Ангелина

– Ангелинка! Танцуй!

Бабуля встречает меня в прихожей и просто светится от радости.

– Ты выиграла в лотерею? – устало улыбаюсь я.

Я присаживаюсь на старенький пуфик, стягиваю сапоги и побыстрее сую мокрые ноги в тапки, чтобы бабушка не видела. Знаю, что расстроится.

Но она все равно замечает и всплескивает руками:

– Божечки! Промокла вся! Давай быстро носки и чай теплый.

Я иду в свою комнату и послушно натягиваю теплые пушистые носки. Бабушка сама их для меня связала.

Шерсть приятно покалывает ноги и я чувствую, что наконец согреваюсь. Шмыгаю носом. Еще только заболеть не хватает, кто же работать будет? Нет болеть мне сейчас никак нельзя! Срочно бабушкиного чая с мятой и чабрецом и под теплое одеяло.

Выхожу на нашу маленькую, чистенькую кухоньку, где бабушка уже накрывает стол.

– Садись, садись, внученька, я картошечки пожарила, чайку вот… Сапожки-то у тебя совсем износились, Ангелинка! Надо новые купить. Завтра пойдем…

– Бабуль, завтра я работаю, – напоминаю я.

– Ой, я ж хотела тебя обрадовать! – снова улыбается бабушка, – нашла я тебе эту твою… стажировку! В этом… как его…Ин – вор – текс!

– Что? – я поперхиваюсь чаем и закашливаюсь.

Вот удивила так удивила! Хотя нет, скорее всего бабуля что-то перепутала, ведь “Инвортекс Капитал” самая крутая консалтинговая фирма в городе, а может даже в стране! Да легче на луну попасть, чем туда на стажировку!

– Бабуль, ты ничего не перепутала? – осторожно спрашиваю я.

– Ангелина! – бабушка смотрит на меня строго, – я хоть и стара, но пока в своем уме! Инвортекс Капитал! Там тебя завтра в десять ждать будут!

– Бабуля! Но как?! – изумляюсь я, – Это…это просто невозможно! Они никого не берут!

– А тебя возьмут! – довольно говорит бабушка, – Макаровна из третьего подъезда там полы моет. Она договорилась, чтобы тебя взяли помощницей к самому директору!

– К Ланскому?! – ахаю я.

– К ему самому, – кивает бабушка, довольно улыбаясь. —

Я не верю своим ушам, попасть на стажировку к Ланскому это же все равно, что в лотерею выиграть! Это же как поймать золотую рыбку! С такой стажировкой возьмут в любую кампанию!

Я взвизгиваю и бросаюсь бубуле на шею.

– Ты самая лучшая, – целую ее морщинистые щеки, пахнущие выпечкой.

– Задушишь, стрекоза! – шутливо отбивается она.

Мы садимся ужинать, я с аппетитом уминаю ужин. Бабушка что-то рассказывает, а я рассеянно киваю.

Мыслями я уже в шикарном офисе компании, хожу по дорогой плите, постукивая каблучками и с папками в руках.

А может мне даже свой стол выделят?! Они обязательно оценят меня! Я ведь лучшая на курсе была!

Я вижу себя в строгом костюме и очках! Очки надо обязательно надеть, с простыми стеклами, так я кажусь солиднее! Пусть не думают, что я какая-то там пустышка!

Стоп! А костюма у меня ведь нет!

Я откладываю надкусанный пирожок. Глаза наливаются слезами.

– Что случилось, стрекоза?! – восклицает бабуля – пирожки не вкусные?!

– Очень вкусные, бабуль, – вздыхаю я, – я просто подумала…в чем же я пойду? У меня ведь и одежды подходящей нет! Джинсы, да толстовки только…

– Не боись, внученька, я все продумала!

Бабуля шустро исчезает из кухни.

– Я вот сегодня сходила на рынок, к Валентиновне, помнишь ее? – глухо кричит она откуда-то из гостиной. – и вот что по скидке взяла!

Бабуля появляется на кухне со свертком в руках.

– Вот, гляди, какая красота! – бабушка торжественно расправляет передо мной костюм яркого бирюзового цвета.

Я ахаю и невольно тянусь потрогать ткань. Она мягкая, приятная и кажется дорогой. Такой костюм я видела только в глянцевых журналах.

– Бабуль… но это же дорого, наверное…

– Я же сказала, Валентиновна со скидкой отдала. Последний размер, никто не брал. Ну-ка, примерь, стрекоза.

Я быстро скидываю домашнюю кофту, натягиваю на себя пиджак и тут же чувствую, как по спине и рукам всё повисло. В зеркало, висящее в прихожей, лучше не смотреть, сразу расстроюсь.

– Ой, большой, – вздыхаю я и оборачиваюсь к бабуле.

– А ты чего хотела, Ангелинка, поэтому и дешевле отдали, размер-то неходовой. Но мы же с тобой мастерицы, верно? Ты вспомни, я тебя шить сама учила, помнишь?

– Помню, – киваю я, но уверенности в голосе нет совсем. – Только вдруг испорчу?

– Ничего ты не испортишь! – твердо говорит бабушка. – Вспоминай, как я говорила: глаза боятся, а руки делают!

Она подтаскивает к столу старенькую швейную машинку, заботливо протирает ее от пыли и проверяет нитку.

Я вздыхаю и медленно присаживаюсь. Машинка кажется мне какой-то чужой и незнакомой, словно мы с ней не сидели долгими вечерами, перешивая бабушкины платья и юбки.

– Ну, давай, внученька, не робей! Завтра будешь самой красивой в своём Инвортексе, вот увидишь.

Я беру в руки ножницы, глубоко вдыхаю и осторожно начинаю распарывать швы, мысленно повторяя бабушкины слова: глаза боятся, руки делают…

Роман

Сижу дома, развалившись в огромном кресле, вытянув ноги на стеклянный столик. Вокруг царит приглушенный полумрак, из колонок едва слышно звучит джаз, умный дом точно знает моё настроение.

В руках тяжелый бокал с дорогим японским чаем, алкоголь не пью, предпочитаю всегда контролировать свою жизнь.

– Дом, набери Кирилла, – говорю я.

Через секунду раздается тихий сигнал вызова.

– Ромыч, ну надо же, сам позвонил? Что-то случилось? – язвительно интересуется Кирилл.

– Случится, если ты мне новую помощницу не найдёшь, – лениво бросаю я.

– А куда старая делась? – слышу усмешку в его голосе.

– Да никуда. Просто захотела замуж, пришлось срочно её отвадить. Денег дал и попрощался. Я всегда предупреждаю: никаких соплей и иллюзий.

– Циник ты, Ланской, редкостный, – смеётся Кирилл. – Ладно, есть у меня для тебя новая жертва. Послезавтра на собеседование придет. Лина Синицына.

– Красивая? – лениво интересуюсь я.

– Очень. Я бы себе такую взял, да женат уже, – вздыхает Кирилл с нарочитой грустью.

– Красота это, конечно, хорошо, – говорю я, отпивая чай, – но надеюсь, мозги у неё тоже есть.

– Есть – есть, – ворчит он, – три языка знает!

– Ладно, пусть приходит, предупрежу секретаршу. Надеюсь хоть эта будет на жизнь проще смотреть и не попытается меня окольцевать!