Annotation
Волков Михаил Иванович
Михаил Волков.
Волков Михаил Иванович
Червяк
Михаил Волков.
Червяк
Зажился дед Назар на белом свете...
Ох, как зажился!
Давно чужой век заедает: с коих пор на базарной площади небо коптит...
Уж и площадь камнем вымощена, ряды каменные с лавками повыстроились. А город-то, во-как, и в ширь, и в даль разросся; все слободки--и Хохловка, и Живодерка, и Зареченька -- улицами стали.
Ничего не видит дед, сидит на тележке, где поставит Аниска, и знай свое тянет:
-- Алексе-ей-то, Божий чело-о-ве-ек...
Слеп Назар и от старости на ухо туг, а ногами еле-еле володает.
Кабы не Господь да добрые люди, просто ложись живьем в гроб и помирай.
Пристала к деду приблудящая девчонка Аниска, она его и кормит, и поит, и до-ветру к какому-либо забору свезет.
И "Лазаря" подтянет, благо голос молодой, звонкий.
Где старому одному вытянуть -- задыхается, далеко ли слыхать.
Подтянет Аниска, глядь, божьи богомолки в свернули -- копеечка в чашку бряк:
"Помяни воина Ивана за упокой".
-- За упоко-ой -- орет ему в ухо Аниска.
...Да воспомянет Госпо-одь во царствии не-бесно-о-ем...
...Небесно-оем, -- подхватит Аниска.
Тянет Аниска, а сама глазами в чашку ныряет, чуть опростоволосится дед -- Аниска мигом копеечку хвать и была такова, загуляла по базару: семечки лущит или сайку жует.
Только не всегда удается -- чуток старик: как звякнет копеечка, норовит поскорее схватить и за пазуху. Шарит в чашке, а у самого руки так и трясутся:
-- Жадюга!..
Коли успеет Анискину руку сцапать -- берегись; больно за волосья оттреплет. На весь базар завизжит Аниска:
-- У-у, жадюга!..
....................................
Живет дед Назар.
Хоть и песок сыплется, но пьет, ест, шевелится,--значит, живет.
Торговка какая вдругорядь спросит:
-- Де-шка, чать помирать пора.
-- Ась?!
-- Умирать, говорю, пора,..
-- Што-ты, родная, Христос с тобой... умирать... чево же лучше жистя может быть... а ты умирать... В могиле-то успею належаться...
И закрестится.
Не видит дед Назар -- как вся площадь рты поразинула: провезли под балдахином первогильдейскаго Топунова. Гроб глазетовый, венков -- гора, попы с кадилами, певчие завывают.
Торговки поминают да головой покачивают:
-- Эх, только бы жить да жизнью радоваться, добра через край; проживай -- не проживешь, одних радужных, чай, полны сундуки набил... По смерть покойник все хапал и хапал...
-- Как сейчас помню, когда на площади за ларьком торговал. Потом пошел и пошел в гору, ну-ка: в скобяном -- магазин, в щепном -- другой, а в красном на два раствора...
-- Не будь плохо помянут., а скуп был покойник... ох, как скуп... жил -- нищий не позавидовал бы...
-- Сказывают, как стриг купоны, так с ножницами у сундука "кондрашка" и прихлопнул...
-- О-ох, суета-сует.!.
* * *
Деду -- лафа, -- копеечки так и звякают...
Базарный день:
Площадь, как муравейник, кипит... От цветных платков, сарафанов в глазах рябит, будто лоскутное одеяло разостлано.
Шум, гам, ржанье здоровкающихся лошадей слилось в общий гул...
Владыко-создатель!..
Чего-чего тут нет: дуги гора-горой, шаечки, лоханочкй чисто на праздник сосной надушились, горшки, как солдаты, повыстроились, один одного чище.
А уж как торг идет:
-- Малой, дай-кась энтот горшок... облитой-то...
-- Нет, Матрена, бери вон тот, с разводцем... Такой горшок не зазорно и в свят Христов день на стол выставить...
-- Не копайсь, тетка, товар первосортный...
-- Али и впрямь с разводцем взять?..
-- Бери и бери, говорю...
-- Нет, дако облитой... Сколь положишь-то?
-- Полтину не дорого будет...
-- Полти-ину... что ты, креста на тебе нет!..
-- Запрос в карман не лезет... Какая-ж твоя цена будет?
-- Двугривенный!..
-- За этот горшок-то?.. Сорочишь, тетка...
-- Эй, тетка, вернись... Давай четвертак...
-- Монетки две скости... Не худой ли...
-- Худой... Эк звон-то, звон - то малиновый... Лучше нашего товару и не сыщешь. Век благодарить станешь...
-- Кажись, родной, дребезжит...
-- Глянько-сь, Матрен, трещинка?..
-- Проходи... не засть товар... Не меняем, сама выбирала...
-- Ах ты, Июда Скариот!..
-- Горшки, горшки!..
В красном ряду пуще суматоха идет: и божье и чёртово имя совсем перепутались,-- каждый раз десять пожелал провалиться на "этом самом месте".
Раскраснелись, запотели молодухи и красные девки: шутка ли! аршин пять ситцу на сарафан, али ленту алую в косу выбрать.
Ситцы-то лежат яркне-преяркие, так и манят: меня возьми, меня возьми...
Поневоле задумаешься...
А как выбирают... И языком послюнявят--не линючий ли, и на свет посмотрят--не стал бы выгорать.
Мужики больше около дуг, хомутов. Те не суетятся, выбирают с толком, основательно
Товар лицом -- подошел и торгуйся на здоровье.
Без торга нельзя -- обычай русский такой.
.................................
Трактиры гомонят.
Речь, слова узорами переплелись:
-- Ну, и времена наступили!..
-- Не даром звезда с хвостом по небу летала, да столбы огневые по небу ходили...
-- Читари баяли, будто пред останним концом света знаменья Господни...
-- Кто ее знает...
-- Кажись, народу стало повольготнее, как сбросили даря... Спервоначалу хотели было землей всем миром управлять... собрать, значит, сходку... погуторить, погуторить и решить по совести, чтоб жить никого не обижать, да на грех волю баре забрали... мы, мол, с вами заодно...
-- Говорят, вся земля народу!..
-- А вот мы суседскую барскую запахать хотели... Так куда тебе, стращают: частная собственность неприкосновенна... Как же, спрашиваем, быть?..
-- Податься некуда... везде барская и барская земля... "Обождите, говорят, вот сберем подкомиссию, она собирет комиссию, потом соберется предпарламент, соберет парламент... Ну, этак через годиков сорок с гаком и земельный вопрос разрешится... Непременно получите...
-- Вот оно что!..
-- Они народ ученый, сразу без обсуждения не решат... Скоро только у кошек котята слепыми родятся.
-- Будто морочат нас...
Загудел трактир:
-- Гнать их взашей!... Что в самом деле без них не управимся, что ли...
-- Знаем их, сукиных сынов... мягко стелют, да жестко спать нашему брату приходится!..
-- К примеру, за что же я руку, ногу на фронте оставил... и кровь пролил, как не за землю...
-- Вооружайся, товарищи, пока совсем к рукам не прибрали!..
Все тревожнее и тревожнее идет гул...
* * *
По улицам с музыкой проходят юнкера.
Народ все молодой, форсистый да чистый -- еще бы, за чужой шеей сидевши, холеными не быть.
Ноги враз поднимаются и опускаются, мостовая глухо считает шаги: ать-два... Музыка играет, зовет к новой свободной жизни:
