В тот момент она даже не подумала собираться. Рюкзак был более или менее готов. Все, что она сделала, это положила еду и воду. Когда это было сделано, между Сандрой и миром мертвых нет ничего, кроме двери с большими царапинами на ней.

Просто уходи.

Голос звучит снова. Он сильный. Это кажется правильным. Это единственное, что у нее осталось.

Сандра смотрит на свои часики, маленькие электронные "Сейко", которые Мигель подарил ей на Рождество. Сейчас 8:40 утра, у нее достаточно времени, но не настолько, чтобы тратить его впустую. Она открывает дверь и на мгновение останавливается. Она хочет забежать обратно и попрощаться с мужем, поцеловать свою маленькую дочку в последний раз. Потом она думает о мухах, ползающих по лицу Малышки Энджи, и быстро закрывает дверь.

Все это несправедливо. Она этого не заслуживает. Никто из них этого не заслуживает.

Сандра вытирает слезы футболкой и направляется к пляжу, навстречу лодке надежды. Проходя мимо дома Мерседес, она не смотрит на него, но шепчет молитву за душу своей подруги.

Первая миля или около того проходит хорошо, комфортно. выглянуло солнце. Сандра чувствует усталость, но она знает, что это из-за неправильного питания и недосыпа, а не из-за болезни. Идя, она не сводит глаз с дороги. Она игнорирует тела на тротуаре и обходит стороной тех, кто на улице. Не смотри. Не смотри. Не смотри. Сандра бросает быстрый взгляд на некоторые тела, несмотря на голос. Каждое из них вызывает шок. Каждое тело на земле или в машине — это чей-то сын или дочь, чья-то вторая половинка, лучший друг или брат или сестра. Чей-то родитель или опекун. Каждая безвременная смерть опустошительна, и невозможно не испытывать печаль и гнев по поводу каждой из них.

Птицы устраивают пир. Они сердито кричат, когда Сандра проходит мимо. Стервятники хлопают своими большими темными крыльями и издают звуки, которые дают ей понять, что ей не рады на их пиршестве. Один из них агрессивно подходит к ней, а затем возвращается к еде. Этого достаточно, чтобы заставить Сандру снять рюкзак, поискать револьвер, вынуть его из кожаной кобуры и засунуть в джинсы, чтобы она могла быстрее добраться до него.

Тела повсюду. Некоторые из них старые, но есть и свежие. У некоторых отсутствуют конечности или есть странные раны, напоминающие укусы акул. Следы укусов заставляют Сандру задуматься о звуках, которые она слышала прошлой ночью, и о странных царапинах на ее двери. Странно сладкий запах смерти пропитывает все вокруг. Она не может находиться здесь ночью. Она должна добраться до этой чертовой лодки. Лодка надежды.

Сандра идет немного быстрее. Металл пистолета странно холодный. Прикосновение к мягкой плоти ее живота ощущается как небольшое утешение.

Малышка Энджи.

Сандра дотрагивается до своего пустого живота, прямо рядом с пистолетом, и слезы наворачиваются снова. Она вытирает слезы с глаз и пытается подумать о будущем, но настоящее слишком велико и громко, чтобы его игнорировать, а недавнее прошлое — это демон, воющий в ее душе, бесконечная какофония воющих голосов, запертых внутри нее, которые постоянно бьются о ее череп. Сандра смотрит на облака. Небо идеально голубое, как будто ему все равно, что происходит под ним. Дует легкий ветерок. Качается ближайшее дерево. Сандра смотрит на него, умоляя забрать часть ее боли. Дерево снова качается в ответ, но ее боль остается нетронутой, пронизывая до глубины души, пока она идет.

Сандра смотрит на дорогу впереди. Возможно, ее будущее в конце этой дороги, там, где песок встречается с океаном. Но сначала она должна добраться туда.

Сандра все идет и идет. Теннисные туфли хорошие. Ничего не болит, ничто не натирает, все как надо. Она проходит мимо гниющих тел, сгоревших или брошенных машин. Она проходит мимо сломанных и забытых вещей — осколков радиоприемника, коричневой туфли, кухонного ножа, открытого портфеля, в котором еще остались какие-то бумаги, велосипедной шины, зубной щетки, детской книжки с маленьким медведем в синей пачке на обложке. Она проходит мимо домов, полных мертвых людей. Двери некоторых открыты. Первые несколько дней мародеры были обычным явлением. Она задается вопросом, во многих ли из этих домов есть маленькие кроватки и колыбельки с...

Нет. Сандра тут же отбрасывает эту мысль. Ничего хорошего из этого не выйдет. Но то, что мы пытаемся заглушить внутри себя, обычно кричит громче всего, и Сандра не может не думать о миллионах колыбелей по всему миру, и во всех из них мертвые, раздутые младенцы внутри. Все они были покрыты мухами, а вскоре после этого полны извивающихся личинок, пирующих на плоти тех, кто должен был стать будущим, тех, кто был зеницей ока, тех, кто делал мир лучше просто своим присутствием в нем, своими широкими улыбками, маленькими ручками и чистыми сердцами.

Малышка Энджи.

Уставшая и разбитая, Сандра позволяет воспоминаниям нахлынуть на нее. Малышка Энджи играет. Малышка Энджи хихикает. Малышка Энджи сжимает в горсти картофельное пюре, ее грязное личико полно ликования. Малышка Энджи плещется в ванне. Каждое воспоминание — драгоценный камень, покрытый шипами, которые наполняют ее сердце, разрывая его на части.

Полчаса спустя Сандра начинает думать о возможности найти лодку и переправиться в лучшее место, в новое сообщество. Может быть, там она снова обретет надежду.

Большой мангуст прерывает ее размышления. Он выходит из-за обгоревшего металлического остова перевернутого фургона, который стоит посреди дороги. Он размером с маленькую собаку. Он самый большой, который Сандра когда-либо видела. Он выглядит опухшим. Явно заражен. Изо рта у него течет слюна и что-то более густое. Сандра останавливается и не сводит глаз с животного.

Мангуст издает то негромкое рычание, которое они обычно издают. Это глубокий, первобытный звук, от которого по спине Сандры пробегает дрожь, несмотря на жару. Каждый инстинкт в ее теле говорит ей развернуться и бежать. Потом она вспоминает о пистолете.

Сандра медленно поднимает правую руку и вытаскивает пистолет из-за пояса.

Мангуст шипит и уходит прежде, чем Сандра успевает прицелиться. Она рада. Зараженный или нет, она не хотела его пристрелить. Она наблюдает, как животное пробегает по двору и исчезает за домом.

Две недели назад она и подумать не могла, что когда-нибудь прикоснется к пистолету Мигеля. Она даже не хотела, чтобы он был в доме. Но потом все рухнуло, и она наблюдала, как люди превратились в дикарей, ворующих, вламывающихся в дома, бегающих в абсолютной анархии и убивающих друг друга на улицах. Теперь она уверена, что нажмет на спусковой крючок в случае опасности.

Примерно через полмили жилая часть города заканчивается, и Сандра выходит на гораздо более широкую дорогу. Эта приведет ее к пляжу. Она уже на полпути к цели. Мысль о том, что она доберется до пляжа, наполняет ее энергией, и Сандра немного ускоряется, радуясь, что ее больше не окружают дома, полные мертвых людей.

Но большой проспект не лучше. Повсюду навалены машины, и во многих из них лежат тела. Вонь еще сильнее, чем была раньше. Здесь к ней также примешивается запах бензина и обугленных вещей.

Некоторое время спустя примерно в двадцати футах перед Сандрой открывается водительская дверь черного "Линкольна Таун Кар", и оттуда, спотыкаясь, выходит мужчина. На нем грязные джинсы, ни рубашки, ни обуви. Он похож на труп, слишком долго пробывший в воде. Он делает несколько шагов к Сандре.

— Остановись, — говорит Сандра. От страха ее голос ослаб, а крики прошлой ночи не идут ей на пользу.

Мужчина рычит, качает головой и все равно направляется к ней.

Жирный пот и опухшее лицо — явные признаки того, что он инфицирован, но Сандре все равно требуется некоторое время, чтобы принять решение.

Выстрел слишком громкий. Такое ощущение, что Сандра разделила день пополам. Звук ударяется о машину. Он продолжает идти. Сандра переводит дыхание и снова целится. Второй выстрел такой же громкий, но без металлического звона. Пуля попадает парню в живот. Он падает на колени и стонет. Сандра нажимает на спусковой крючок еще раз. Левая сторона лица мужчины взрывается красно-розовым облаком.