III

Я пролил немного слёз. Люди этого ждут. Иногда на похоронах негодяя это кажется проще, чем когда отдаёшь дань уважения человеку, действительно заслужившему скорби.

Перед самым отъездом началась толкотня. Родственники, деловые партнёры, друзья, так называемые друзья и даже незнакомцы – все они пытались, как скрытно, так и открыто, узнать, получат ли они наследство. Моя мать держалась в стороне.

Они с папой никогда не объявляли о разводе, поэтому она была убеждена, что имеет на это право. Она ждала, когда мои сёстры заберут её обратно в Рим, но они стояли в очереди, чтобы подойти и поговорить со мной, проявляя нежность, которая меня тревожила. Я не помнила, когда в последний раз Аллия, Галла или Юния испытывали потребность поцеловать меня в щёку. Один за другим их беспечные мужья крепко сжимали мою руку в молчаливом единении. Только Гай Бебий прямо выразил обеспокоенность: «Что будет с Флорой, Марк?» Он имел в виду бар на Авентине, которым управляла моя сестра Юния для нашего отца.

«Дай мне всего несколько дней, Гай...»

«Ну, я полагаю, Джуния может продолжать управлять этим местом, как обычно».

«Это было бы полезно, — стиснул я зубы. — Надеюсь, это не будет обременительно».

Аполлоний — отличный официант. Или, если Юния действительно не может этого вынести, почему бы ей просто не закрыть ставни, пока мы не разберёмся, что к чему?

«О, Юния не поддастся своему горю!»

Юния застыла в непривычном для себя молчании, вынужденная в сложившейся ситуации позволить мужу говорить за неё: он – как истинный римский патриарх, а она – как безутешная дочь, скорбящая по ушедшему. Да, ложь и обман начались.

Я поймал взгляд Майи и снова подумал, не заглянула ли она украдкой в завещание. Я мог бы распечатать скрижали. По традиции, завещание зачитывают публично сразу после похорон.

Засунь это в солдатики. Я хотел изучить и оценить этот сомнительный документ, когда останусь один в безопасности. Он остался у меня на поясе. Каждый раз, когда я наклонялся на несколько дюймов, толстые таблетки впивались мне в ребра, напоминая об этом. Каждый раз, когда кто-то пытался выудить у меня информацию, я играл, слишком увлекаясь…

грустно об этом думать.

«Прекрати!» — пробормотал Петроний Лонг, изображая из себя мою поддержку.

«Некоторые из нас знают, что ты отправился бы торговать свиными отбивными в Галикарнас, если бы мог перестать быть сыном своего отца».

«Нет смысла. Он бы просто появился, — мрачно ответил я. — Предложил бы мне дешевую цену за кости и ожидал, что я оставлю костный мозг в качестве одолжения».

Петро и Майя остались последними, помогая вывести остальных, а затем отдали приказы рабам: «Поддерживайте дом в нормальном состоянии. Содержите его в чистоте и порядке».

«Позже на этой неделе вы получите инструкции относительно поминального пира, а затем вам сообщат, где каждый из вас будет работать после этого...»

Я наблюдала за ними, словно за давно устоявшейся парой, хотя формально они прожили вместе всего год-два. Они познакомились уже после того, как Майя вышла замуж и стала матерью, к чему она относилась с большим рвением, чем заслуживал её покойный муж. У каждой теперь были дети от первых браков, и все они сейчас тихонько занимались своими делами на веранде. Весь день Петронилла, Клелия, Марий, Рея и Анк вели себя совершенно иначе, чем те мальчишки, которых таскали за собой мои другие сёстры.

Если бы я их принесла, они бы показали мне мою собственную пару. Мои дочки были милыми, но неуправляемыми. Хелена сказала, что это у них от меня.

Петроний, высокий и крепкий, не был в официальной траурной одежде, а просто накинул сверхтёмный плащ поверх своей обычной потрёпанной коричневой одежды. Я догадался, что в Риме ему нужно было дежурить в ночном дежурстве у вигилов. Я ещё раз поблагодарил его за то, что он пришёл; он лишь пожал плечами. «У нас действительно запутанное дело, Фалько. Буду рад твоему совету…»

Моя сестра положила руку ему на плечо. «Луциус, не сейчас». Майя, с её тёмными кудрями и характерными быстрыми движениями, выглядела странно и непривычно в чёрном; обычно она порхала в очень ярких цветах. Лицо её было бледным, но деловитым.

Я бы обняла её, но теперь, когда дом опустел, Майя вырвалась и бросилась на диван. «Ты это предвидела, сестрёнка?»

«Не совсем, хотя папа жаловался, что чувствует себя не в своей тарелке. Твоя поездка в Египет его просто выбила из колеи».

«Это не моя идея. Я его запретил. Я знал, что он будет представлять угрозу, и так оно и было».

«О, я понимаю. Послушай, — сказала Майя, — я не буду докучать тебе подробностями, но я быстро просмотрела дневник с Горнией. Мы продолжим все запланированные аукционы, но не будем принимать новые заказы. Тебе придётся многое уладить, что бы ни случилось с бизнесом».

«О, Юпитер! Разбираться — какой кошмар... Почему я?» — наконец удалось выговорить мне.

Петроний выглядел удивлённым. «Ты сын. Он высоко ценил тебя».

«Нет, он считал Маркуса самодовольным педантом», — небрежно возразила моя сестра. Она бросала оскорбления, словно сама того не замечая, хотя её колкости, как правило, были уместны и всегда намеренны. «Впрочем, Маркус всегда молодец. И, помимо того, что он вёл себя как мерзавец при каждом удобном случае, отец был традиционалистом».

«Может, все отцы — мерзавцы», — заметил я. Мне нравится быть справедливым. «Он знал, что я о нём думаю. Я часто ему это говорил».

«Ну, он знал, что ты честна!» — сказала Майя, слегка посмеиваясь. Она верила мне. Я никогда не была уверена, как она относится к папе. Мы были самыми младшими в семье, давними союзниками против остальных; она была моей любимицей и очень ко мне привязалась. Она работала с моим отцом, потому что он ей платил, когда она была в отчаянном финансовом положении.

Тогда она только что овдовела – это было около трёх лет назад – и ценила возможность заниматься семейным бизнесом в этот тяжёлый период. Ей нужна была надёжность. Па, надо отдать ему должное, её и обеспечивал. Он был против вмешательства женщины, но позволял ей делать всё, что она хотела, будучи его офис-менеджером. Он признавал её организаторский талант. Ему также нравилось, когда в его секреты посвящён кто-то из его окружения, а не наёмный работник или раб. Именно поэтому он позволил Джунии управлять «Флорой Каупоной», хотя её поведение и раздражало половину посетителей. И, полагаю, именно поэтому он и завещал мне.

Я вытащила его. Я нервно держала обеими руками связанные и запечатанные таблички, не пытаясь развязать их. «Ну, расскажи мне об этом, Майя». Майя лишь шмыгнула носом. «Он переписал его на прошлой неделе? Зачем?»

«Одна из его прихотей. Он послал за адвокатом сразу после того, как эта торговка драмой, Талия, пришла к нему в «Септу».

«Талия?» Это было неожиданно.

«Вы знаете это существо, я полагаю? Она носит самые короткие юбки во всей Империи».

«И резвится соблазнительно с дикими зверями».

«Кто это? Должен ли я её знать?» Сидя на краю дивана Майи, скрестив длинные ноги и заложив руки за голову, Петроний проявил тягу к сплетням. Майя пнула его, а он помассировал ей босые ступни её усталых ног; ни один из них, казалось, не осознавал этого.

Я пожал плечами. «Мы с Хеленой о ней не упоминали? Она цирковой и театральный менеджер. Руководит артистами и музыкантами — и неплохо справляется. Её специализация — выступления с экзотическими животными. Именно экзотическими! От её непристойного танца с питоном у вас бы навернулись слёзы».

Глаза Петро заблестели. «Хотел бы я на это посмотреть! Но, Маркус, мальчик мой, я думал, ты бросил своих модных подружек!»

«О, честно, легат! Нет-нет, она друг семьи. Талия — славный малый, хотя я ненавижу её противного змея Джейсона. Я бы справился без её поездки в Александрию с моим проклятым отцом. Она приехала купить львов. Папа выпросил бесплатный проезд на её корабле. Кажется, тогда они и встретились в первый раз, и не могу представить, чтобы у них были какие-то дела в Риме».