Эти размышления утешили её. Она начала расслабляться, позволяя лучистой жидкости просочиться в её уставшее от кристаллов тело. Синие ромбы... ха! Теперь ей не нужно их помнить! Ей не нужно будет идти за ними. Как необычно уметь забывать то, что не нужно помнить!

Чтобы помнить!

Киллашандра фыркнула. Её руки вспомнили всё, что ей действительно нужно было знать. Как резать кристалл! Она подняла их, липкая жидкость стекала с них, и с удивлением заметила, что кожа сморщилась, образуя квадраты, прямоугольники и треугольники, словно креп. Что случилось с её руками? Она окунула их в воду с вялым плеском, странно раздосадованная этим открытием. Остальная кожа была гладкой.

Руки на полигоне подвергаются серьёзным испытаниям: дело было вовсе не в морщинах. Множество мелких кристаллических шрамов, вот что это такое. У неё всегда были острые края порезов, достаточно острые, чтобы резать что угодно, особенно плоть.

Она снова стала слишком худой. Ну, ты же забывала есть регулярно, когда работала с кристаллами. Еда — это не привычка рук, это метаболическая привычка.

Теперь у нее будет время поесть, не так ли?

Ванна была холодной. Она опорожнила её и на секунду набрала номер, на этот раз снимая остатки скафандра. Почему радианты не избавляют от этого тупого покалывания в костях, от боли, пронизывающей до мозга костей? Как только она избавится от этой боли… Она не избавится, пока не уберётся с планеты. Ей нужна была возможность подумать! Без воздействия кристалла. Как можно думать, когда эта слабая, постоянная, костная пульсация постоянно отвлекает?

Прежде чем третья погруженная жидкость успела остыть, прибыл медик и, несмотря на ее проклятия, накачал ее восстанавливающими средствами.

«Мне не нужна энергия. Мне нужен сон. Хочу убраться с этой чёртовой планеты и подальше от вас, немых!»

Крики пошли ей на пользу, но терапия была бы более эффективной, если бы глухой медик смог отреагировать на её оскорбления. Разочарованная, она схватила его за руку и так встряхнула, что он вопросительно посмотрел на неё.

«Мне не нужны восстанавливающие. Я хочу спать. Спать!»

Он кивнул, вставил еще один флакон в ствол пневматического пистолета, выстрелил, и прежде чем она успела как следует перечислить его прошлое, она погрузилась в глубокий сон.

* * * *

Она резко проснулась, поняв по тому, как она проснулась, что её усыпили седативным. Она посмотрела на хромограмму кровати – прошло двадцать шесть часов с тех пор, как её там положили. Она подумала, что пошло не так… но лишь на мгновение, потому что нахлынуло слишком много воспоминаний. Она злобно выругалась, потому что медик, очевидно, активировал её воспроизведение воспоминаний. Она и за это обрушилась на Гильдию. Были вещи, которые, ради всего святого, не нужно помнить! Не нужно помнить! Не хочется помнить!

Еда выскочила из слота питания, вызвав очередной поток ругани киллашандранцев. Но лучшие блюда были её любимыми, давно запрограммированными в её личной программе и гарантированно возбуждавшими аппетит. Она была ненасытна. С каждым глотком, который она глотала, она выплескивала проклятия в адрес Ланзецкого, Гильдии, всего.

Воспроизведение недавних событий, некоторые из которых она не могла понять, зачем сохранила, воскресило в памяти её теперешнюю дилемму. Двадцать шесть часов извлеченных данных всплыли в её пропитанном кристаллами разуме. Было время, когда, вероятно, двадцать шесть часов могли бы заменить все потерянные воспоминания. Теперь же это лишь напоминало ей, как долго она пела кристаллы. Что ж, следующий полёт в Майлки сотрёт большую часть воспоминаний. Ха! Она не могла совершить ещё один долгий полёт в Майлки, даже по экстренному распоряжению Ланзецкого, пока её флиттер не будет переоборудован работающими гироскопами.

Насыщенная и несколько успокоенная ясным воспоминанием о недавнем прошлом, она встала, чтобы одеться. И уставилась на изобилие одежды в шкафах. Первая группа была слишком знакомой, куплена у Талиесина и Роммеля и во время той скучной поездки в «Звезду Баквелла». Она отодвинула их по задвижке назад, скрывшись из виду. Теперь – яркая газовая ткань ярко-фиолетового и фуксиевого сюртука… Ощущение мягкой упругой ткани в руке затронуло ответную струну, но воспоминание было неуловимым. Что-то приятное. К добру. Ну и почему же она не включила это в свой обзор?

И это сине-полосатое платье должно доходить ей до щиколоток, рукава скрывают пальцы. Какого чёрта она приобрела такое чудовище? Конечно, это был не её обычный выбор, ведь в этой обтягивающей вещи не было никакой свободы движений. Оно, должно быть, было сшито по её фигуре. Как она ходила? Ходила ли она в нём? И где? Слабый аромат духов пробудил волнующее воспоминание. Зачем же она вырезала это из записи?

Забытые воспоминания, изношенная одежда и несуществующие запахи!

Она вынула из-под пресса марлю и накинула её складки на тело. Наряд был великолепен: она откинула с лица густые чёрные локоны, и волосы чувственно зашуршали по ткани. Она нашла фиолетовую обувь, явно купленную в тон платью. В одном из шкафчиков хранились духи в причудливых флаконах и ёмкостях, некоторые были помечены незнакомыми алфавитами, а под ними мелким шрифтом шли переводы с галактического языка. Ни один из ароматов не мог сравниться с этим цепляющимся за сине-полосатое изделие. Но ароматы высыхают… как воспоминания! Она пожала плечами, намазалась пряной смесью, которая, казалось, гармонировала с фиолетовым сюртуком. Закончив туалет, она перешла в главный зал Гильдии.

В просторном зале с низким потолком могло бы разместиться вдвое больше действующих певцов кристаллов, и ни один из полудюжины, разбросанных по залу, не показался ей знакомым. Впрочем, это её, в общем-то, не беспокоило. Состав членов Гильдии мог меняться без предупреждения. В какой-то момент она, вероятно, встречала каждого, а они – её.

Она села в тихой нише и заказала четвёртый по счёту напиток, обозначенный как крепкий эйфорический. Она узнала вкус, когда жидкость быстро погрузила её в приятную летаргию. Теперь, слегка притуплённая хрустальным эхом в костях других певцов, она могла представить себе контакт.

Она задумалась, кого ещё из постепенно растущего населения зала без промедления вынуждают вернуться в Хребты, чтобы петь блюз. Стоит ли ей попытаться устроить революцию, и к чёрту эти чёртовы синие кристаллы? К сожалению, она знала, что кристальные певцы так и не вышли на арену. Первая часть недавнего воспроизведения представляла собой обзор Закона Гильдии и истории – несомненно, вдохновлённый Ланжецки. В этом у него было преимущество. Если она откажется вернуться, её могут лишить всех членских привилегий и изгнать из Баллибрана… что равносильно медленной смерти. Не будь она кристальной певицей, она бы выбрала изгнание. В любом случае, могла бы, просто чтобы было сложнее. Она физически и морально не могла бы выдержать ещё одну поездку в Хребты без какой-то передышки. Но она также знала, что как бы ей ни хотелось отдохнуть от кристальной песни, она не выдержит больше нескольких месяцев вдали от Баллибрана. Кристалл был у нее в крови, в ее костях, и он был ей необходим — симбиотически или паразитически она должна была вернуться к кристаллу.

Однако она могла откладывать сколько угодно, ссылаясь на неисправность гироскопов. И цена на синие ромбические вырастет. Конечно, если она задержится слишком долго, Ланзеки может взыскать штраф, который может уменьшить её страховые взносы. Она сверилась с недавно обретёнными знаниями законов Гильдии и поняла, что здесь у неё есть преимущество. Ланзеки не мог вычесть никаких штрафов, несмотря на чрезвычайную ситуацию, пока не докажет, что она здорова и способна выполнять свои обязанности в Гильдии. И более того... «Киллашандра!»

Она подняла глаза на радостный возглас и увидела мужчину в оранжевой тунике, цвет которой почти бросался в глаза, спешащего к ней через комнату. Он держался как старый знакомый, а когда он обнял её и поцеловал, то, очевидно, был очень интимным, стоя. «Кто ты, чёрт возьми, такой?»