Эх, эта Спиноза! Она всколыхнула не только Глеба, но и его друга. Друг глаз не мог оторвать от спящей женщины. Но они бессильные мужики, мышцы у них есть и шеи, как у буйволов. Но это уже их тайна. Им стыдно, но иначе они не могли. Им не дано любить женщин! С некоторых пор.

Осип догадывался о настоящей жизни Глеба и его друга. Спиноза вклинилась в жизнь фирмы одним взмахом длинных ресниц. Она притащилась поступать на работу, пришла усталая, выжитая прежней жизнью. Ее взяли. Она окрепла, приобрела лоск и одежду, стала красавицей.

Глеб друг Осипа. Именно так, а не наоборот. И ему она понравилась. У них реальная фирма, с малым числом женщин. Но Спинозу поначалу никто женщиной не считал, так подросток без тела и волос. Она сбежала от прежней любви, она решила стать некрасивой и непривлекательной. Она исхудала. Стала неказистой. Грудь усохла от неуважения хозяйки. Она стала мальчишкой, лишь бы никому из мужчин не нравиться. Она боялась любви. Но на новом месте жизнь была сытой и размеренной, обед оплачивала фирма. Спиноза отъелась, волосы отросли, грудь восстановилась.

Она вновь стала собой. А вот как только она стала женственной, мужчины тут же стали мужественными.

Виталий видел, как Глеб выходил из машины Осипа, и тут же пошел выручать друга.

Потом они проследили за Глебом и выяснили, куда он увез Спинозу. Вызвали МЧС для подкрепления и поехали за ней. Я в течение некоторого времени оказалась без одежды, но чувство стыда было забито стрессом. В результате через день, который был выходным, я вышла на работу. Мужчины вели себя корректно, словно не они были ее рентгеном. Но я вбила себе в голову, что Глеб и его друг – буйволы, так мне было легче переживать, то, что они со мною сделали. Я понимала, что настоящие буйволы на последнем этаже высотки жить не могут, но продвинутые – могут. Это меня утешило.

Я была недалека от истины. Глеб и его друг заходили в свою квартиру людьми и превращались в буйволов, настоящих животных. Одна комната была предназначена для их человеческого образа, а вторая – для животного. Почему с ними происходили превращения, они не знали, но старались вести себя нормально и осторожно.

Бассейн они использовали для выгула, набрасывали туда сена – соломы, а иногда наливали воду. Они видели, что Спиноза спала, и исчезли из ее поля зрения почти во время, уже на выходе с крыши, они превратились в животных.

Сквозь сон я их видела, но дурман не давал мне открыть глаза. У меня появилась мысль еще раз побывать у них на крыше, и запечатлеть их в образе буйволов. Что ни говори, но Глеб запал мне в душу.

Небо покрылось серой пеленой, солнце исчезло, словно его и не было. Я надела одежду, закрывающую все тонкости моей фигуры. Светлый брючный костюм из ткани типа плащевой сексуальностью не отличался. Я отгородилась от всех мужских взглядов непроницаемым видом и отрешенным взглядом. Они не возражали. На столе у меня стояли пионы в вазе. В воду я добавила сахарный песок, и первый бутон распустился на глазах. Тогда я сменила воду, и два других бутона медленно распускались, а первый уже завял. Сахара переел один пион и за сутки распустился и завял. Два пиона еще радовали рваными лепестками.

Глеб, Осип, Виталий. Кто из них первый пион? Глеб? Он завял для отношений? Я посмотрела еще раз на пионы и вышла из комнаты на стрежень. Навстречу мне шли люди, и это было нормально. Я вышла на улицу, спустилась к набережной.

Волны речные были на месте. Я подошла к чугунной решетке, локти сами легли на перила, и стала смотреть за жизнью на воде. У самого берега плавали зеленые утки, какие – то речные утюги бороздили речную гладь, и речные волны били в старый гранит.

– Ты, что тут делаешь?

Услышала я голос Осипа.

– Смотрю на волны в обеденный перерыв, имею право на маленькое удовольствие, – ответила она, не глядя на него.

– Есть дело и весьма занимательное. Помнишь, ты говорила, что Глеб и его друг – буйволы? Я за ними проследил, хоть это было нелегко сделать. Сама знаешь, их высотка самая высокая. Представляешь, они превращаются в буйволов, а точнее в кентавров только у себя на последнем этаже. Почему? Я не знаю, ответа нет, ладно бы в лесу, а то на высоте весьма приличной. Если бы не ночная тишина я твой голос бы и не услышал.

– К чему ты клонишь?

– Заинтересовал? А мне-то как интересно! Они ведут себя адекватно. Так вот, я купил сильный бинокль, нашел невдалеке высотку соизмеримую с их зданием, и вышел на крышу, обычную крышу без людского вторжения. Залез на надстройку для лифта и стал наблюдать за крышей.

– И долго наблюдал?

– Сколько надо, день был выходной. Точно, они вышли оба на крышу в нормальном виде, и вдруг их стало выгибать, и они на моих глазах превратились в кентавров!

Круто!

– Осип, почему тебя это волнует?

– Так, ты чего не понимаешь? Это сенсация!

– Кому сенсация, а кому и горе.

– Подожди меня обвинять, они ездили на остров Крит, чего они там забыли, не знаю, но видимо подцепили нечто древнее.

– Умен, однако! Ездили туда многие…

– Им кто-то привил вирус кентавра! А антивирус им не известен. Но они вероятнее всего находятся под наблюдением. Вспомни, за какие такие дела им дали эту квартиру? Не знаешь? Деньги за нее они не платили, это я точно знаю.

– Осип, ты чего ввязываешься в это дело? Раз дали квартиру, то люди немаленькие замешаны, не подходил бы ты к ним. Заметят – заметут.

– Не пугай, пуганный. Честное слово забавно. Кто сказал бы – не поверил.

По реке проплыл речной трамвай.

– Мне пора на работу, – сказала я и пошла прочь от набережной, не оглядываясь на Осипа.

Он ведь подошел ко мне со спины, так за спиной и остался. Я шла, шла…

А он?

Осипа загарпунили с речного трамвайчика. Тихо. Он и не пикнул. Он взмыл над чугунными перилами и по воде потащился на гарпуне. Его вытащили на борт.

– Осип, ты чего такой любознательный? – спросил его Глеб.

Осип отфыркался от воды и посмотрел вытаращенными глазами.

– Отвечай!! – крикнул Глеб.

– А, что нельзя? – ответил вопросом на вопрос испуганный Осип.

– Успел Спинозе рассказать о том, что видел на крыше?

– Она на вашей крыше сама была и все видела.

– И, что она видела?

– Бассейн с водой и без воды.

– И это все, что она видела?

– Вас видела.

– В каком виде она нас видела?

– Знамо дело, в каком? В плавках для купанья в этом бассейне.

– Ты, что видел в бинокль на нашей крыше!?

– Смотрел на небо, очень оно было звездное, а на вашу крышу я не смотрел.

– Если и врешь, то понял, что от тебя требуется.

Осип глазом не успел моргнуть, как его, как наживку на удочке, вернули к чугунным перилам набережной. И как они его не убили? Он покачнулся, осмотрелся.

Ни одного прохожего, да и кораблик уплыл. Никого. Ничего. И страх в душе.

Я посмотрела на пионы и отчетливо заметила, что второй пион резко увял.

Мне стало скучно и грустно. Сотовый телефон замурлыкал новую мелодию.

– Спиноза, это я, Виталий, у тебя все нормально? Не могу до Осипа дозвониться.

– Я его сегодня видела, он был в норме.

– Утешила. Пойдем на ночную дискотеку? Посидим, потанцуем.

– Идем, сам за мной заедешь, или каждый сам по себе поедет?

– Если не возражаешь, то я подъеду к твоему дому минут через пятнадцать.

– Буду готова.

Осип прослушал их разговор, подвигал от бессилия губами, потом решительно вышел из дома в направление к своей машине. Сел. Поехал. Достал костюм облакайдера.

Надел его перед домом Спинозы, и выплыл из машины серым облачком.