Зачем?

– Чтобы сбежать. Я больше так не могла.

– Ничего не понял, но очень интересно, – прокомментировал Стэп.

– При чём здесь Старый? Говори, твою мать! – Я проигнорировал замечание приятеля.

– Это всё он, – совершенно непонятно ответила Полина. – Он рассказывал Насте о ваших приключениях. И про старика этого тоже.

– Ты сейчас о ком? Кто это – он?

– Друг твой, Стэп. Он хвалился этим, хотел показаться крутым.

Я убрал нож от лица шлюхи и обернулся на приятеля.

– Чё? – Он невинным взглядом уставился на меня. – Это, вообще-то, не секрет ни хрена. У любого спроси – все знают, кто такой Брак и что он сделал.

– Ну ты и придурок, – пробормотал я. – Когда уже научишься рот на замке держать?

– Ой, отвали, – отмахнулся он, продолжая заниматься готовкой.

– Дальше что? – Я обернулся к девушке и уставился на неё злобным взглядом.

– Настя всё рассказала. Тоже похвалилась, какой у неё крутой клиент был…

– Ну вот, я же говорил, – снова вставил своё слово Стэп.

– Завали хлебальник уже, – резко осадил приятеля я. – А ты рассказывай…

– Ну я сразу поняла, кто ты…

– И? К нам какого хрена полезла?

– Чтобы сбежа-а-ать… – Полина разревелась в голосину, даже подвывать не забывала.

Нет, если она актриса, то ей просто обязаны выдать «Оскар». Так натурально играть…

– Что думаешь? – Я обернулся к приятелю.

– Да хрен её знает, – пожал плечами он, нарезая картошку крупными кубиками. – Я тут перед всем этим абзацем, как раз фильм один посмотрел. Старенький, конечно, но классный. «Большой приз» называется. Самое интересное, хотел ведь «Большой куш» врубить, а попалось вот это…