Замолкаю. Раздаются жидкие хлопки, гости ждут продолжения.

– Сегодня Андрей на коне. И мне хочется пожелать ему… – поднимаю глаза на мужа, он так и стоит, вцепившись в перила. Вот только расфуфыренная курица куда-то сдулась. – Будь счастлив так, как мы были счастливы в ту ночь. Спасибо! – всовываю микрофон в руки певца и под аплодисменты спускаюсь со сцены.

Вика поджидает меня у ступенек, и я утаскиваю её за колонну. По лицу дочери бегут слёзы.

– Мам, я тебя так люблю. Ты такая сильная. Ты со всем справишься.

– Вик, не плачь. Я сама из последних сил держусь.

– Только не плачь. Ты такая красивая. Глаз не отвести.

Хлопаю наклеенными ресницами, чтобы не разреветься.

– Я люблю его, Вик. Как он мог?

– Неужели ты ничего не замечала? Видно, что не первый день он с ней.

– Не первый. Настолько не первый, что она залететь успела.

– Что?

Приходится рассказать дочери про знаменательную встречу в клинике, про Космоса и про испорченное платье.

– Вот дрянь! Ты расскажешь об этом отцу?

– Я вообще пока не знаю, о чём с ним говорить.

Слышу голос свекрови и прикладываю палец к губам. Хотя вряд ли нас слышно в общем гаме. Скорее бы певец отвлёк народ очередной песней. Не хочется сейчас ни с кем разговаривать.

– Я, наверное, поеду. – Прижимаюсь затылком к холодному камню.

– Куда? Домой? И оставишь их веселиться дальше?

– Праздник я им точно не испорчу. Твой папа мне сегодня даже не звонил.

– Да ладно, – усмехается Вика, – ты бы видела, с каким лицом он тебя слушал.

– Не факт, что ему понравилась моя речь. Скорее наоборот. Он терпеть не может, когда его выставляют слабаком. Поэтому Андрей не любит вспоминать эту историю… Я боюсь, солнышко. Всё знаю и боюсь. Ведь не просто так отец привёл любовницу на юбилей. Значит, он готов к разговору. А я нет. Ещё спасибо Алексу. Если бы не он, примчалась бы сюда в джинсах и кроссовках.

– Вот и поговори. Или просто выслушай. С гордо поднятой головой.

– Нет, Вик. Я поеду. Ты за рулём?

– Да.

Оглядываюсь по сторонам и вижу приоткрытую дверь. Туда недавно вошёл официант с подносом, полным грязной посуды.

– Я выйду через служебный вход. А ты забери моё пальто в гардеробе, – сую дочери номерок. – Мне завтра наряды нужно вернуть. В целости и сохранности.

– Кстати, а кто такой Алекс? – дочь прищуривает один глаз. – Он молод и хорош собой?

– Мой новый ассистент. Младше тебя на год. Вполне сгодится тебе в женихи. Могу познакомить.

– Стоп, стоп, стоп! – машет дочь руками. – Не надо меня сватать.

– Не бойся. Мне сейчас не до смотрин. Действуем по намеченному плану.

– Хорошо! – дочь выглядывает из-за колонны. – Вроде никого из близких знакомых. Беги!

Ошарашив поваров и официантов своим появлением, я выскальзываю на улицу через служебный вход. Огибаю здание и ныряю в жёлтый седан дочери. Сердце колотится так, что сейчас заработаю перелом рёбер.

– Едем в клинику.

– Может, лучше домой?

– Нет. Я там оставила машину, да и вещи мои надо забрать у Алекса.

– Алекс! – хмыкает дочь. – Считай, что тебе удалось меня заинтриговать… Мам, отец! – дочь быстрым движением блокирует двери.

Андрей дёргает за ручку и, наклонившись, стучит в окно.

Лера

По стеклу сбегают капли дождя. В машине Вики я в большей безопасности, нежели в зале. Назойливый стук оглушает. Вряд ли Андрей сквозь закрытое окно бросится выяснять отношения. Но всё равно меня охватывает паника. Не готова я к разговору и терпеть не могу выносить дрязги за порог.

Да, Андрюша! Придётся побегать за мной, чтобы сообщить о переменах в нашей жизни.

– Лера, что за балет? Живо открой. – Дальше следуют крепкие словечки, которые я ненавижу. Смысл гневной тирады прост – я непредсказуемая дура, возомнившая о себе невесть что.

Вспоминаю о подарке у себя в сумке. Купила мужу перстень с бриллиантами. Но он уже отхватил дешёвую стекляшку. Вряд ли удивлю, но попробую.

Приоткрываю окно и швыряю коробочку, упакованную в золотую фольгу. Муж хватает с асфальта подарок.

– Там что? Бомба?

Как человеку объяснить без слов, что там перстень? Сжимаю кулак и выставляю вверх средний палец. Именно на него я подбирала украшение. Стучу по нему указательным пальцем другой руки. У Андрея вытягивается лицо, и он замирает с коробкой в руках. Похоже, он по-своему истолковал мой жест как что-то неприличное.

К мужу подбегает любовница и выхватывает из его рук мой подарок.

– Это мне? – Прижимает к груди коробку. – Писюш, как приятно!

Андрей багровеет. Вырывает мой подарок из хищных лап и суёт в карман пиджака. Хмуро кивает любовнице, указывая взглядом на меня. На лице молодой хищницы расцветает довольная улыбка.

Писюш?! Мерзость какая! Меня сейчас стошнит. Закрываю окно и упираюсь взглядом в лобовое стекло.

– Едем.

– Сейчас, мам. – Дочь резко сдаёт назад, переключает передачу и ударяет по газам, обдавая моих обидчиков веером грязных брызг.

Машина пролетает перекрёсток на мигающий жёлтый. В мозгу пульсирует короткое: «Не прощу». Эта мерзавка, похоже, высосала Андрею мозг через его писюш.

Что за дичь! Каждую ночь муж исправно ложился в нашу постель, а днём чесал блуд о молоденькую? Я думала, мы занимаемся любовью, а он оказывается исполнял супружеский долг. Не так часто, как, скажем, полгода назад, но раза два в неделю точно.

Зачем? Сравнивал? И я проиграла? Грудь, выкормившую двоих детей, не так приятно мацать? Живот, выносивший сына и дочь, недостаточно упругий? Да чтоб ты срался, милый мой!

Дочь, кусая губы, не сводит глаз с мокрой дороги, сверкающей в свете фар. Мне так неловко перед ней. Сына я даже не видела на празднике, но раз Вика говорит, что Ярослав вился возле отца и его пассии, значит, он одобряет его выбор? Ведь они даже не скрывались на публике.

Надеюсь, при Ярославе прошмандовка не называла Андрея этим мерзким словом. Мне за тридцать лет такое и в голову не пришло.

– Мам, ты, наверное, кушать хочешь. Купить тебе что-нибудь? – Вика притормаживает у кондитерской.

– Даже не знаю, – смотрю на витрину с аппетитными пирожными. – Я сто лет не ела булочек с заварным кремом. Блюла фигуру. Да, видно, напрасно.

– Сегодня тебе можно всё! – строго смотрит на меня дочь. – Но не смей уходить в длительный зажор.

– Пойдём, Викусь, купим булочек. Заодно ребят в клинике угостим.

– Типа, с юбилея прихватили?

– Да знают они уже всё. Эта шмара там разве что ведру с использованными бахилами не рассказала, что замуж выходит за моего мужа. – Слёзы щиплют глаза, и я зажимаю их ладонями.

– Мам, потом поревём.

Господи, спасибо тебе за такую дочь! Мы с Викой покупаем булочки с заварным кремом и отправляемся в клинику. Машина Алекса припаркована рядом с моей.

– Похоже, богатенький клиент к вам зарулил! – цокает языком Вика.

– Вполне, возможно, – прячу улыбку. Моя дочь ждёт принца. Алекс на него очень даже тянет. И я не хочу, чтобы знакомство с ним началось с его крутой тачки. – Или кто-то из окружающих домов тут запарковался. Сама знаешь, с местами туго.

– У вас в клинике, как всегда, аврал?

– Что ты! Десять вечера. Теперь – только если только экстренного пациента принесут.

Дверь нам открывает Алекс в компании с прооперированным мною бульдогом.

– Лера Константиновна… – Взгляд моего ассистента залипает на Вике.

– Познакомься, Алекс, моя дочь Вика. Вика, это Алекс.

Дочь не сразу находится с ответом. Всегда знала, что мужчины в белых халатах безотказно действуют на женщин любого возраста. А у этого ещё и милая собачка на руках.

Вхожу в холл, оставляя молодёжь в дверях.

– Машенька, всё тихо у нас? – Ставлю коробку с пирожными на стойку регистрации.

– Да, Лера Константиновна, – Машенька всплёскивает руками. – Какая вы дива сегодня! Хоть на обложку журнала.

– Я бы лучше на диван. Как Космос? Покормили его?