– Ну, может, к тому моменту, когда придется встретиться с ними, наши солдаты уже будут лучше обучены. И вы получите настоящее оружие. А пока, – Джози изобразила на лице беззаботную улыбку, – у меня дома ни крошки! Нас кормят в столовой, но я сейчас быстренько сбегаю в лавку на углу, куплю рыбы и жареной картошки и прихвачу пинту темного эля, если у них еще остались запасы. Хорошо?

Стэн взял ее руки в свои.

– Ты хорошая жена, Джози. Прости, я иногда бываю резок с тобой. Думаю, ты разочарована, как и я, что у нас нет детей.

– Да, конечно. Но мы ведь не перестанем надеяться, верно?

– И мы попробуем еще разок сегодня ночью, не возражаешь? – Стэн крепко стиснул плечи жены.

Вечером в воскресенье он ушел. Джози вздохнула с облегчением – она ничего не могла с собой поделать. Стэна отправляют за границу, какое-то время дома его не будет, а это значит, ее работе в кондитерской у мадам Ольги пока ничто не угрожает. В середине лета пришло письмо. Это была фотокопия оригинала, уменьшенная до прямоугольника размером шесть на четыре дюйма, половина текста вымарана цензурой, а оставшуюся часть совершенно невозможно прочесть. Но Джози узнала подпись: «С любовью, Стэн». По крайней мере, он цел и невредим. Джози не была уверена, обрадовалась она этому или огорчилась.

Глава 3

Кондитерская «Медный чайник» оставалась тихой гаванью – заколдованное место, где посреди бушующего океана царил мир и покой, – это было настолько хорошо, что казалось неправдоподобным. Так продолжалось до осени 1940 года, когда начались массированные бомбардировки Лондона. Ночь за ночью над городом висел неутихающий гул сотен вражеских самолетов, который заглушали завывания сирен воздушной тревоги. Темное небо был испещрено перекрестными лучами прожекторов. Затем следовала серия очередей из зенитных орудий, а после – глухой удар – падала первая бомба. Вслед за этим воздух наполнялся пронзительным воем пожарных машин и карет скорой помощи, мчавшихся к месту взрыва. Наконец, звучал отбой воздушной тревоги, и жители выбирались из убежищ, вознося безмолвные мольбы благодарности за то, что сегодня ночью они не оказались среди пострадавших.

При объявлении тревоги горожанам следовало направляться в бомбоубежища. Некоторые выкапывали укрытие у себя в саду и накрывали его листами гофрированного железа. Возле дома Джози имелся лишь небольшой залитый бетоном дворик, а ближайшим городским убежищем была станция метро «Шордич», находившаяся на соседней улице. Первые дни Джози спускалась в метро, но пребывание там страшило ее больше, чем сама бомбежка: толпы людей на платформе, тяжелый запах немытых человеческих тел, испачканных детских пеленок и табачного дыма. Кто-то ел, кто-то пил, причем некоторые мужчины явно перебирали с выпивкой.

– Эй, красотка, куда путь держишь? Присоединяйся к нам, – крикнул один из парней, когда Джози протискивалась мимо. – Со мной ты будешь в безопасности, я согрею тебя в объятиях.

После нескольких таких вылазок Джози перестала ходить в метро и решила рискнуть, соорудив себе постель под обеденным столом с крепкой дубовой столешницей. Однажды утром она, как обычно, отправилась на работу. Свернув на знакомую улицу, Джози обнаружила, что дорога перекрыта, а за барьерами видны груды дымящегося щебня. Она бросилась к заграждению, но ее тут же остановил дежурный отряда противовоздушной обороны.

– Постой, милая. Куда ты так несешься? – ласково спросил он.

– Я работаю здесь. Дальше по переулку – кондитерская возле рыбной лавки.

– Нет там больше никаких лавок. Вся правая сторона, вдоль которой находились магазины, разрушена. – Дежурный сделал паузу, видя потрясенное лицо девушки. – Мне жаль, милая. Но ничего не поделаешь.

Первой отчаянной мыслью Джози было – все, работы больше нет! Но затем пришло осознание: мадам Ольга – она живет в маленькой квартирке над кондитерской!

– Погибшие есть? – дрожащим голосом спросила она дежурного.

Тот вздрогнул и кивнул. Это был немолодой мужчина с седыми волосами, торчавшими из-под стальной солдатской каски. Он выглядел грустным и усталым.

– Да, детка, боюсь, есть несколько жертв. Насколько я понимаю, тревогу объявили незадолго до налета. Одна старушка не успела вовремя спуститься в убежище. Кажется, пыталась отыскать на втором этаже свою кошку. И еще одна еврейская пара, их накрыло посреди улицы. К счастью, над магазинами было совсем немного квартир, все-таки не жилой район. – Он увидел побелевшее лицо Джози. – Ты знала кого-то из них?

Джози кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– Та старушка. Я работала у нее в кондитерской. Мадам Ольга души не чаяла в своем коте, и ей трудно было спускаться по лестницам. Вы видели тела погибших?

– Нет. Я заступил только сегодня утром. Думаю, ночью их увезли в морг.

Джози смотрела остановившимся взглядом поверх плеча мужчины на руины у него за спиной, все еще не в силах до конца осознать произошедшее.

– Могу я пойти посмотреть? Вдруг что-то из вещей уцелело. Моя хозяйка хотела бы, чтобы я сделала это.

Дежурный качнул головой.

– Нет, малышка, я не могу пропустить тебя. Они еще не проверили, нет ли утечки газа. Ты же не хочешь взлететь на воздух, верно? Кроме того, – мужчина вздохнул, – там нечего искать. Все, что ты найдешь, – разорванные куски тел. Вряд ли тебе захочется видеть такое.

Он ушел, оставив Джози смотреть на дымящиеся развалины, в тщетной попытке переварить случившееся: мадам Ольги больше нет, кондитерской тоже нет. Все, чем она дорожила, было отнято в одно мгновение. «Медный чайник» стал для нее настоящим домом, а мадам Ольга – бабушкой, которой у Джози никогда не было, – бабушкой, готовой терпеливо слушать внучку и рядом с которой девушка чувствовала, что ее любят и ценят. До сих пор Джози не подозревала, как сильно привязалась к пожилой женщине. И вот теперь все кончено. Мадам Ольга мертва.

«Ах, если бы…» – пробормотала Джози, сама толком не понимая, что говорит. Если бы она была там, в квартирке над кондитерской, Джози помогла бы мадам Ольге спуститься по лестнице. И отвела бы в убежище. Нет, глупости, их обеих убило бы на улице, как ту престарелую пару. Да, это и есть война: сейчас ты в безопасности, а через мгновение – нет. Где и когда тебя настигнет беда и кто окажется следующей жертвой – предсказать невозможно.

Джози неохотно развернулась и побрела прочь, пытаясь заставить мозг соображать. Нужно выяснить, куда увезли мадам Ольгу. Джози не хотела, чтобы ее похоронили в безымянной могиле вместе с остальными погибшими под бомбежкой. Единственное, что она могла сделать для своей благодетельницы, – обеспечить достойные похороны. Девушка отправилась в ближайшую больницу и отыскала на территории здание морга. Молодой фельдшер выглядел помятым и усталым, как будто не спал нескольких ночей кряду.

– Пожилая женщина, привезли вчера поздно вечером? К нам привезли нескольких пожилых женщин. Как выглядит ваша знакомая?

– Ну, крупная, с седыми волосами, собранными в высокую прическу, на лице – много макияжа. Хотя… она собиралась ложиться… вероятно, умылась перед сном? Ах да, на пальцах у нее должны быть кольца… крупные такие… или нет, их она тоже сняла бы, – Джози растерялась.

– Да-да, поступала такая дама. Похоже, вечер был не такой уж поздний, так что она не успела снять украшения. А на губах остался толстый слой помады.

– Тогда это точно она, – Джози отвернулась, чтобы скрыть слезы.

– Сочувствую, дорогая, – ласково произнес он. – Кем она вам приходится – родственница? Мама?

– Нет, – сказала Джози. Но сообразив, что близких у мадам Ольги нет, добавила: – Это моя тетя.

– О, тогда вы, наверное, хотите забрать драгоценности вашей тети? Если, конечно, не намерены похоронить ее с украшениями?

– Да, я заберу их. И оплачу похороны, чтобы ее не бросили в общую могилу.

Джози направили к работнице морга, занимающейся оформлением похорон, где ее попросили назвать полное имя умершей и подписать заявление, что она является ближайшей родственницей мадам Ольги. Врожденная честность Джози не позволила ей дать ложные показания. Девушка откровенно выложила свою историю. У работницы морга было суровое лицо важного государственного чиновника, но даже она смягчилась, слушая рассказ Джози, а затем и вовсе накрыла ее руку своей.