Орбитальный порт в далёкой-далёкой галактике принимал всё, что могло летать, шуметь и хотя бы как-то тормозить: грузовики, такси и шаттлы всех мастей. Воздух дрожал от перегретых двигателей, а в коридорах пахло смесью кофе, озона и усталости. И над всем этим висел мягкий гул звёздных линий — невидимых маршрутов, по которым бродили суда, мечты тех кто однажды решился покорять космос и судьбы переплетённые с героями звёзд. Никто первый раз попадая суда не знал, куда ведут эти космолинии. Но однажды кто-то решился узнать и этот кто-то был молодой стажёр Никита Арден которого привлекла работа на космо линиях.

Порт был выполнен в минималистичном, почти компактном стиле — никаких лишних вывесок, блестящих панелей или хаотичных коридоров. Всё логично, просто и ясно. Если бы вы попали сюда впервые, сразу бы сообразили, куда идти: линии на полу вели к стоянкам шаттлов, уделено внимание и зонам отдыха хотя они не бросались в глаза, легко было пройти — к грузовым докам. Даже роботы-диспетчеры здесь казались спокойными и вежливыми, будто знали, что в этом уголке галактики спешка — лишняя роскошь.

В тот день, когда в доке загорелись новые посадочные огни, сюда прибыл он — Никита Арден, человек с видом вечного пассажира и рюкзаком, который, казалось, пережил много удивительных похождений и одно не очень удачное и поэтому на боку рюкзака красовалась заплатка, разочарование для владельца. Он долго стоял у прозрачного шлюза, наблюдая, как по орбитали скользят транспортники, и вдруг понял: хватит быть просто зрителем.

— Космолинии, значит… — пробормотал он, глядя на табло рейсов. — Почему бы и нет?

Так началась его служба — на маршрутах, где звёзды становятся указателями, а каждый рейс способен изменить судьбу.

В космосе линии не рисуют — их вычисляют. Пользователь сети, какой-нибудь скучающий инженер с задворков Пояса Трёх Солнц, мог бы написать в форуме: «любая линия в вакууме уходит в бесконечность, если не мешать ей лететь». Артём именно так и думал, сидя в узком офисе на тридцать третьем уровне орбитального порта. Именно он основал компанию «Космолинии» — через несколько лет после своего заключения, когда понял, что свобода начинается там, где заканчиваются стены.

За то время, пока Артём возглавлял «Космолинии», галактика заметно изменилась. Под его руководством собирали не просто грузы для отправки или планировали турестические маршруты — собирали идеи межзвёздных переходов, схемы и мечты. За несколько циклов в архиве компании накопились сотни чертежей: исправления старых звёздолётов, улучшения систем навигации, переделки станций, где раньше едва едва поступал кислород. Одни инженеры называли его фанатиком, другие — спасителем логистики. А сам Артём лишь повторял:

— Ничто не стоит на месте. Даже орбита.

И вот Никита решил попробовать себя в его компании. Ему казалось, что «Космолинии» — это билет к звёздам, а может, и способ убежать от прошлых неудач. Он подал заявку в лётную школу "Нова Гордониан", где будущих пилотов учили видеть не просто маршруты, а саму ткань космоса — потоки гравитации, вихри частиц и тихие нити времени. Первые тренировки давались тяжело: симуляторы тряслись, как живые, а инструкторы требовали невозможного. Но Никита не сдавался — он чувствовал, что это его путь.

В аудитории лётной школы «Нова Гордониан» пахло озоном, смазкой и пережаренным кофе — верными спутниками любого пилота. Инструктор по звёздным маршрутам, седой ветеран по имени Капитан Ремус, стоял у доски и чертил курс между двумя системами, будто художник водил кистью по небу.

— Запомните, курсанты, — произнёс он, обводя взглядом класс. — Пилот — не просто водитель. Вы — актёр, бармен, психолог и комик в одном лице. Всегда развлекайте пассажиров. Иначе они начнут думать. А когда пассажиры думают — случается что-то неладное.

Класс тихо засмеялся, но Ремус лишь поднял палец:

— Смеётесь зря. Один раз у меня астроархеологи решили обсудить смысл жизни на борту. Закончилось тем, что они взяли штурвал, чтобы «проверить, куда на самом деле ведёт путь судьбы». С тех пор у нас правило одно: скучающий пассажир — опаснее микрометеорита.

Никита записал эту фразу в блокнот. Потом, через годы, он поймёт, насколько капитан был прав.

Во время перемены коридоры «Нова Гордониан» наполнились гулом голосов и запахом синтетического кофе из автомата. Две стюардессы-курсантки, Лина и Кейра, сидели у окна, споря, кто из них лучше проведёт инструктаж по безопасности, а их приятель, весельчак-навигатор Серго, в это время пытался изучить тренажёр, чтобы включить режим «турбо-полет с ии комментатором».

— Осторожней, Серго, — сказала Лина, — если ИскИн тебя поймает, отработку будешь вести в вакууме.

— Да я просто тестирую, — ухмыльнулся тот.

А вот Никита не стал ждать следующего урока. Его манила тишина подземного сектора, где находился главный ИскИн школы — огромный, как город, искусственный разум. Никита хотел поговорить с ним. Не как ученик с машиной, а как человек, который ищет ответ, зачем вообще лететь туда, где нет пределов.

Никита учился прилежно, словно каждый день решал задачу со ставкой на жизнь. Он знал все коды навигации, помнил схемы дозаправок и даже мог на слух определить тип двигателя по частоте вибрации корпуса. Учителя удивляло, что новичок так быстро схватывает материал, а сам Никита просто не мог иначе — звёзды его звали. Поэтому, когда Капитан Ремус однажды сказал:

Мы берём тебя на испытательный маршрут А-1, в секторе Делта–Сигма», — Никита понял, что это его шанс. Это был настоящий вылет, не симуляция. С этого дня он стал не просто курсантом, а пилотом-испытателем, которому впервые доверили живую трассу — сквозь облака ионных штормов и туманность, где даже навигация теряла уверенность в себе.

Никита и Капитан Ремус на борту учебного корабля медленно скользили по маршруту А-1, прокладывая курс сквозь тонкие ионные облака, где свет звёзд казался размытым. Их цель была проста на словах, но непроста на деле: прибыть в небольшой орбитальный порт Дельты–Сигма. Порт был крошечным, едва заметным на голографических картах, но жизненно важным узлом для местных торговцев и исследователей. Никита сосредоточенно контролировал панели, следя, чтобы скорость и угол захода совпадали с расчетами. Каждый манёвр требовал точности: промах — и корабль мог застрять в магнитных ловушках портовой орбиты или развернуться в бесконечность космоса.

Никита аккуратно прокладывал курс, учитывая мельчайшие колебания гравитации и скорость вращения портовых платформ. Маршрут был точен до секунды, и корабль без проблем вышел на орбиту маленького космопорта Дельты–Сигма. Капитан Ремус, наблюдая за действиями ученика, лишь улыбнулся и сказал:

— Отлично, Никита. Твой расчёт безупречен. Но помни: когда вернёшься в школу, придётся повторить всё заново. Не потому что я сомневаюсь, а потому что знания без повторения — как космолиния без навигации. Всегда можно сбиться с курса.

Никита кивнул, понимая, что это не наказание, а способ сделать опыт частью себя. Даже совершенство требует постоянной тренировки.

Весь полёт прошёл гладко: корабль мягко пристыковался к доку, приборы показывали идеальные показатели, а Никита ощущал лёгкое, но уверенное волнение. Он знал, что сделал всё правильно, но главное — это был только первый шаг. В следующий раз, когда придётся повторять маршрут, он уже чувствовал, что сможет проявить себя ещё лучше: точнее, быстрее, с большей уверенностью. Каждый вылет приближал его к тому, кем он хотел стать — не просто пилотом, а мастером космолиний, способным управлять даже самой непредсказуемой орбитой.

На сайте школы внезапно появилось новое объявление: «Управление Никитой: звездолёт — 350 астрономических единиц, заработано 19 кредитов, не зафиксировано ни одного столкновения». Студенты тут же начали обсуждать рекорд, а некоторые даже приходили к офису Капитана Ремуса, чтобы узнать, как новичок смог пройти маршрут без единой ошибки. Для Никиты это было больше, чем просто цифры: каждая астрономическая единица, каждый кредит и ноль столкновений — подтверждение, что упорство и внимание действительно делают космос чуть более предсказуемым и безопасным.