– Нет ей больше спасения от тьмы местной, а вот тебе подкрепиться нужно, – не унимался черноглазый, протягивая царскому сыну пирог. – Поешь, не брезгуй. Шутка ли: одному бродить по болотам без еды и воды.

– Да я тебя сейчас!..

– Остынь, Иван, – Олег Боярович преградил путь царевичу. – Прислушайся лучше к здешней округе. Какая-то нехорошая тишина здесь: ни пения птицы, ни шелеста листвы… А где наш Данька? Куда подевался, бестолочь?

Богатыри стали оглядываться по сторонам и кликать своего спутника. Но все напрасно, не было им ни ответа, ни привета. Пропал сын местной знахарки. А ведь он с измальства имел талант – сколько ни хаживал с матерью по весям и болотам, всегда находил верную тропинку домой.

– Может, он воротился назад? – неуверенно предположил Олег Боярович, поглядывая с опаской на Саву, который продолжал сидеть под карликовым деревцем и невозмутимо жевать пироги. – Хотя наверное предупредил бы, если напугался… Столько уже прошли…

– Вернется, – заключил после недолгого молчания царский сын и двинулся к черноглазому предсказателю, чтобы расспросить его, может тот чего увидел, но в силу своего скудоумия не догадался рассказать богатырям.

Ивану оставалось не больше трех шагов до заветной цели, когда сзади послышался неприятный треск и жутковатый шелест. Царевич оглянулся назад, но не увидел ничего нового для себя. Разве что… Не было на прежнем месте русского богатыря Олега Бояровича, зато на земле, чуть поодаль, стоял огромный ворон, склонив голову и медленно расправляя крылья.

– Это что за невидаль? – только и смог вымолвить царевич, медленно пятясь в направлении Савы. Молодой человек впервые в жизни увидел такую ворожбу и испугался не на шутку.

Иван сложил три пальца вместе в богоугодную фигуру, бухнулся на колени и ну креститься, прося себе защиты. А сам второй рукой крепче сжимал меч, не забывал оглядываться по сторонам – пытался вычислить таинственного колдуна. Тут, как говориться, на Богов надейся, да сам не плошай.

Только сердце молодца немного утихомирилось, как ему стали чудиться сзади глухие шаги, словно кто крадется по сухим веткам. Царевич вскочил на ноги, крутанулся на месте и тут же замер, пораженный увиденным. Позади не было больше лесной чащи, не было черноглазого Савы, не было даже тоненькой тропинки, ведущей к дому. Всюду, насколько хватало глаз, теперь раскинулось одно болото без единого островка земли.

– Са-ава-а, – тихо, практически шепотом, проскулил Иван, оглядываясь по сторонам. – Оле-ег, Данька-а!

– Кар-р, – было ему ответом.

Ворон, что совсем недавно мирно сиживал рядом, встрепенулся и полетел восвояси, не оглядываясь. И вокруг повисла мертвецкая тишина, нарушаемая лишь редким бульканьем с болот.

Царевич пригорюнился, шмыгнул носом и почесал трехдневную щетину. Надобно было что-то решать, да только молодцу отчего-то ни о чем не думалось, окромя неприятной ворожбы.

И тут случилось чудо, не иначе: богатырю вспомнилась старая притча о старике, который всю жизнь веровал, жил по чести, и, благодаря этому, мог ходить по воде, словно по мостику. А чем он, Иван, хуже?

Подумав так, царевич прикрыл ясные очи и подумал про себя о том, как совсем недавно (года не прошло) ездил с батюшкой в монастырь Бурьянов и отстоял там целую службу в праведных молитвах (о чем именно сейчас он думать не желал). Так, преисполняясь благости всякой, Иван поднялся на ноги, полный надежд на спасение. И решительность его была сильна, но (на всякий крайний случай) удалец снял кольчугу, отложил меч, и сапоги в сторонку… затем туда же полетела рубаха, да штаны с портками. Вот теперь, оставшись в чем мать родила, царевич приготовился к великому поступку – проверить силу богатырской веры.

Молодец совсем было собрался сделать первый шаг через болото, даже успел занести правую ногу вперед и начал прикрывать глаза, представляя широкую тропинку под слоем тины, как вдруг заметил боковым зрением легкое движение. Отвлекся. Глянул ненароком, кто там.

То была крупная лягушка, местная жительница. Она выскочила откуда ни возьмись полюбоваться на дивное чудо: не каждый день красавчики богатыри захаживали в здешние места да раздетыми ныряли в болота.

Заметив, что русоволосый удалой красавец замешкался и смущенно поставил ногу назад, на землю, лягушка решила подбодрить его кивком головы и махнула передней лапкой вперед: мол, дерзай, я отвлекать больше не стану.

Но удалец не двигался с места. Напротив, замер словно изваяние и не сводил глаз с болотной гостьи.

– Савка, ты что ли? – наконец произнес царевич, недоверчиво хмуря брови. – Подай какой знак, если это тебя заворожили.

Лягушка знаков не подавала. Какое-то время они так и смотрели в глаза друг другу. Пока зеленокожая не оглянулась по сторонам, решая, точно ли молодец обращается к ней? После чего наклонила голову вбок и глубокомысленно произнесла:

– Ты первый человек из тех, кто решил поговорить со мною за прошедшие четыре года. Только я вовсе не Сава. Меня кличут Василисой… с премудростями. Ква.

Богатырь продолжал молчать.

Только подрагивающее веко на его окаменевшем лице выдавало сомнение молодца: ну не верил он в реальность всего происходящего и все тут. Прикрыв глаза, Иван с силой ущипнул себя за плечо, после чего удивленно вскрикнул:

– Больно, итит вашу так его растудыть!

– Еще бы, – хихикнула рядом лягушка, не желающая исчезать из его, царевича, кошмаров. – Не сон это. Так что же с тобой приключилось, горемыка? Заплутал, али специально пришел на наши болота топиться? Любовь с неприятностями вышла, или дракона не смог победить? А может ты… Эй! Куда снова собрался? Неужто так спешишь, что и поговорить некогда? Уважил бы деву прекрасную…

– Это кто здесь дева прекрасная? – хмыкнул царевич, решивший вернуться на путь веры и тщательно всматривающийся в болотную трясину: авось и впрямь где тропка найдется. – Иди-ка ты, зеленая, куда шла. Или сиди молча, любуйся на чудеса! Сейчас я пойду по воде, как по суше.

– А-а, так ты болезный, – понимающе и вместе с тем разочарованно проговорила лягушка и прилегла на брюшко, подперев голову передними лапками. – Тогда мне все ясно. Давай уж, иди, чудотворец, я-то думала, что ты спасения ищешь.

– А ты что же, зеленая, знаешь другую дорогу отсюда к поселку? – как можно безразличней спросил Иван.

А сам весь обмер и превратился в слух: очень уж ему не хотелось сгинуть на болотах, да и холодно становилось стоять без кольчуги.

– Знаю, конечно. Второй год здесь обретаюсь, чего только не видывала, где только не побывала…

– Так говори уже, не томи! Я весь околел, словно и не лето на дворе вовсе.

– Вот уж по тебе не скажешь, что околел, – промурлыкала в ответ лягушка, разглядывая из-под полуприкрытых глаз Ивана во всей красе.

И царевичу впервые в жизни стало неловко.

Молодец скоренько оделся и только тогда выдохнул с облегчением. Вот же бесстыжие лягушки на местных болотах! Закончив с делами, Иван не сдержал злости.

– Ну, чего смотришь? Вижу теперь, что ты заколдованная девица, – проговорил богатырь, стараясь при этом выглядеть как можно невозмутимее. – Несешь всякую ахинею. Умеешь только пустословить без дела! Девка и есть.

– Что?!! – рассерчала Василиса, прищурила глаза и стала поглядывать на молодца, обдумывая, какую гадость ему в ответ сотворить.

А Иван тем временем только шире заулыбался, ни на секунду не испугавшись изменений в новой своей знакомой.

– Эх, правильно мне рассказывал мой верный слуга Архип, будто в голове каждой женщины живет неведомый зверь и заставляет ее чинить мужикам всякие мерзости.

– Это что за зверь?.. – Лягушка приподнялась на месте, всем ликом своим демонстрируя, насколько царевич может оказаться неправым сейчас. Еще одно неверное слово грозило враз превратить новых знакомцев в лютых врагов, да только Иван был невнимательным собеседником…

– Настроение ваше, девичье! Меняется оно по тысячи раз, и нам за вами не уследить. Вот сама посуди, сколько таких случаев на день можно припомнить? Только что девка сидела улыбалась, преданно заглядывала в глаза, а в следующий миг гоняется за тобой по горнице со скалкой, грозится прибить. А все почему? Показалось ей, что мужик взглянул на нее неправильно, да запах от него не тот, что ей хотелось… Мол, пахнет фиалками, как от Ириньи – соседки, то бишь…