Зато Алану Блэку однозначно удалось прописаться в её внутреннем мире — возможно, даже оформить постоянную регистрацию и гражданство.

Нала его нескоро забудет. Никогда.

Но вот что странно: он не ощущал приличествовавшего ситуации удовлетворения. Скорее, предвестник волнения: эмоций толком никаких, глухо — а ёрзал как на иголках. Достал сигарету, затем отложил. Подошёл к окну, вернулся за стол. Наконец принял решение, закурил. Обе подряд.

За первым решением пришло и второе. Он сбросил данные девушки Томми, чтобы тот отследил её текущее местонахождение. С одной стороны, до одури не хотелось делиться с этим хорьком столь личной информацией, с другой — ему нужны были сведения. Ривз всё равно ни черта не догадается, что для него это куда важнее, чем он сам готов был признать.

***

На поиск ушло не больше десятка минут, большую часть которых Томми досматривал дораму и давился лапшой навынос из китайской забегаловки.

Гоа, остров Дивар. Бунгало в небольшом переулке неподалёку от церкви, куда ведёт терракотовая дорожка из латеритного камня.

Гостит у родни.

— На них досье тоже собрать?

— Нет. Только адрес. И ещё: ты здесь долго планируешь околачиваться?

Томми невнятно замычал.

— Тогда я скажу. Вот тебе адрес взамен. — Блэк продиктовал какую-то улицу в южном пригороде и вручил ключ. — Снял на три месяца на своё имя. Надеюсь, за это время тебе хватит мозгов как-нибудь определиться с собой. А дальше ты сам по себе.

Ривз замычал что-то больше похожее на благодарность, вытянутую клещами, и был напутствован паковать вещи.

Алан тоже занялся багажом. Своим.

Ведь так или иначе едва он получит паспорт, как возьмёт первый же билет до…

А до какого, собственно, пункта назначения? Вариантов теперь было два: либо восток, либо запад. Два пути, две женщины, которые сами для себя всё решили, исключив его из этого решения и из своего будущего. Обе знали: одна по опыту, другая интуитивно, что если они дерзнут обсудить это с ним, то достаточно скоро проникнутся его точкой зрения и будут вынуждены остаться. Обе, видимо, полагали, что им сойдёт это с рук.

С каждой он был по-своему другим — в чём-то лучшей, в чём-то неожиданной и даже пугающей его версией себя.

По-хорошему, следовало бы доказать обеим, что они неправы.

Но кому первой?..

Алан скрылся в просторной гардеробной, где, миновав два увесистых платяных шкафа с нарядами Элеоноры и чем-то ещё из категории «нечего надеть», застыл у дальних полок. На секунду сверился с внутренним органайзером, потянулся ко второй сверху, извлёк оттуда гавайскую рубашку с голубым принтом сбежавшего из Vice City, ещё хранящую на воротнике нитяной узелок тайской прачечной.

«За рубежом будешь выглядеть как дурак», — предупредил его внутренний голос. Алан приказал тому заткнуться. Подумай о нём такое кто-нибудь хоть раз — сам останется в дураках.

[1]The truth is, we were much too young... — Правда в том, что мы были слишком молоды (англ.)

Сцена 58. Día de Muertos

Понедельник, 31 октября 2016 года

«Ну спасибо тебе, Джеймс Бонд, удружил!» — отфыркивался Алан Блэк, ступая по центральным улицам вечернего Мехико и медленно, но верно ошалевая от карнавального столпотворения под эгидой Día de Muertos — одновременно религиозного, философского и развесёлого праздника, стирающего грань между живыми и мёртвыми. Как если бы первые пригласили вторых на отвязную вечеринку — а те взяли и явились, и каждый в итоге отлично провёл время.

В воздухе витал аромат копаля и бархатцев, заглушаемый обильными винными парами и амбре из закусочных. Жара спадала, уступая место сумеречной свежести и даже осеннему холодку: 31 октября выдалось славное, в меру прогретое днём, потусторонне леденящее вечером.

В четверг, 27 числа Алану Блэку вернули паспорт и сняли все обвинения. Даже пожали руку и поблагодарили за активную гражданскую позицию и содействие в расследовании подозрительной офшорной активности. Он про себя ухмыльнулся: люди просто не умеют посредничать! Лавры-то предназначались валькирии.

Он сообщил ей эту новость и выпил за её здоровье бокал редкого коллекционного вина с кухни Меррис. Не удержался. Поппи теперь обитала в несколько иных краях, где стены теснее, а решётки прочнее — а Блэк до сих пор держал при себе дубликат… Рисковал, разумеется, но без риска и жизнь ведь не та.

Тем же вечером, не откладывая, он связался с детективом, запросил обновление.

Элеонора Блэк приземлилась в Мексике накануне, остановилась в центре. Одна, но уже в первый вечер завела среди местных знакомства. Собиралась посетить концерт Paté de Fuá.

Алан смутно припоминал, что о чём-то таком жена говорила последние полгода. Не часто, но и не пару раз. Он ещё посмеялся над названием группы, а про песни сказал, что ну так себе мелодийки для людей с лёгкой улыбкой и кошельком, тяжёлым сердцем и списком грехов.

Он презрительно фыркнул: знакомства! Совсем от рук отбилась. Положил трубку и заказал билет через Атлантику.

Элементарная логика: Нала так или иначе вернётся сама. За Элли ручаться не приходилось.

***

В юго-восточном районе Тла́уак ситуация оказалась не лучше: те же подростки в несвежих футболках и костюмах скелетов, те же ростовые куклы и смуглые лица, недавно вошедшие в контакт с текилой и не намеренные его прерывать. Тот же pan de muerto [1], жареные сосиски, лепёшки и сласти в киосках. Те же разукрашенные черепа повсюду, словно в какой-нибудь компьютерной игре в сеттинге дарк фэнтези, но с авторскими модами.

Блэк отпустил таксиста за пару кварталов до Explanada Delegacional, намеренный преодолеть их пешком, и сейчас журил себя за опрометчивость. Здесь, по всей вероятности, тоже готовился парад, и оттого приходилось прокладывать курс в гуще тел и голов, нежели наслаждаться прогулкой.

Он покачал головой, вновь помянув Бонда.

Годом ранее на экраны вышел фильм «007: Спектр», где создатели довольно гротескно изобразили вымышленный парад на День мёртвых в Мехико. Кто угодно посмеялся бы да забыл, но городские власти всерьёз вцепились в эту идею, заявив: «Почему бы и… да?»

Первой ласточкой этого самого «да» стал конец октября 2016. И Алана, по вине его Элли, угораздило угодить в самый эпицентр этого красочного беспредела.

Он кивал проходящим мимо девушкам в пёстрых платьях и улыбался особенно цветастым «Катринам» [2]. Обе руки держал в карманах — чтобы в них не порылись другие.

Вдалеке звучала бодрая перекличка духовых, так что сомнений в верности направления не возникало.

Вот и площадь. Концерт был в самом разгаре. Одна группа только что сменила другую и, судя по звукам, училась заново дудеть в свои трубы и саксофоны, или чем они там запаслись — Блэк не вникал.

Наконец грянули. Музычка оказалась на удивление бодрой и ритмичной. Алан мог бы вполне выкурить сигару-другую под нечто подобное.

Гримированный фронтмен в клетчатой рубашке почесал лёгкую небритость и завёл:

Yo vengo de una tierra lejana

Donde las aves cantan distinto…

Испанского Алан не знал, тем паче мексиканского, но довольно сносно владел итальянским. Часть сознания принялась переводить скороговорку в более привычные слова:

Io vengo da una terra lontana — так, что ли?

Dove le api cantano d'istinto… [3]

Нет, погоди, какие ещё пчёлы поют? Из какого инстинкта? Чушь собачья.

А вокалист тем временем перешёл к припеву:

Y no soy extranjero

Yo no soy extranjero en ningún lugar!

Вот это уже было ясно как день: non sono uno straniero in nessun luogo. Да ещё если lugar повторить раза три. Чтобы усвоилось, так сказать. [4]

К третьему куплету Блэк со стыдом обнаружил, что топает ногой в такт ударным. Вернул себе контроль над телом и принялся обозревать толпу.