— Не люблю свою работу, Лавр, — обратилась я к любимому сенбернару, — хочу потратить свою фантазию на нужное дело, написать книгу, большую и хорошую, потом еще одну и еще. Потом прославиться и разбогатеть.
— Я тоже хочу разбогатеть! — раздался из прихожей голос Влада. — Ты опять не заперла входную дверь, между прочим! Можно я буду твоим соавтором?
— Нельзя. — Я выпила ликер.
— Почему? — Влад зашел на кухню и бросил на пол сумку с длинным ремнем.
— Потому что я хочу сама заграбастать все деньги и славу!
— У, жадобища! Гороскоп начала?
— Нет, ерунда всякая лезет в голову… ничего, сейчас я себе такой гороскоп составлю, по которому просто обязана буду разбогатеть в ближайшую неделю!
Попивая кофе и ликер, мы взялись за дело, и к полуночи гороскоп был готов. Пока Влад громыхал на кухне раскладушкой, я внесла в текст несколько поправок: у стрельцов вычеркнула грядущие душевные болезни, у рыб ссору с начальником, переходящую в драку, у водолеев возможность ограбления квартиры в пятницу, у львов разорение подчистую в среду, у козерогов угон автомобиля во вторник. Я решила быть гуманной.
— Сена, я не могу разложить эту чертову конструкцию! — крикнул Влад.
Когда мы засиживались допоздна, он оставался у меня ночевать. С раскладушкой всегда сражалась я, но теперь Влад решил победить ее самостоятельно.
— Иду! — Я сунула горе-гороскоп в папку, а папку в сумку, дабы не забыть ее утром и поспешила на помощь Владу. Моя раскладушка раскладывалась только благодаря точному удару ноги, причем бить надо строго в определенное место и с определенной силой. Продемонстрировав новое слово в каратэ, я отправилась почивать, однако надеждой на спокойный сон себя не тешила, потому что Владу непременно захочется травить анекдоты…
— Сена! — крикнул он из кухни, страшно скрипя раскладушкой, — хочешь, новый анекдот расскажу? Значит так, приходит мужик в ресторан…
И пошло-поехало. И тут вдруг раздался ужасающий грохот. Лавр подпрыгнул на полметра и залаял во все горло.
— Что там опять такое?!! — завопила соседка-пиранья, чей мерзкий голос не могли заглушить ни одни стены, особенно такие картонные, как наши. — Что у вас там за оргии такие?!! Наркоманы проклятые!!!
При звуках ее визгливого голоса меня мгновенно затрясло от злости, я слетела с кровати и помчалась на кухню. Судорожно ткнув пальцем в выключатель, я увидела живописную картину: на полу, холмом высилась раскладушка, кое-где прикрытая табуретками, а где-то в самом низу, копошился Влад.
— Сена, — послышался его приглушенный голос, — вытащи меня отсюда! Как это я так перевернулся?
Пока я спасала погребенного под раскладушкой друга, моя собака носилась вокруг нас кругами и лаяла, а сволочная соседка продолжала орать и звать на помощь милицию.
Так незаметно прошла ночь, и наступило трудовое утро.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Положив на стол шефа гороскоп, я решила выпить кофе в компании редакторши. Не бог весть какая компания, но выбора не было — я заявилась на работу почти первой, что случалось крайне редко, просто после бурных ночных «оргий» с Владом, Лавром, соседкой и раскладушкой, у меня не получилось заснуть. Спать я захотела сразу, как только переступила порог редакции.
Ловко заправив в мундштук папиросищу, редакторша уставилась на меня добрыми змеиными глазами и, растянув тонкие губы в гримасу, которая должна была означать улыбку, спросила:
— Как успехи на литературном поприще?
— Лазурно. — Я не могла не удивляться ее таланту знать наперед все про всех. Причем, знать быстрее, чем человек сам обдумает свои собственные планы.
— О чем будешь писать? О любви? — Она выдохнула столб дыма и шумно отхлебнула кофе.
— Да, — скромно кивнула я, — о любви. Об однополой.
— О какой? — На этот раз столб дыма повис вопросительным знаком.
— Об однополой, — повторила я, — о безумной, всепоглощающей страсти главного редактора к главному корректору газеты «Судный день».
Редакторша задавила папиросищу в пепельнице и посмотрела на меня точь-в-точь, как мой незабвенный омар после варки.
— Поражаюсь, — процедила она, направляясь к своему столу, — как тебя здесь терпят?!
— Да на мне тут все и держится! — крикнула я ей вслед.
Допив кофе и придя к мысли, что день начался неплохо, я решила немного поработать.
Вскоре появился шеф. Швырнув свой пухлый портфель на стол, он сразу же спросил:
— Сена, гороскоп сделала?
— Да, на вашем столе, под вашим портфелем.
— Хорошо. Так, все в сборе? — Он определил на вешалку пальто и шляпу.
— Вроде все, — пожала я плечами, — Влад попозже придет.
— Тогда слушайте, у меня приятное известие.
Я раскрыла уши пошире, потому что новости, тем более приятные, были огромной редкостью в нашей редакции.
— Нам подвернулась неплохая работенка, за нее мы можем получить приличные чаевые.
Я раскрыла уши на полную мощность.
— Недавно вышла книга одного, пока еще неизвестного автора, не знаю, хорошая или плохая — это не важно. Важно то, что автор очень богатый и жаждет славы. Мы даем на эту книгу рекламную рецензию в следующем… нет, в этом номере, выбросим пока материал про пирамиды. Рецензия должна быть не менее захватывающей, чем «Унесенные ветром», деньги распределяются на всех, но львиную долю получает автор рецензии. Кто возьмется?
— Я! — хором крикнул весь наш доблестный коллектив.
— Хорошо, значит ты, Сена, — кивнул шеф и собрался идти на перекур. А заодно и на обед.
— Почему она?! — не вынесла редакторша. — Почему все время она?!
— Я могу уступить тебе составление гороскопов на полгода, — великодушно предложила я, — также можешь взять очерк про то, что Гитлер был женщиной.
— Не хочу я никакого Гитлера! Я хочу эту рецензию!
— Если у Сены возникнут затруднения, вы ей все поможете. — Шеф извлек из портфеля книгу, страниц где-то, эдак, тыщи на полторы и грохнул ее на мой стол. На обложке красовалась надпись: «Лев Леонов. Мои сны». Сразу стало ясно, что после прочтения такого количества снов Льва Леонова помощь мне обязательно понадобится, причем не только коллег по работе. Шеф заметил мой резко потускневший вид.
— Читай через пять страниц, — посоветовал он, — главное, уловить суть, если она там есть, конечно. Две недели тебе хватит?
— Две недели?! — раздался вопль моего разбитого сердца. — Да вы что?! Месяц, не меньше!
— Две недели, больше не могу, номер надо сдавать в набор. Если не справишься, отдай кому-нибудь.
Я посмотрела на редакторшу, продолжавшую сверлить меня взглядом морепродукта, и согласилась.
— А на работу ходить? — крикнула я удаляющейся спине шефа.
— Нет! — спасительным гонгом прозвучал ответ. — Две недели, ни днем больше!
— Какое счастье, — я принялась собирать свои ручки и блокноты. — У кого-нибудь есть пакет с целыми ручками? Мне Льва Леонова сунуть не во что.
Редакторша молча и демонстративно заколотила по клавиатуре единственного в кабинете старенького компьютера, но пакетом я все же разжилась у нашего художника.
Домой неслась, как на крыльях, подумать только, две недели не надо вставать, плестись на работу и целый день страдать от скуки и нереализованных творческих планов в нашей занюханной газете! Наконец-то представилась возможность доказать, на что я способна! Рецензия, подумать только! Их, если мне не изменяет память, пишут всякие профессора да лауреаты, считающие себя, как минимум, в триста раз умнее автора! А тут я! Блесну наконец-то своим умом и талантом, еще как блесну! А если у этого Льва много книг и ему понравится моя рецензия, то я стану его личным рецензентом, брошу работу…
Я так размечталась, что едва не проехала свою станцию метро. Прижимая к сердцу книгу своего самого любимого писателя, я помчалась домой и сразу же позвонила Тае на работу.
— Представляешь, — тяжело задышала я в трубку, — я буду писать рецензию на его сны!
— Чего?
