Тая шумно и многозначительно вздохнула.

— Так вот, — приблизился к теме Леня, — дело в следующем: у меня есть брат…

— Двоюродный, — подсказала Тая.

— Да, — Леня, казалось, не обратил особого внимания на такую осведомленность, — у него свой бизнес, у меня свой, но мы вынуждены, как говорится, принимать участие в делах друг друга, сами понимаете — родственники. У моего брата, кстати, зовут его Вадим, давние и мучительные разногласия с одним очень известным и влиятельным человеком…

— Бенедиктовым, — вставила подруга.

— Ну надо же! — Леня обернулся и улыбнулся, — Совершенно верно! С Бенедиктовым! В последнее время эти разногласия дошли до своего апогея, и стороны пошли на крайние меры.

— Ваш браток украл дочку Бенедиктова, — снова влезла Тая, — за границей, между прочим, за киднеппинг пожизненное дают!

— Да, — кивнул Леня, — хорошо жить за границей. Может, не стоит дальше рассказывать, раз вы сами все знаете?

— Продолжай, пожалуйста, — сказала я и наступила на ногу Тае.

— Бенедиктов очень болен, — Леня приоткрыл окно и закурил, — у него лейкемия, и он это тщательно скрывает. Чувствовать себя в порядке ему успешно помогал некий Семашко, в гостях у которого вы, судя по всему, побывали. Семашко — выдающийся ученый, создал препарат нового поколения — ливасол, на несколько порядков эффективнее борющийся с лейкемией, нежели все остальные. Формулу этого способного совершить революцию на фармацевтическом рынке препарата, он держал в строжайшем секрете, все компоненты изготовлял сам. Семашко знал, что, покуда ему одному известен рецепт ливасола, он имеет громадное влияние на Бенедиктова. Патологически жадный и тщеславный Семашко никак не мог удовлетвориться властью над больным человеком и средствами, которые, не считая, отсыпал ему Бенедиктов, он стал еще и добровольным соглядатаем в доме и в офисе Бенедиктова. За нескончаемый поток информации мой брат ему тоже очень неплохо проплачивал. Разумеется, Бенедиктов мог заподозрить в шпионаже кого угодно, даже собственную дочь, но только не своего ангела-спасителя.

Разумеется, сотрудничая с Семашко, Вадим преследовал еще одну, пожалуй, самую главную цель — ему нужна была формула ливасола, мало того, что это огромные деньги, это еще и сам Бенедиктов со своим концерном в придачу. Скорее всего, Вадим дожал бы Семашко, но ему совершенно случайно стало известно, что этот одуревший от собственной борзости «аптекарь», собирает компромат и на него самого. Вадим очень рассердился и отдал приказ убрать Семашко, но предварительно выяснить, где он держит ингредиенты и формулу ливасола. В голове формулу он никак не мог держать — память у Аверьяныча всю жизнь была стариковской. Зная, что Семашко на даче, а это очень было кстати, места там сами знаете какие глухие, ребятки поехали к нему, но у Семашко, как назло, гостевал женишок Шуры Бенедиктовой, по совместительству — начальник безопасности концерна. Ребятки оказались в глупой ситуации, допрашивать Семашко было уже некогда, поэтому они просто перестреляли всех, кто там был, к сожалению, за исключением женишка. Глупо, конечно, но что взять с растерявшихся ребяток? Женишок-то никак не планировался. Тенгиз умудрился уйти, ранив обоих, но, слава богу, не сильно. Вернувшись к машине, ребятки подумали немного, решили вернуться и как следует обыскать дачу, в надежде найти тайник. Увы, безрезультатно. Расстроились, позвонили Вадиму. Узнав, что мальчики так опростоволосились, он подъехал на дачу самостоятельно, он бывал там неоднократно. У Вадима фотографическая память, это ему очень помогало в жизни, и он сразу же заметил, чего именно не хватает в интерьере. Разумно было предположить, что большая статуя — полая, и является тем самым тайником. Тенгиз ее забрать не мог, он уходил с пустыми руками, ответ напрашивался сам собой — забрал ее тот, кто сидел на чердаке. А я знал, кто там сидел, потому что люди Бенедиктова уже успели мне сообщить, что «моя жена, вместе со своей подругой находятся у них». Смех, да и только. Пришлось все силы бросить на ваши поиски, девочки, в этом нам очень помог Влад.

— Мне Леонид Петрович совсем другую историю рассказал, — подал голос Влад, — сказал, что вы в беду попали… я помочь хотел…

Вид у Влада был самым разнесчастным, и мне от всей души стало жаль нашего простофилю внештатника.

— А кто это вместо меня по моим знакомым ходит? — подала голос Тайка.

— А, — махнул рукой Леня, — у Вадима целая команда имитаторов, проще простого.

— А как вы догадались, что тайник у моей соседки? — мне казалось, что еще немного, и она заплачет.

— Как говорится, методом научного тыка, — не без гордости ответил Леня, и я могла предположить, что научно «тыкал» именно он, — ему просто негде было больше быть.

— Вы хоть старушку-то пистолетом по голове не били? — Тая с отвращением смотрела на Ленин затылок.

— Ну, что ты, зачем? Она добровольно и с радостью отдала нам сумку.

— Сена, дай мне, наконец, сигарету!

Я выковорила из кармана пачку, зажигалку и протянула подруге. Самой даже курить не хотелось. Интересно, куда мы едем? Только я хотела задать этот вопрос, как Леня подпрыгнул, обернулся, повел носом и уставился на прикурившую Таю.

— Ну, что еще не слава богу? — хмуро поинтересовалась она, выпуская дым Лене в лицо.

— Откуда у вас эти сигареты?!

— Тенгизик угостил! — Тая с наслаждением затянулась и выдохнула целое облако ароматного дыма, в упор глядя на Леонида.

Запиликал Ленин сотовый. Продолжая сидеть все в той же неудобной позе, глядя на Таю, он вытащил аппарат из кармана своего пальто и рявкнул:

— Слушаю!

В следующий момент мы имели возможность наблюдать, как удивительно быстро может меняться цвет человеческого лица.

— К-как… пу-пу… — прохрипел в трубку Леня, — не мо-мо… Мы едем к Ваде, подъезжайте!

Он уселся нормально и рявкнул водиле:

— К Вадиму!

Машина резко свернула.

— Плохие новости? — полюбопытствовала подруга, курила она издевательски медленно, дабы ароматизированный дым как можно дольше озонировал салон автомобиля.

— Да, — отрезал Леня. — Хотел я вас домой отвезти, да видать — не судьба, будем еще общаться.

— Ав чем дело? — я и не надеялась, что он везет нас домой, дабы отпустить по добру по здорову, но узнав, что теперь домой мы точно не попадем, расстроилась.

— Будем выяснять, куда вы подевали содержимое тайника! — процедил Леня.

— В каком смысле? — растерялась Тая.

— В прямом! Скульптура пустая!

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Мы с Таей молчали, наверное, минут пять, осознавая услышанное.

— Совсем пустая? — подала, наконец, голос подруга. — Пузан пустой?

— Да! — голос Лени был таким злым… Я попыталась представить его лицо в этот момент и… не смогла. Перед глазами упорно маячил мой веселый добрый Леня. Глаза защипало.

— Но этого не может быть! — видать Тая успела свыкнуться с мыслью о потере кубышки, да и домой ей наверняка хотелось не меньше моего. — Мы отдали соседке все в целости и сохранности!

— А, значит, внутрь вы заглядывали? — немного оживился и обернулся к нам Леня. Ну, кто же мою дуньку все время за язык-то тянет?!

— Ну-у-у… — неопределенно промычала подруга и зачем-то посмотрела на Влада. Тот разглядывал свои руки.

— Значит, заглядывали! И что ж там было?

— Листок с формулой, — нехотя ответила подруга.

— И все?

— Ну, и еще кое-что.

— Что именно?!!

— Не скажу! — Тая снова злорадно закурила.

— Ну-ну, — хмыкнул Леня и отвернулся, но молчал он недолго. — Что там было, девочки? — голос его прозвучал тихо и устало. — Это очень важно. Там должны были быть ингредиенты лекарства, должны… обязаны!

— Не было там никаких ингредиентов, — уверенно произнесла подруга, — формула была, и больше ничего. А соседка моя жива?

— Да что с ней сделается, со старой мухомориной! — досадливо передернул плечом Леня.

Наконец машина затормозила. Я выглянула в окно. Стояли мы у милого двухэтажного особнячка, где-то в центре города, хотя, у такого городища, как Москва, трудно разобраться, где центр, такое чувство, что он повсюду. Выкрашенный в светло-бежевый цвет особнячок имел вполне мирную вывеску: «Издательский дом «Глаголь».