— Не знаю. — Я допила свой кофе и решила взять еще. — Мне это все не нравится.

— А что ты предлагаешь?

— Не знаю.

— Вот именно.

В кафе вошли двое мужчин, заказали яичницу, пару пива и присели за столик рядом. Попивая кофе, я машинально рассматривала их. Один крепко сбитый, за тридцать, с короткой черной стрижкой, в дорогой кожаной куртке на меху, вяло ковырялся вилкой в тарелке. Второй, худощавый, светловолосый, с неуловимо подвижным тонким лицом, в куртке похуже, быстрыми глотками цедил пиво и все время смотрел куда-то через плечо своему спутнику.

— О чем ты думаешь? — Тая обеспокоено смотрела на меня.

— Ни о чем, голова совсем пустая, ума не приложу, что делать. Позвони своей соседке для начала.

Тая кивнула и отошла к барной стойке. Похмельная барменша включила телевизор, и я уставилась в экран. Шли новости, я навострила уши — в последнее время это стало моей любимой передачей. На этот раз про Аристарха Аверьяновича ничего не сказали, зато я услышала следующее:

— Продолжаются поиски Бенедиктовой Александры Юрьевны, дочери известного политика, главы промышленного концерна «Бенедикт» Юрия Станиславовича Бенедиктова. — На экране появилась фотография молодой симпатичной девушки с медно-рыжими волосами. — Как мы уже сообщали, Александра Юрьевна была похищена в прошлый вторник из собственного автомобиля, когда возвращалась домой, и до сих пор ее местонахождение неизвестно. Пока похитители не выдвинули никаких требований, в интересах следствия подробности не разглашаются.

Начался следующий репортаж, а я все таращилась на экран. Александра — Шура… Шура — Александра… Вернулась Тая.

— Ты слышала? — прошептала я.

— Конечно, не глухая, — она уселась на свое место, и взгляд подруги остановился на мужчинах за соседним столом. Я тоже посмотрела в их сторону. Они оба, застыв как на картине, сидели и смотрели на телеэкран замороженными взглядами. Навряд ли их так сильно интересовало наводнение в Перу, скорее всего, сообщение о дочке политика и промышленника не оставило их равнодушными.

— Вот скоты, — негромко произнес первый, в дорогой куртке, — все продолжают сообщать!

— Работа у них такая, — пожал плечами второй. — Что-то мы везде опаздываем, тебе не кажется, Тенгиз?

Мы с Таей, как по команде, уставились в свои тарелки и принялись тщательно выгребать вилками остатки еды. Затылок и ладони мгновенно вспотели, и невидимые иголочки принялись противно покалывать кожу. От Тенгиза и его спутника мы были на расстоянии вытянутой руки и отлично слышали каждое слово.

— Кажется, — Тенгиз отправил в рот кусок яичницы, — не пойму только, кто у этого хмыря до нас побывал? Прямо целая толпа, с интервалом в три минуты.

— Ну, со вторыми-то он водку пил — ясно. Вернее, со вторым, рюмок же две.

— Слава, рюмки не показатель, народу могло быть сколько угодно.

— Может, надо было его вытащить из ванной и поговорить как следует?

— И так все ясно, у него уже побывали все, кто мог, то-то он в такой истерике бился.

Мы с Таей быстро переглянулись, и она принялась деловито возить хлебным мякишем в тарелке.

— Как Юрий Станиславович себя чувствует? — Слава допил пиво и аккуратно, будто боялся помять клеенку на столе, поставил бокал.

— Неважно. — Тенгиз вытащил из кармана куртки пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, и в воздухе разлился знакомый аромат. — Препарат заканчивается, Аристарх мертв, кроме него никто формулы не знал. Вот ведь сучара! — в спокойном голосе Тенгиза прозвучала ярость. — Я ж знал, что он говнюет в сторону, что стучит Боровику, а доказать Юре не успел! А он все: «Аристарх мне жизнь спасает, меня б уж не было давно! Как ты можешь плохо думать о таком кристальном человеке!»

— Ага, а компоненты для лекарства сам готовил, — поддакнул Слава, — брехал, что никому не доверяет такой сложный процесс. Хотел, чтоб Юрий Станиславович всю жизнь от него зависел!

— Да что теперь говорить? — Тенгиз с досадой затушил сигарету в пепельницу. — И формула должна быть где-то и компоненты. Опередить бы людей Боровика..

— А мы, как ишаки, везде опаздываем, — вздохнул Слава и посмотрел на часы. — Все, время уже, пойдем.

Они поднялись и быстро вышли из кафе.

— Тая, они ушли, хватит хлебом елозить! — я вся горела и не понимала, почему мы сидим здесь, а не бежим вслед за Тенгизом и Славой. — Пойдем за ними!

— Зачем это? — Тая бросила Измочаленный мякиш в пепельницу.

— Ты что, ничего не слышала? У нас же есть…

— Я знаю, что у нас есть, и все прекрасно слышала, но никуда мы не пойдем.

— С меня хватит! — я вскочила на ноги. — Мне кажется, я тебя никогда не знала! Я не знала, что ты за человек на самом деле!

Я выбежала из кафе и огляделась. Тенгиза со Славой уже не было.

Не торопясь, вслед за мной вышла Тая.

— Теперь успокойся и послушай меня, — сказала она. — Твои порывы благородства прекрасны, но рассуди здраво — мы не просто хранители «священной формулы», мы свидетели. Мало того, ненужные для всех лишние свидетели. Если народ направо и налево крошит и похищает таких известных и богатых людей, то кто мы для них такие, а? Есть одна замечательная фраза: «Кто узнает о том, что ты умер, если никто не знал, что ты жил?» Сена, от нас избавятся в любом случае.

— Так что же делать? — я малость поостыла.

— Мы можем снять пару копий с этой злосчастной бумажки и отправить одну из них письмом господину Бенедиктову, а сами уедем на время, пока все не утрясется.

— Куда?

— К моему потенциальному жениху, в деревню Кузяево.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Мы подошли к автобусной остановке.

— Кстати, — вспомнила я, — ты так и не сказала, что там твоя соседка?

— Потому и не сказала, что хотела время оттянуть. — Тая присела на край грязнючей скамеечки и вытянула ноги.

— Что такое? — прошептала я, мгновенно лишившись голоса.

— Дело в том, что сумку она мне отдала сегодня утром.

— Как так? — тупела я с каждой минутой.

— Я пришла к Марье Степановне, она отдала мне сумку с пузаном, что тут непонятного? Вот видишь, теперь мы свободны, как ветер, дорогая, и ничем не отягчены, как совесть младенца. Ты счастлива?

Я молчала, переваривая.

— У тебя еще сигареты остались? — Тая с отвращением посмотрела по сторонам на шумную, грязную, суетливую и нищую жизнь.

— Да, Тенгизовы, — я медленно полезла в карман.

Внезапно, из общего потока машин вырвалось одно авто и, визжа покрышками, притормозило рядом с нами. Мы с Таей даже не пошевелились, продолжая апатично созерцать мир, меня же, после такой неприятной новости, вообще перестала интересовать вся эта дурацкая история. Из машины выскочил Леня и бросился к нам с похвальной скоростью и с непередаваемым выражением на лице.

— Сена! Тая! — он пребольно схватил меня за плечо. — Глазам своим не верю! Неужели я вас наконец-то нашел?! Скорее, пойдемте в машину, здесь вам оставаться небезопасно!

Мы молча поплелись за ним. В машине, на заднем сиденье, мы увидели Влада собственной персоной. Мы втиснулись туда же, Леня расположился впереди, а на водительском месте сидел и чихал совершенно неизвестный нам субъект, не имеющий ничего общего с сопливым с дачи Аристарха. Я просто ошиблась… эпидемия гриппа, только и всего. Машина тронулась с места, Леня и Влад что-то говорили одновременно, но у меня не было никакого желания слушать их трепотню. На душе было гадко, в желудке тошнилось после помоечного кофе.

— Ну надо же! — ликовал Леня, — подумать только, проезжаем, смотрим — вы! Я даже глазам не поверил, честное слово!

— Послушайте, вы можете, наконец, рассказать, что это все такое было? — недружелюбно проворчала Тая.

— Конечно, дорогие мои, — охотно откликнулся Леня, — но прошу вас, поверьте, у меня даже в мыслях не было, что вы хоть как-то окажетесь причастны к этой м-м-м… истории. Я так перепугался, когда вы исчезли из дома, просто места себе не находил.