Тем не менее в магазине всего в квартале от «Пепперашэтла» есть фотомастерская. Если потороплюсь, то успею.

Дорога была недолгой. Я припарковалась в квартале от мастерской, потом пешком пересекла перекресток и три знака стоп. Ко мне по пути приставали только один водитель и один попрошайка, поэтому я решила, что положение значительно улучшилось.

В мастерской меня приветствовала сонная девушка, которая выглядела еще не достигшей возраста голосования. Наверное, «приветствовала» — слишком сильное слово, потому что посмотрела она так, словно я помешала чему-то очень важному в ее жизни и она хочет побыстрей к этому вернуться.

— Как быстро вы сможете напечатать? — спросила я, протягивая ей фотоаппарат.

— На вывеске написано — час.

— Мне они нужны через полчаса.

— И всем остальным тоже, женщина. Не могу. — Она толкнула аппарат ко мне и отвернулась.

— А вот тут сказано, что можете, — заявила я, просунув под аппарат стодолларовую банкноту.

Девушка глянула на деньги, потом на меня и вернулась к прилавку.

— Получите через двадцать минут. Она, может, и ленива, но не глупа.

Я решила подождать снаружи: двадцати минут достаточно, чтобы пролистать хотя бы один комикс. Ноябрьский воздух прохладен и свеж, но мне в свитере было не холодно. Я села спиной к оштукатуренному столбу, достала из сумки стопку комиксов и задумалась, с чего начать.

«Со Света, — решила я. — Определенно». Я взяла комикс с самой ранней датой — том второй, номер двадцать пять — и раскрыла его, чтобы больше узнать о «независимых», которых так презрительно упоминал Уоррен в вечер моей метаморфозы. Очевидно, независимые — существовал и другой, гораздо менее лестный термин «бродячие агенты» — служили постоянной угрозой равновесию в соотношении сил. В мире, где происхождение означает все, конкуренция за открывшиеся звездные знаки была жесточайшей, и даже агенты Света готовы были уничтожить соответствующий себе знак, лишь бы занять его место в Зодиаке, Это значило, что члены Зодиака не доверяли независимым и едва терпели их в городских пределах.

К счастью, особых споров из-за происхождения не было: наследование шло от матери к дочери, а если женщин среди младших членов семьи не было, то — к старшему сыну. Но время от времени открывался знак без явных наследников, и, согласно тексту, тогда начинались «интересные» события.

Я поморщилась и перевернула страницу, вспоминая, как скривилось лицо Уоррена при упоминании о независимых. Почему у меня сложилось впечатление, что в данном случае эпитет «интересные» — синоним «смертоносных»?

Я также задумалась о том, как к моему происхождению и наследованию знака Стрельца отнесутся в отряде Уоррена. Если со времени исчезновения матери знак Стрельца пустовал, возможно, мое неожиданное появление свяжут с каким-нибудь бродячим агентом? Во всяком случае разве это не будет выглядеть «интересным»?

Ответы я не получила, направление, в котором пошли мои мысли, мне не понравилось, поэтому я захлопнула комикс и взяла другой. На этот раз не обращала внимание на хронологический порядок и просто взяла тот, на обложке которого был изображен привлекательный супергерой, а остальные упрятала в сумку. «Страйкер, агент Света» назывался этот комикс.

— Страйкер наносит удар,[47] — пробормотала я, устраиваясь поудобнее. Указано, что рекомендуется читателям старше семнадцати лет, и я понимала почему. Кожа обтягивала бедра героя, образуя выпуклости во всех нужных местах, а свободный кашемировый свитер обнажал гигантские бицепсы… и глиф, пульсирующий на груди, как сердцебиение. Он действительно пульсировал на странице. Я не специалист в астрологии, но мне показалось, что это глиф Скорпиона, знака и месяца перед моим. Страйкер держал предмет — оружие, решила я, — в виде арбалета, но с привязанной к нему цепью. Как им пользоваться, мне было совершенно непонятно.

— Однако готова узнать, — сказала я, разглядывая фигуру героя. Замечание для себя: побочное преимущество статуса супергероя? Знакомство с другими супергероями.

И тут я увидела имя автора, нанесенное сверху на обложку черными буквами по трафарету. Зейн Сильвер. Тот самый Зейн, что работает в магазине? И гут же заметила ниже имя художника. Карл Кеньон, рисунки карандашом.

— Волчонок? — удивилась я вслух, поворачивая комикс так, чтобы на него падал свет уличного фонаря.

Десять минут спустя у меня сложилось очень неполное представление о событиях, которые преследуют меня в последние дни. Я прошла вслед за Страйкером — образом или реальным человеком? — через серию событий, приведших к его метаморфозе. Его отвезли на пустой склад на углу Индастриал и Поллак, где его окружили одиннадцать мужчин и женщин, хотя пол их определить было трудно. Каждый был в свободном длинном одеянии, белом и покрытом вышитыми золотыми знаками. Я решила, что это знаки созвездий.

— Отличная работа, Карл, — заметила я, ткнув пальцем с одно из сверкающих звездных скоплений. Оно мягко мерцало у меня под рукой. Я улыбнулась и продолжила чтение.

«Твой первый жизненный цикл закончился при достижении половой зрелости; второй заканчивается сегодня вечером». — Эти слова были начертаны в пузыре, исходившем изо рта человека, подозрительно похожего на Уоррена. «Но это не может быть Уоррен», — подумала я, проводя по рисунку пальцем, потому что Уоррен никогда не бывает таким гладко выбритым. «Чтобы вступить в третий жизненный цикл, ты должен пройти метаморфозу и добровольно присоединиться к седьмому дому Зодиака, под знаком твоей матери — знаком Скорпиона, Ты согласен?»

— Дешевый диалог, — буркнула я. — Кто писал это дерьмо?

«Согласен, — отвечает Страйкер с достоинством, соответствующим церемонии. — Как поступила до меня моя мать».

«И ты делаешь это по доброй воле?», — спросил мужчина, и вспышка молнии за пределами склада превратила его очертания в силуэт. Я знала, что снаружи собираются тучи. Я почти слышала раскаты грома, как тогда, за пределами квартиры Оливии.

«Как поступила до меня моя мать», — повторил Страйкер, наклонив голову. За ним окна начали покрываться струями дождя.

— По крайней мере ты знал, что выбираешь, — произнесла я, переворачивая страницу. Молния пронеслась по листам. Похоже на книжку с оживающими рисунками! Книга задрожала у меня в руках, и слова, рисунки, пузыри диалога — все растворилось в раскатах грома. Я видела, как на Страйксра обрушилась та же сила, что совсем недавно ворвалась и меня, она бросила его на колени и превратила в беспомощного просителя. Остальные звездные знаки плотным кольцом окружили его — их тела были изображены сверху, чтобы было видно, что они создали символ его звездного знака, и в центре этого символа оказался Страйкер. Книга превратилась в экран, на котором возникали и исчезали изображения, и только яркая звезда Страйкера в центре страницы оставалась неподвижной.

Послышался такой громкий треск, что я едва не выронила книгу. Небо раскололи две огненные полоски, и раздался крик, такой ужасный и свирепый, какого мне никогда не приходилось слышать.

— Нет! — услышала я ответный возглас Уоррена. Символ оказался разбит, его яркие концы — другие агенты Света — поворачивались лицом наружу, к вторгнувшемуся красному свету. Я не могла за всем уследить — события начали развиваться слишком хаотично и смешанно, — я словно тоже была захвачена смятением. Над моей головой раздавались удары, звучали слова, которых я никогда не слышала раньше… крики, которые мне не хотелось слышать. Время от времени действие замедлялось, как будто лента застревала в головке, и возникало четкое изображение — напоминание о традиционном комиксе; оно обжигало мне роговицу и тут же исчезало, захваченное хаосом.

Я видела, как Уоррен убил человека с помощью веревки и кулаков.

Я видела, как Майках своими руками хирурга срезал сначала скальп, а потом лицо нападавшему,

И я с огромным изумлением, с недоверием, переходящим в оцепенение, увидела того, кто напал на меня, когда я была девочкой-подростком. Над ним в воздухе висело написанное большими буквами имя — ХОАКИН, а дальше РЫБОЛОВ ТЕНИ. Но вот надпись треснула, разлетелась обломками и исчезла за краем страницы.