Ширли так и осталась стоять, не зная, что ей делать и как помочь подруге, которая явно пребывала в сильно расстроенных чувствах. На Ноама смотреть она боялась.

Спустя несколько минут Ирми вышел и вывел Ренану, нежно придерживая её за плечи и что-то тихо шепча ей на ушко, пытаясь улыбаться вымученной улыбкой. У обоих красные глаза. Закусив губу, Ирми сделал решительный шаг к Ноаму и, стараясь не отводить от него взгляда, что-то горячо и быстро заговорил тихим голосом. Ноам односложно отвечал, не глядя на него, упрямо качал головой, потом сказал резким голосом: «Вы взрослые люди, но надо поговорить! Здесь, при всех, я говорить с тобой не буду. Пошли!» — процедил он резким повелительным тоном. Ирми молча повиновался. Оба удалились в комнату, откуда только что Ирми вывел Ренану.

Ноам прошёл вперёд и остановился посреди комнаты, не глядя на Ирми, остановившегося в неловкой позе у двери. «Закрой дверь!..» — повелительным тоном бросил Ноам, по-прежнему не глядя на Ирми, который от неловкости не знал, куда девать чуть подрагивающие руки. Ноам долго молчал, словно бы раздумывая и взвешивая каждое слово, наконец, заговорил тихо и медленно, продолжая глядеть куда угодно, только не на друга: «Я всегда желал вам — тебе, которого считал, — он подчеркнул это слово: — другом, а тем более ей, моей сестрёнке, только счастья…» — «Ты же знал: мы с Ренаной давно любим друг друга, — срывающимся голосом начал Ирми. — Ты хоть понимаешь, сколько лет я её ждал?» — «Ну, понимаю… ну и что! А ты что, не понимаешь, что вы наделали? Я с неё вины не снимаю, хотя уверен, что ты был инициатором…» — «Конечно… Я сам не знаю, как это произошло… какое-то наваждение… Ну, такая ситуация создалась, необычная…» — почти жалобно пролепетал Ирми, понурившись. — «И ты решил… э-э-э… утешить девушку?! Таким вот образом?! Воспользовался?» — «Да ты что, Ноам!.. Как ты можешь… такое… обо мне, а главное — о сестре?» — потрясённо прошептал Ирми, глядя на него расширенными глазами, и лицо его, в который уж раз за это утро, залил тёмный румянец то ли гнева, то ли стыда. «У нас, сам знаешь, какая семья!

Дедушка раввин! Папа — достойнейший и уважаемый человек! То, что ему устроили это судилище!.. Сам ведь знаешь!.. — с горечью и ожесточением заговорил Ноам, повысив голос, но тут же с опаской оглянувшись на дверь и переведя полный горечи взгляд на Ирми. — А что скажут папа с мамой, если узнают… Что будет с мамой!..

Как это на неё подействует! Мало она им…» — «Ты никак её обвиняешь в том, что произошло тогда в «Шоко-Мамтоко»? Ты же был тогда с нами, всё это видел!» — со сдавленной яростью выговорил Ирми, отвернувшись. Ноам смешался: «Н-н-нет… Её — нет… Но… Это меня очень беспокоит. Вообще родителей давно беспокоил её характер: она слишком импульсивна, ей самой трудно держать себя… в рамках… тем более — сейчас…» — «Неужели не можешь понять! Это было… как наваждение…

Мы собираемся пожениться… сразу же, как доберёмся до Неве-Меирии. Мы давно это решили… не сейчас, а… гораздо раньше… Видишь же: мы все в ненормальной ситуации…» Ноам ничего не сказал, только хмуро посмотрел на Ирми и кивнул в сторону двери: мол, пошли… Он неожиданно подумал о Ширли, о том, что никогда бы не смог так поступить с девочкой, которую любит… Или… он сам себя не знает?.. Ирми на несколько лет старше него… уже не мальчик…

Когда парни вышли из салона, скрылись в одной из комнат, Ширли внезапно осенило, что произошло, не глядя на подругу, она густо покраснела. Ренана, упорно глядя вниз красными глазами, в которых стояли слёзы, металась между холодильником, микрогалем и прилавком, готовила их немудреный завтрак, потом раскладывала по тарелкам порции. Ширли подошла помочь, но Ренана, молча и всё так же не глядя, покачала головой, отклонив её порыв. Вернулись, почти не глядя друг на друга, Ноам и Ирми, и первую порцию Ренана тут же подала Ирми, только потом старшему брату, бросив на него взгляд, в котором смешались гнев, вызов и немая мольба.

Неведомо когда и как появившийся Нахуми только переводил недоуменный взор с одного лица на другое. Завтрак прошёл в молчании. Ирми и Ренана почти ничего не ели и не сводили друг с друга покрасневших глаз. Кидая исподлобья взгляд на подругу, Ширли с несказанным изумлением отмечала всё ту же смесь сильного смущения и (через линзы слёз!) бесшабашной, чуть ли не вызывающей, радости. Её огромные, покрасневшие глаза то и дело наполнялись слезами, и тогда не сводивший с неё глаз Ирми незаметно гладил её ладонь и что-то ласково шептал, близко наклонившись к уху. Ноам угрюмо молчал, время от времени так же исподлобья кидая стремительные взгляды то на одного, то на другую, и, покусывая губы, качал головой.

Когда они встали, окончив завтрак, Ренана собрала остатки еды в коробочку, упаковала. Ирми, уставившись в прилавок, вдоль которого они стояли, срывающимся голосом заявил: «Мы с Ренаной решили пожениться. Мы очень любим друг друга… уже много лет… Я ждал, пока Ренана подрастёт, и вот… Как только, с Б-жьей помощью, доберёмся до Неве-Меирии, отпразднуем помолвку. С Б-жьей помощью, тогда и ваш папа будет с нами! — и тихо прибавив: — я очень надеюсь… Если повезёт, то сыграем свадьбу вместе с Хели и Максом…» Глаза Ренаны снова наполнились слезами. Ирми положил ей руку на плечо и принялся шёпотом утешать. Ренана слабо улыбнулась, а Ноам стоял посреди салона, как оглушённый, исподлобья кидая на Ширли странные взгляды.

Ирми сделал шаг в сторону Ноама, и голос, которым он заговорил, был твёрд и спокоен: «Итак, ребята, как я уже сказал, мы с Ренаной собираемся пожениться, если Б-г захочет… Но сейчас нам с вами надо решать более неотложную задачу! В этом домике — спасибо ему: он стал нам хорошим убежищем! — какое-то время нам придётся пересидеть, пока Максим с друзьями добираются до нас. А теперь… — Ирми оглядел всех и проговорил: — Нам удалось согреть воду, поэтому примем по очереди душ, отдохнём… Я между тем попытаюсь связаться с Максимом…» Так и сделали…

Ноам спросил у Ирми: «Ты имеешь в виду, что с помощью ницафонов можно будет воду для душа согреть?» — «Для того, чтобы на всех хватило, нам понадобился бы не менее, чем двухчасовой концерт группы «Типуль Нимрац». Но… увы… — ответствовал Ирми и с сожалением прибавил: — Будь у нас большой угав Ронена, дело пошло бы быстрее…» — «Давай с тобой сейчас этим и займёмся, может, сможем на пятерых обеспечить этот маленький кайф без двухчасового концерта!» — слабо усмехнулся Ноам, а Ирми благодарно глянул на него, потом — украдкой с нежностью на Ренану.

Ирми с Ноамом долго возились с ницафонами, чтобы подогреть воду. Девочки готовили обед, а Нахуми наблюдал то за ними, то за Ирми с Ноамом.

После обеда Ренана резко встала и направилась в душевую, дав знак Ширли, та тоже встала и пошла за нею следом. Обернувшись, Ренана бросила: «Мы идём в душ первыми…» Никто с нею не спорил.

Приняв долгожданный душ, Ширли с Ренаной сидели друг против друга на матрасах в их спальне. Ренана, не глядя на подругу, задумчиво крутила завиток своих влажных медно-рыжих густых волос. Ширли поглядывая на неё, мучительно думала, как начать разговор. «Ренана, — наконец, робко заговорила Ширли, — я не собираюсь ни о чём выспрашивать да выпытывать, что-то обсуждать и так далее… Но я… Короче, на меня ты всегда можешь положиться! Мы с тобой столько вместе пережили…» — «Спасибо, Ширли… А я так боялась, что это… оттолкнёт тебя, что ты… осуждаешь меня… — еле слышно, запинаясь, шептала Ренана, и голос её еле слышно зазвенел, — это же… такой позор… для нашей семьи! Дедушка — раввин… а я… Я сама виновата, надо было твёрдо сказать «НЕТ!» — а я не смогла… Я… его… очень… люблю…» — судорожно выдохнула она, глаза снова наполнились слезами.

«Ну, хватит, перестань! Мне утром почему-то казалось, что ты… э-э-э… чуть ли не счастлива…» — «Так и есть! — сквозь слёзы улыбнулась Ренана. — Но в то же время… не знаю, как тебе это объяснить… Это такой перелом, даже, я бы сказала — надлом… в моей жизни… и даже до помолвки… Мне до сих пор кажется, это был какой-то сон… наваждение… А когда опомнились… оба…» — неожиданно она разрыдалась. Ширли пододвинулась к ней поближе и крепко обняла её, достала платок и принялась промокать её пухлые щёчки. Ренана заулыбалась сквозь слёзы: «Всегда я тебя утешаю, а теперь — ты меня! Ведь тебе тоже нелегко…» Ширли вздохнула: «Ещё бы!.. Тут столько всего сразу… Что с папой и мамой?.. И Ноам… Ты ведь можешь быть почти абсолютно уверена, что Ирми тебя любит… А мне сегодня вдруг показалось, что Ноам… меня… если и не ненавидит, то… — и она выговорила через силу: — просто я ему неприятна… Он на меня так странно смотрел сегодня утром… потом старался вовсе не замечать!» — «Ну, как ты не понимаешь: ему сегодня не до тебя… то есть… не так… просто он сильно сердит на меня… В какие-то моменты мне тоже казалось, что он хочет меня ударить… Но ты же его знаешь: Ноам и ударит? — тем более меня, девочку!.. Он любит меня, он вообще очень хороший брат… А сейчас он запутался, не знает, как ему реагировать на то, что я натворила… И за папу с мамой переживает — как они на это прореагируют… если узнают…» — «Послушай, Ренана, а, собственно, нужно ли им всё это говорить?