Шрама не было.
Тамара отпрянула и сказала, как прошипела:
— Саша, ты не частный детектив.
— А кто же?
— Ты, наверное, вор?
— Я не жулик и не вор,
Ничего я не упер.
Только, Господи прости,
Тяжело было нести.
— Саша, ты бандит!
Он только усмехнулся и клюнул воздух длинным носом. На маленьком столике все из того же полированного ореха, расположилась троица: бутылка, фужер и мобильник. Последний звонил. Саша взял его, начал о чем-то говорить. Она не слушала, двинулась по комнате и стала у окна. Узкого, как щель. Ясная луна выжелтила лужайку и высокую сетчатую ограду. Город пылал огнями где-то вдалеке…
Саша задернул портьеру так, что та визгнула. Тамара отшатнулась, впервые испугавшись любимого человека. Спокойнейшим голосом он подтвердил:
— Да, я бандит.
— И людей… убивал?
— Вопросом, как по морде пылесосом. Что ты знаешь о смерти? Природа только и делает, что убивает всех подряд: насекомых, животных и человека. Мне один башковитый парень сказал, что смерть — это условие существования людей.
— Так ты… убивал?
— А я не фраер.
Он налил фужер: коньяк оседал на глазах, словно бутылка прохудилась. Тамара обессилела — от него, от этого коньяка, от одной рюмки, выпитой за обедом. Хотела спросить, но слов не подворачивалось. Теперь Саша улыбался постоянно-наклеенной улыбкой.
— Значит, ты… киллер?
— Хрюкнула не в масть! Киллер — это фуфло. Ему ни силы не надо, ни уменья, ни смелости. Пальнул и смылся. А я могу убить чем угодно: пальцем, спичкой, тряпкой, газетой… Эх, пташка ты обкаканная! Разве дело в убийстве?
— Ав чем?
— Кого убить — вот в чем!
— И кого надо убить?
— Мы с тобой эту тему перетирали…
Коньяку осталось на дне. Он притянул Тамару к себе, посадил рядом, полувозлег на ее плечо и задышал в ухо густо-насыщенным воздухом. Она попробовала освободиться, но он держал, как клещами защемил.
— Томчик, хоть один из хреновых олигархов признался, где взял первоначальный капитал? Как недра прихватил? А ты знаешь, что Южным Уралом владеют всего три человека? Власть нахапанное не отберет, побоится. А я не боюсь, пришью и доллары заберу.
— Кому?
— Себе, не власти же?
Тамара в его болтовню не вникала. Но слово «пришью» едко растеклось по сознанию. Если он преступник… Разве преступник может быть правым? Тем более пьяный. Пошатнувшись, Саша достал откуда-то из-под тахты папку, вынул из нее пачку бумаг и положил ей не колени. Видимо, рукопись. «Дамам не читать». Имя автора замазано черным. Саша велел:
— Просмотри. Про смерть и про убийства: у сочинителя бестолковка на плечах была. Про траханье рисует прикольно. Запомни-ка несколько сексуальных позиций, у тебя с ними дефицит.
— Хочу домой, — вырвалось у Тамары.
— Падла ты сисястая! Я без нее блею по ночам, с кладбища ее волоку с риском… А ей домой охота.
Тахта его как подбросила. Вскочила и она. Саша двигался на нее медленной поступью чугунного робота. Тамара отступала к окну, к узкому. И когда уперлась в подоконник, подумала уже отрешенно — выбросит? По спине, по шее, по щекам забегали жгучие мурашки: от его взгляда, который, казалось, ощутимо струится вдоль длинного острого носа и оседает на ней — жгучими мурашками.
— Тамара, запомни в этот дом можно войти, но нельзя выйти.
И, пьяно рассмеявшись, вернулся к коньяку, допил и швырнул пустую бутылку на тахту. Видимо, он хотел еще что-то сказать, но насыщенное алкоголем сознание не включилось. Пошатнувшись, вспомнил:
— Схожу под душ… А ты приготовь мне сексапильную позицию…
Он ушел в ванную. Тамара, не думая, не колеблясь и не боясь, схватила мобильник. Набрала номер и чуть не заплакала, услышав голос подруги:
— Света, это я…
— Ой, Томка, жива?
— У меня одна секунда…
— Да где ты?
— Не знаю. В коттедже.
— В каком?
— Кругом поле, но городские дома видны. Коттедж кирпичный, обнесен сеткой, по-моему, без первого этажа, узкие окна… Светка, все!
Пятнадцатый отдел Управления уголовного розыска ГУВД занимался розыском заказных и серийных убийств: оттуда приехал представитель. Он сумрачно следил за ходом совещания. Сидевший рядом с ним Леденцов еще сумрачнее оглядел оперативников.
— Домой никто не идет, пока не задержим Шампура.
И выразился по существу дела, но непечатно. Он ждал вопросов. Не дождавшись, добавил:
— Пиво никто не пьет.
И опять выразился и опять по делу, но теперь матом. Если раньше оперсостав знал, что Шампура надо взять, то теперь это прочувствовал. Майор добавил:
— Наверняка у него новый паспорт и он наверняка изменит внешность.
— Есть мази, которые обезображивают лицо: рубцы, синяки и шишки. Потом смываются, — сказал кто-то из оперативников.
— Надо зацепиться за женщину, — предложил гость из пятнадцатого отдела. — Ее искать.
— Не на плече же унес, — согласился Оладько. — Или сообщник помогал, или машина была.
Лейтенант, пришедший в уголовный розыск вместе с Чадови-чем, количество вариантов исчезновения Самоходчиковой расширил:
— Или телепортация.
— Это что? — насупился Оладько.
— Мгновенное перемещение человека в пространстве, — объяснил лейтенант и, спохватившись, внес уточнение. — Возможно лишь теоретически.
Леденцова разъедало скрытое нетерпение. Из-за Шампура отложено множество срочных дел. Скандал в изоляторе временного содержания — милиционеры жестоко избили задержанную. Леденцов разобрался. Эта женщина, пьяница, заставляла двенадцатилетнюю дочь за водку спать с мужиками. Бомжихи в камере прознали и эту бабу отметелили. Поэтому майор сидел как на иголках: велено лично доложить начальнику ГУВД. Он спросил:
— Гостиницы, вокзалы, ночлежки?..
— Проверены.
— Удобно прятаться в домах отдыха и санаториях…
— Всю область прошерстили.
— А что агентура?
— Пока молчит.
— Может, объявить награду? — предложил кто-то.
— Ага, скинемся, — поддакнул Оладько.
Леденцов вспомнил, как милиция объявила крупное денежное вознаграждение за информацию об авторитете по кличке Нудист.
Так он, авторитет, ухитрился в какой-то газетке тиснуть объявление примерно такого содержания: кто захочет на него донести, пусть идет к нему, к Нудисту, — он заплатит вдвое больше.
— Одному спрятаться легче, чем вместе с женщиной, — сказал гость из пятнадцатого отдела.
— Да, хотя бы дело Аденоида, — согласился Леденцов.
— Мы не в курсе, — напомнил молодой оперативник.
— Взяли в заложницы жену предпринимателя, даму всю из себя. Четверо подозреваемых, четыре квартиры. Прокурор санкции на обыск не дает. Стали наблюдать, и один из четверых, Аденоид, прокололся в магазине. Думаете, как?
— Продуктов стал больше покупать…
— Или конфеты…
— Мороженое…
— Ребята, Аденоид, одинокий мужчина, купил дамские прокладки.
— Не все женщины пользуются прокладками, — отверг этот способ розыска сотрудник пятнадцатого отдела.
Майор вспомнил, что в коридоре его ждет Веткина. Она требует эксгумацию: могилу разрыть, мужа достать и ей предъявить. Это к Рябинину — его вопрос.
Заработал телефон прямой связи. Леденцов прямо-таки рявкнул в трубку:
— Ну!
— Товарищ майор, звонят из больницы, — бесстрастно сообщил дежурный по РУВД. — Важная информация.
— Соединяй.
Торопливо-слезливый голос заговорил непонятно:
— Из больницы… Уму непостижимо! Я ничего не понимаю…
— Я тоже. Успокойтесь. Как вас звать?
— Света. Насчет Самоходчиковой… Она звонила… Бедняжка…
— Откуда звонила?
— Из особняка… Нет, с фазенды…
— С какой?
— Вернее, из бункера…
— Как?
— Вспомнила: из коттеджа.
— Успокойтесь и подробнее. Где он?
