Гамсун был ошеломлен и чуть не потерял веру в себя. Во всяком случае, он решил попробовать стать актером. Единственным человеком, который продолжал верить в Гамсунаписателя, остался матадор Цаль. Он вновь прислал своему протеже немного денег, на которые тот снял небольшую комнату в Кристиании на Томтегатен в доме 11.
Теперь, когда прошло немного времени после болезненных для самолюбия отзывов о повести, Гамсун в состоянии самостоятельно ее оценить. Он садится в своем новом жилище на табурет перед печкой, внимательно читает «Фриду» – и бросает рукопись в огонь. Во всяком случае, так, со слов отца, описывает судьбу рукописи Туре Гамсун.
И буквально на следующий день отправляется к Сельмеру, который начинает заниматься с ним сценическим искусством. Однако вскоре актер понимает, что у Гамсуна нет ни малейшего призвания к театру, и начинает просто беседовать с молодым человеком о литературе, снабжает его контрамарками на хорошие спектакли, которые Кнут практически не посещает, и рекомендует не переставать писать.
Не писать Гамсун не может. Он пишет – стихи и предпринимает последнюю попытку получить «грант». В ту зиму в Кристианию приезжает шведский король Оскар, к которому писатель отправляется на аудиенцию. Свидетельств о приеме королем Гамсуна у нас несколько.
В письме к матадору Цалю сам молодой человек пишет, что не смог добиться разрешения на аудиенцию, зато поговорил с камердинером короля, который помог ему устроиться на работу в Дорожную службу.
В «Голоде», который считается автобиографическим произведением, Гамсун иронично описывает историю посещения героем короля. Рассказчик в романе находится на пороге голодной смерти и всячески пытается скрыть от окружающих свое бедственное положение, боясь, как бы хозяин комнаты не выбросил его на улицу. И когда горничная с иронией спрашивает, где же это он сегодня обедал, герой с вызовом отвечает, что только сейчас вернулся из самого дворца.
Еще раз вопрос об «отношениях» короля и Гамсуна был поднят в 1909 году, когда в одном из американских журналов было опубликовано интервью с профессором Расмусом Б. Андерсоном, который лично был знаком с писателем. Профессор утверждал, что сам Гамсун рассказывал ему о визите к королю Оскару и о том, что ему удалось показать королю свои стихи. Королю якобы стихи понравились, и он дал их автору 20 крон. Однако Гамсун, прочитав интервью Андерсона, отрицал все им рассказанное.
Что же касается получения Гамсуном работы в Дорожной службе, то вряд ли ею он был обязан королю или его слугам. Скорее всего, работу эту писатель получил благодаря Бьёрнсону, к которому обращался за помощью 24 января 1880 года. Все дело в том, что директор Дорожной службы, господин Краг, был другом Бьёрнсона. Именно для Крага Гамсун, всегда отличавшийся необыкновенно красивым почерком, переписывал зимой 1879/1880 года служебные бумаги.
Та зима была для писателя ужасной. Позднее он напишет в «Голоде»: «Это было в те дни, когда я ходил голодный по Кристиании...» Он совсем ослабел от голода, нервы его были расшатаны, и он раздражался даже по самому ничтожному поводу. Работу ему удавалось найти лишь изредка: он либо переписывал деловые бумаги, либо с трудом пристраивал небольшие статьи в мелкие газеты. Его еще продолжали мучить кошмары и призраки детства, и сил бороться еще и с новыми у него просто не было. Гамсун, по его собственным словам, постепенно опускался: «С течением времени все более сильное опустошение, душевное и телесное, завладевало мною. С каждым днем я все чаще поступался своей честностью. Я лгал без зазрения совести, не уплатил бедной женщине за квартиру, мне даже пришла в голову преподлая мысль украсть чужое одеяло – и никакого раскаяния, ни малейшего стыда. Я разлагался изнутри, во мне разрасталась какая-то черная плесень»[17] .
Почти постоянный голод, сводящий с ума, хроническая нищета, кошмары и унижения...
Куда делись деньги, полученные от Цаля, ведь сумма была довольно приличной, до сих пор остается неизвестным. Вполне вероятно, что большая часть их была проиграна писателем. Да, Гамсун был игроком всю свою жизнь. Это сыграло роковую роль не только в его частной жизни, но даже в писательской карьере, когда его обвинили в плагиате (заимствованиях у Достоевского). Но об этом речь пойдет в свое время...
А в ту зиму жизнь Гамсуна в Кристиании была просто невыносимой. И настоящим спасением для него стала работа в Дорожной службе.
* * *
На строительстве дорог в Тотене Гамсун проработал почти два года – и сделал неплохую карьеру: от простого рабочего до учетчика.
Но помимо работы, которая давала небольшие, но все-таки постоянные средства к существованию, в жизни Кнута, помимо жажды писать, утвердилась еще одна страсть – игра в карты. Все свое жалованье он мог спустить за один вечер, но к проигрышу всегда относился спокойно. Иное дело – выигрыш! В жизни надо добиваться победы, а на неудачи не обращать внимания.
Друзья-рабочие считали его странным – и не только из-за пристрастия к игре, красивого почерка и образованности. Гамсун запоем читал взятые из районной библиотеки книги, что для местной публики было удивительно.
Надо признать, что основания считать писателя странным у его окружения были всегда. Так, квартирная хозяйка Торгейр Мария Кюсет, у которой писатель снял угол, вспоминала позже, что молодой человек явился к ней без вещей, зато все пять рубашек, что у него имелись в наличии, были надеты на нем. Торгейр Марии удалось убедить жильца, причем далеко не сразу, что надевать стоить лишь одну сорочку, а грязные отдавать ей в стирку.
Гамсун продолжал писать, но его почти не печатали. Известна всего лишь одна статья, написанная в Тотене в 1880 году и опубликованная в «Газете Йовика» 6 июля.
В это время он предпринимает и свою первую попытку чтения публичных лекций о литературе. По приглашению пастора Кристофера Брююна, с которым Гамсун уже некоторое время состоял в переписке, писатель отправляется к нему в гости в усадьбу Вонхейм. Там он смог сосредоточиться и изложить на бумаге свои мысли о новейшей литературе, в частности об Августе Стриндберге[18] .
Но на лекцию дорожного рабочего, организованную в Йовике, пришли лишь шесть человек, зато среди них был Юхан Энгер, редактор местной газеты. Ему-то как раз выступление Гамсуна очень понравилось – и на следующий день в газете появился весьма лестный отзыв о молодом и очень способном лекторе, поразившем всех своими ораторскими способностями. Поэтому Гамсун рискнул организовать еще одну лекцию – и на нее пришло уже семь человек.
Такое невнимание публики не очень-то и обидело не избалованного подарками судьбы юношу, плохо было другое – на поездку и организацию лекций Гамсун истратил все свои жалкие сбережения. Поэтому в Тотен ему пришлось возвращаться на занятые у Энгера десять крон.
* * *
А в Тотене ничего не изменилось... Все свободное время, подчинись окружению, молодой человек проводил весело – в игре, кутежах, танцах на вечеринках и прогулках с девушками по Тотенскому лесу. Однако Гамсун, всегда твердо уверенный в том, что рано или поздно станет писателем, прекрасно понимал, что подобная разгульная жизнь не для него. Надо было вырваться из порочного круга. Вот только куда он мог уехать? Где найти работу?
Единственным выходом для него, как и для множества его соотечественников, стала эмиграция в Америку.
Тем более что от старшего брата Петера, уже несколько лет назад уехавшего в США, пришло письмо, в котором он расхваливал свое житье-бытье за границей.
Романтизации Америки служила и поддерживаемая в прессе шумиха о красивой и легкой жизни over there[19], и восторженная серия очерков Бьёрнсона о своем турне по Штатам в 1880 – 1881 годах.
Но для поездки через океан были нужны деньги. Дать их согласились друзья Гамсуна – семья Нильса Фрёсланда, управляющего спичечной фабрикой в Реуфоссе.
