Первый рабочий день начинался завтра, но Виктор не смог сдержаться и попытался сразу же приступить к изучению материалов. Для этого пришлось почти полностью проигнорировать онбординг, из которого он против своей воли узнал, что работает в первом полностью распределенном министерстве. Что бы это ни значило. Терабайты корпоративного шлака он просто скормил ИИ и попросил сделать памятку. Да и ту решил прочесть позже.

Наконец он получил доступ к материалам дела, коих оказалось удручающе немного. Краткое резюме первичного осмотра и несколько видеофайлов.

Картина выходила такая. Космический корабль, построенный частной компанией по заказу государства, отправился к Марсу с двадцатью космонавтами. В экипаже только опытные космонавты, все оборудование испытано множеством других полетов, никаких проблем вплоть до посадки на Марсе не ожидалось.

Но примерно через полтора часа все находящиеся на корабле космонавты одновременно «потеряли сознание». Именно так – в кавычках.

Загадка кавычек раскрывалась с помощью многочисленных видео. Вот, например, капитан корабля – Максим Котенец. Мужчина с волевым подбородком и строгой складкой между бровями. Сидит, следит за какими-то показателями на панели. Иногда шевелит губами, что-то проговаривает. Корабль успешно выходит на орбиту, там запускает атомный двигатель, все идет по плану. Но вот наступает семьдесят восьмая минута полета, и лицо Максима – космонавта, кандидата наук, отца (Виктор мысленно добавил «комсомольца и спортсмена») – полностью расслабляется. Пропадает складка между бровями, теряется осмысленное выражение, да просто… исчезает что-то человеческое из взгляда.

С этого момента Максим ведет себя как не слишком умная обезьяна. Вероятно, сильно не дотягивающая до уровня шимпанзе. Лениво тыкает пальцем куда может дотянуться, безуспешно и не очень активно пытается освободиться из ремней, которыми пристегнут к креслу, а после развлекается выпусканием и втягиванием ниточки слюны.

Примерно в таком же состоянии оказывается и весь остальной экипаж. Это, конечно, вызывает некоторую растерянность в Центре управления полетами. И даже обеспокоенность. Чем более расслабленными становятся лица людей в космосе, тем более напряженными становятся лица людей на земле. В итоге кто-то жмет специальную кнопку и прерывает миссию. Корабль разворачивается и летит домой.

Что особенно странно – в какой-то момент космонавты приходят в себя. Но весьма условно. Опытные специалисты вдруг впадают в панику и ведут себя так, будто не понимают, где вообще находятся и что происходит. У того же капитана появляется будто бы чужое выражение лица.

Виктор ничего не понимал в психологии и космосе, но неплохо разбирался в бюрократии, поэтому на этот раз он очень внимательно изучил все должностные инструкции, приказы, распоряжения и обнаружил то, что искал. Ему нужно было найти не причину, по которой космонавты потеряли сознание, а причину провала миссии или лицо, либо группу лиц, несущее ответственность за произошедшее.

Виктор даже удивился, что в документах, написанных нежным, психологически стерильным, нетравмирующим новоязом («все на борьбу со стрессом и социальной напряженностью») вообще появилось такое тяжелое и пугающее слово, как «ответственность».

Виктор ничего не понимал в психологии и космосе, но неплохо разбирался в финансах и «группах лиц, несущих ответственность за». И его опыт подсказывал, что эти вещи почти всегда связаны. Поэтому достаточно идти по следу денег. Опять-таки ответственность. Ее можно возложить на кого-то, кто понимает в происходящем чуть больше, чем Виктор. И посмотреть, куда этот кто-то ее переложит.

– С формирования рабочей группы, конечно. Я имел дело с очень специфической областью. Специалистов в ней не так уж и много. Поэтому было принято решение опираться на экспертов, а не пытаться разобраться в том, чего не понимаю. Я в первую очередь руководитель. Как говорится, кадры решают все.

– Не слышал такой поговорки, – председатель посмотрел на других членов комиссии, как бы ища глазами человека, который с ней знаком, – Неважно. Насколько нам известно, первым привлеченным специалистом стал Дмитрий Кошелев. Ваш будущий заместитель. Почему именно он?

Всего-то три часа борьбы с интерфейсами – и вот Виктор сидит в виар-переговорке, во главе большого и пустого стола. Он задумчиво огляделся, пытаясь понять, что это значит. В следственной группе не было ни одного человека, кроме него самого? Или Виктор делает что-то неправильно? Вот тебе и распределенное министерство. А где обещанный «личный ассистент»?

Пришлось еще побороться с интерфейсами, чтобы обнаружить личное дело молодого человека по имени Дмитрий. Аж 2045 года рождения. Виктор нахмурился. Получается, его ассистенту примерно 15 лет? Какой точно сейчас год? Виктор полез в календарь. Чертов указ минздрава о снижении стресса распространялся даже на личные компьютеры, поэтому для того, чтобы добраться до текущей даты, нужно было закопаться в какие-то неведомые дебри и…

Виктор задрожавшей вдруг рукой снял очки и уставился на стену перед собой. Зачем-то прислушался к часам. Они все так же исправно щелкали. Эти часы ему подарили, когда он вышел на пенсию. И если календарь не врет, это случилось почти четверть века назад. Щелк-щелк-щелк. Как он вообще мог настолько ошибаться во времени? С другой стороны… Если нигде не упоминаются даты, а на каждое далеко отстоящее во времени дело автоматически устанавливается обратный отсчет… Но ошибиться почти на пятнадцать лет…

Виктор снова надел очки. Итак, Дмитрий Кошелев. Молодой человек тридцати одного года. Судя по профайлу… ученик третьего курса института. Виктор знал, что сейчас молодежь не торопится с получением образования и выбором профессии, но вот насколько не торопится, он и не представлял.

Судя по всему, работа личным ассистентом для Дмитрия станет стажировкой. Назначение он, как и Виктор, получил сегодня. Но с прохождением онбординга почему-то не торопился. Вполне вероятно, что он приступит к нему не раньше, чем завтра. А потом еще неделю будет смотреть видео о корпоративной этике министерства, нетравмирующей среде и чём-то там еще…

– Набери Кошелева, – велел Виктор умному дому.

– Я должен напомнить о том, что звонок без предупреждения может рассматриваться как вторжение в личное пространство, абьюз, харассмент и…

– И харам, – перебил Виктор. – Звони с рабочим идентификатором. Чтобы с эмблемой ведомства и все такое.

– Алло? – ответил растерянный мужской голос после нескольких гудков.

– Дмитрий, добрый день. Вас беспокоят из службы безопасности бан… из министерства психологической безопасности. Меня зовут Виктор, я руководитель специальной следственной группы. Скажите, пожалуйста, когда вы могли бы подключиться, подписать документы и приступить к расследованию марсианского инцидента?

– Какого инцидента?

– Новостные стримы не смотрите? – с некоторой укоризной спросил Виктор.

– Смотрю, – соврал Дмитрий.

– Ну вот. Кто-то же несет за это ответственность. Надо разбираться. И быстро.

– А я… я…

– А вы молодой и перспективный эксперт в области нейропсихологии, нам такой и нужен. Я же не ошибся?

– Да.

– Ну так подписывайте документы и надо приступать уже. Расследование не ждет.

– Конечно, понимаю, – растерянно ответил Дмитрий.

– Первое, чем я хочу, чтобы вы занялись, – организуйте встречу с советом директоров корпорации, – Виктор сверился с названием компании, которая строила корабль для полета на Марс, – «Космос У». Знаете такую?

– Да, – снова соврал Дмитрий.

– Встреча нужна в ближайшее время. По результату доложите.

– Понял!

Виктор отключился, снял очки, откинулся в кресле и потер затекшую шею. Ох уж эти зумеры. Или как современная молодежь называется?

– Я счел, что в составе следственной группы нужен человек с компетенциями Дмитрия. Это молодой и ценный специалист с уникальным, незашоренным взглядом. Если необходимо расследовать что-то, с чем никто и никогда не сталкивался, необходимо расширять горизонты мышления.