Завершённые броски или прыжки. Многие излишне самоуверенные ценители были обмануты и вынуждены покупать.

Главк увидел, как я осматриваю выставленные гири, и покачал головой.

Раскрыв левую ладонь, он показал мне тот, которым пользовался. Он был другой конструкции. Этот был сделан из камня, представлял собой простой двусторонний цилиндр, похожий на небольшую гантель, с вырезанными на корпусе пальцами для захвата.

Вот чем мы, современные, пользуемся, Фалько! Эти старые вещи просто вешаются как историческая реликвия. Он передал мне современную гирю; моя рука опустилась.

Должно быть, он весил пять или шесть римских фунтов. Примерно вдвое больше, чем старый. А можно найти и потяжелее.

«Это твоё собственное?»

«О да. Я пользуюсь теми, к которым привык».

«Я знаю, что прыгать трудно, но разве они не делают жизнь еще сложнее?»

Главк улыбнулся. «Практикуйся, Фалько!»

«Действительно ли они помогают вам двигаться дальше?»

«О да. Они добавляют несколько дополнительных футов к прыжку».

«Они наверняка превратят тебя в песчаную блоху!» — поаплодировал я ему, ухмыляясь.

А потом я стал серьёзным. «Интересно, какой тип использовали на Валерии?»

Главк опередил меня. Он подал знак музыканту, и тот перестал играть. Он был бледным, изможденным и ничтожным, импровизировавшим, пока мы разговаривали; его немелодичная чушь говорила нам, что он не в сезон. «Фалько, познакомься с Майроном». Музыкант начал поклон, но тут же потерял уверенность. «Майрон, расскажи Фалько то, что ты мне сказал».

«О женщине, которая была убита?»

«Валерия Вентидия, гостья из Рима. Её знали здесь, в тренировочных залах? Она тусовалась со спортсменами?» — спросил я.

«Нет. Это запрещено».

«Было ли в палестре многолюдно в то время?»

«В этом году очень тихо. Только несколько отставших и тех, кто приехал по спецзаказу».

Расскажите мне об убийстве. Вы слышали, как это произошло? Принадлежал ли груз, использованный при убийстве, кому-то конкретному?

«Нет, его сняли со стены. Потом его нашли на крыльце, покрытое кровью и прядями волос девочки».

«Расскажи ему о весе, Мирон», — настаивал Главк.

«Он был очень старый, исторический, очень необычный. Он имел форму дикого кабана».

«Есть ли шанс увидеть его?» Мне бы хотелось осмотреть его, даже спустя столько времени, но Майрон сказал, что окровавленное грузило и его напарника увезли.

«Где нашли молодую женщину? На крыльце тоже?»

«Рабы, пришедшие на рассвете, чтобы убраться и разгрести песок, нашли ее лежащей в скамме».

«Она была убита внутри палестры?»

«Похоже, что так».

«Были ли какие-нибудь улики на месте преступления? Если бы её избили, была бы кровь.

Главк и флейтист рассмеялись. «Фалько, скамма — это площадка для тренировок по боксу и панкратиону!» — Главк покачал головой, услышав мою оплошность.

«Кровь в песке скаммы каждый день». Флейтисту пришлось подчеркнуть это. «Кто знает, чья это кровь?» Он усмехнулся, демонстрируя небрежную бессердечность, с которой, возможно, столкнулись отец Цезии и муж Валерии, когда обратились за помощью.

«Ну и что в чём дело? Что думают люди?» — спросил я. «Послушайте, если использовалась музейная гиря, её могли снять со стены, чтобы показать девушке. Тут полно новых, чтобы показать ей?» Главк был явно невинен.

«Представляю себе, — сказал я ему, чувствуя себя старым, — что это избитая фраза в спортивных кругах. Подойди к привлекательной молодой девушке, которую легко впечатлить. Попробуй этот соблазнительный трюк. Приходи в палестру и посмотри на мои прыжки с гантелями».

«А! Ма Главк оправился, хоть и покраснел». Ну, пожалуй, это лучше, чем… Посмотри на мой большой диск, малышка.

XIII

Я попросил флейтиста представить меня смотрителю палестры. Главк удалился, на случай, если его заподозрят в незваном госте в их клубе. Он отправился в гимнасий попрактиковаться в метании копья.

Майрон выступил с представлением, о котором я просил.

Вождь палестры жил в небольшом кабинете, пахнувшем, как шкаф, полный очень старых набедренных повязок. Он был шестифутовым монстром, с шеей шире головы; он мог начать свою жизнь только как боксёр. Он всё ещё носил кожаную тюбетейку в качестве ежедневного головного убора. Судя по состоянию его лица, он не добился особых успехов и пострадал от рук соперников. У него было два уха, похожих на цветную капусту, и сломанный нос, а один глаз был навсегда закрыт. Когда Майрон увидел, как я подсчитываю ущерб, музыкант прошептал: «Видели бы вы его противников!» — и быстро ускользнул куда-то ещё.

Я разговаривал с суперинтендантом очень вежливо, на его родном языке. «Простите за беспокойство. Меня зовут Марк Дидий Фалько. Я приехал из Рима, чтобы выяснить, что случилось с Валерией Вентидией, молодой женщиной, которая была убита здесь».

«Глупая маленькая сучка!» Его голос был не таким сильным, как можно было предположить, глядя на его рост. Его поведение соответствовало ожиданиям.

«Я знаю, это досадно». Я старался говорить спокойно. «Вполне возможно, что она вела себя глупо». «Не могли бы вы рассказать мне предысторию?»

Подозрение постепенно закралось в его единственный глаз. «Ты работаешь на семью?»

«Боюсь, даже хуже. Я ищу историю, которая удержит семью от подачи прошения императору, – если, конечно, существует хорошая история. Насколько я понимаю, в то время здесь поднялся шум, и теперь вонь докатилась до самого Рима. Мне нужно выяснить, можем ли мы обвинить девушку или, что ещё лучше, обвинить её мужа».

«Виновата она», — фыркнул он.

«Ты это точно знаешь?»

«Никто ничего не знает наверняка. Мои люди нашли её, захламляющей скамму, которую я вышвырнул на крыльцо. Я не разрешаю женщинам...

живой или мертвый!'ма

Я подавил возмущенный ответ. «Кто-то, должно быть, привел ее сюда за твоей спиной?»

«Если бы это зависело от меня, я бы запретил женщинам входить в радиусе двадцати миль».

«Многие люди чувствуют то же самое?» Если бы его отношение было распространено среди участников соревнований и зрителей-мужчин, это могло бы сделать жизнь женщин-посетительниц очень некомфортной.

«Нам следует вернуться к старым временам – женщин сбрасывали с Типейских скал!»

«Немного радикально?»

«Недостаточно радикально».

«А теперь?»

«Им отказывают во входе на мероприятия. Но эти глупые шлюхи бродят повсюду. Если я поймаю ублюдка, который протащил сюда одну, я переломаю ему все кости». Он говорил серьёзно.

Что касается женщины, если бы этот тиран застал её в своей драгоценной палестре, убил бы он её? Если бы он это сделал, то, пожалуй, хвастался бы ещё больше.

«Я полагаю, ваша палестра остаётся открытой после окончания обычного времени?»

«Мы никогда не запираем. Швейцар увольняется, но мы оставляем несколько ламп на случай, если участникам понадобится последняя тренировка».

«Почему в этом году кто-то должен отчаиваться?»

«Что ты имеешь в виду, Фалько?»

Никаких игр, никаких соперников. Никаких соревнований, никакой необходимости в ночных тренировках. Болельщики приедут только в следующем году. Держу пари, это место было пустым. Любой мог завести себе девушку и надеяться, что его ничто не потревожит.

Суперинтендант нахмурился. Его больной глаз заслезился. «Спортсмены, которые сюда приезжают, преданы своему делу. Они тренируются полный рабочий день».

«Нельзя же всё делать по-другому. Если здесь были спортсмены, я хочу знать, кто они, и я их допрошу...» Суперинтендант не собирался мне отвечать. Я догадался, что в тот вечер их не было, поэтому и оставил всё как есть. «Эта женщина приставала к вашим членам, такая наивная?»

«Я бы хотел посмотреть, как она попробует! У моих участников только одно на уме».

"Действительно?'

«Вы даже не представляете, о чём я говорю. Посвящение. Они подходят к статуе Зевса Хоркиоса, чтобы поклясться, что тренировались десять месяцев. Это только начало. Судьи должны подтвердить, что аккредитованные претенденты тренировались, в Элисе или здесь, в течение целого