– Как там сейчас в Лондоне? – продолжала Кэтлин. – Жуть, наверное, как страшно?

Джози снова молча кивнула, не переставая жевать сэндвич и наслаждаясь каждым кусочком ветчины.

– Очень страшно, – наконец проговорили она. – Постоянные бомбежки. Целые районы охвачены пожарами. И все труднее становится доставать продукты. Всем выдали продовольственные книжки, но на полках пусто, купить ничего невозможно. Полагаю, в деревне с этим полегче?

– В каком-то смысле – да, – подтвердила Кэтлин. – Было бы легче, если бы мы сами выращивали овощи. Земля у нас есть, но Тэд, наш садовник, ушел на фронт, а у меня нет времени заниматься еще и огородом. Я с домом-то едва управляюсь.

– Конечно, где одной за всем уследить, – поспешила согласиться Джози. Она обвела взглядом кухню и остановилась на буфете с посудой. – У вас такие красивые чашки и блюдца. В кондитерской, где я работала, тоже был замечательный сервиз. Мне нравилось подавать заказы на хорошем фарфоре.

– О, это чашки на каждый день, – махнула рукой Кэтлин. – А вот в столовой у нее есть прекрасные сервизы: «Роял Далтон», «Роял Ворчестер», «Рокингем», – лучшие фирмы, насколько мне известно. Но только она никогда не пользуется дорогой посудой, не то что ее отец. Старый мистер Харкорт имел обыкновение устраивать шикарные приемы, а мисс Харкорт – нет. Это совершенно не в ее натуре. Между нами говоря, думаю, хозяйка просто стесняется людей.

Джози понимающе кивнула. Она баюкала в ладонях теплую чашку, прежде чем сделать последний глоток чая.

– У вашей хозяйки, должно быть, много красивых вещей. Я никогда в жизни не видела такого количества картин, как в гостиной и в холле. Ну, разве что в музее.

Кэтлин подалась вперед и понизила голос.

– Раньше было еще больше, – прошептала она. – Старый хозяин унаследовал коллекцию от своего отца. Да и в индийских колониях их семья сколотила приличное состояние. Земля, где сейчас аэродром, тоже принадлежала им, а также была домашняя ферма. Но хозяйке пришлось многое продать после смерти отца, чтобы заплатить налог на наследство. Мне кажется, это несправедливо, когда государство забирает у наследников столько денег. Но в любом случае она жила вполне обеспеченно, пока не разразилась Великая депрессия. Все ее акции обесценились, и жизнь уже не была прежней, наоборот, с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее. Она даже продала украшения своей матери и два очень дорогих полотна. Хозяйка думает, я ничего не знаю и не понимаю. Но это не так, я знаю все, что происходит в этом доме. – Кэтлин одарила собеседницу торжествующей улыбкой, от которой Джози стало немного не по себе.

Покончив с чаем, Джози задумалась – чем заняться дальше? Возвращаться наверх в холодную спальню совсем не хотелось. С другой стороны, Кэтлин собиралась готовить обед, мешать ей на кухне хотелось еще меньше.

– Я бы предложила почистить картофель, если бы могла держать нож, – сказала она. – Однако, если для меня найдется какое-нибудь дело, буду рада помочь.

Кэтлин сделала паузу, словно оценивая возможности Джози.

– Ну, вы могли бы накрыть поднос для чая, который я отнесу в гостиную в четыре часа. Поднос на сушилке, салфетки – в верхнем ящике комода, а чашки и блюдца вон там, на полке.

Джози послушно выполнила указание. Она с нежностью провела рукой по полотняной вышитой салфетке, расправляя ее на подносе, затем расставила чайную посуду. Кэтлин вскипятила воды и наполнила маленький китайский чайник.

– Днем она предпочитает китайский чай, лапсанг сушонг, с лимоном. Как на мой вкус – настоящие помои.

Кэтлин открыла коробку для бисквитов и с печальным видом заглянула внутрь.

– Пусто, – сообщила она. – Не знаю, что ей предложить. Перед Рождеством я испекла печенье из остатков муки – еще довоенные запасы. Но его давно съели. А в магазине бисквитов нет. Не говоря уж о сахаре. Ну что же, придется сделать сэндвичи с кресс-салатом. Хотя она будет не в восторге.

Взяв в руки чайный поднос, Кэтлин обернулась к Джози.

– Если вас не затруднит, можете прихватить тарелку с сэндвичами, тогда мне не придется второй раз бежать за ней на кухню.

Джози повиновалась и двинулась следом за служанкой, чувствуя странное нежелание вновь предстать перед хозяйкой и ощутить на себе ее оценивающий взгляд. Войдя в холл, Кэтлин опустила поднос на подзеркальник, чтобы открыть дверь в гостиную.

– Чай, мадам, – объявила она.

Мисс Харкорт едва повернула голову, когда Кэтлин придвинула к ее креслу маленький столик и поставила на него поднос. Затем налила чай, добавила в чашку ломтик лимона и два кусочка сахара. Джози поискала, куда пристроить тарелку с сэндвичами, и поставила на стол рядом с подносом.

– Что это? – резко спросила хозяйка, вскидывая на нее глаза.

– Сэндвичи с кресс-салатом, – сказала Джози.

– А где печенье? – поинтересовалась мисс Харкорт.

– То, что я пекла на Рождество, уже закончилось, – ответила Кэтлин. – А в магазине совершенно ничего нет. В прошлый раз у них даже сахара не было.

– Куда катится мир, – процедила женщина в кресле. – А теперь, насколько я понимаю, нам придется кормить еще один рот.

– Моя продовольственная книжка добавится к вашим, – сказала Джози.

Мисс Харкорт скользнула по ней холодным взглядом. Казалось, она была удивлена, что это существо вдруг заговорило. Хозяйка собралась было возразить, но передумала и кивнула.

– Еще одна продовольственная книжка нам не помешает. И мы должны решить, каковы будут ваши обязанности. Очевидно, с рукой на перевязи для тяжелой работы вы не годитесь… Кстати, рука действительно сломана? Я не вижу гипса.

– У меня перелом ключицы. При такой травме невозможно наложить гипс. Нужно просто держать руку в покое, пока кости не срастутся.

– А-а, – протянула мисс Харкорт. – Надеюсь, это не займет много времени. А пока легкая уборка пыли…

– Давайте проясним одну вещь, – перебила ее Джози. – Я не ваша служанка. Меня разместили здесь по законам военного времени. Поверьте, меня это радует ничуть не больше, чем вас. Я с радостью готова помочь, но никаких обязанностей у меня нет и быть не может.

Мисс Харкорт опять открыла рот, но снова закрыла, так ничего и не сказав.

– Можете быть свободны, – после короткой паузы произнесла она, беря чашку с подноса.

Однако на Кэтлин речь Джози произвела неизгладимое впечатление.

– Вот это да! – выдохнула ирландка, едва они вернулись на кухню. – Поставили ее на место!

– Ну, она так на меня смотрела, что я просто взорвалась, – призналась Джози. – Я же не виновата, что Гитлер решил разбомбить мой дом. И не просила, чтобы меня поселили в ее особняке. Однако все остальное – чистая правда: я действительно с радостью готова помогать вам по хозяйству.

В тот вечер на обед у мисс Харкорт было филе копченой пикши и печеное яблоко. А Кэтлин и Джози поделили на двоих овощную запеканку.

– В чем у нас нет недостатка – так это в брюкве и пастернаке, – призналась ирландка. – Фермеры выращивают их на полях, а когда везут на рынок, штука-другая непременно падает с тележки. Ну, по крайней мере, голодная смерть нам не грозит.

* * *

В ту ночь Джози лежала, свернувшись калачиком на узкой кровати, прижимая к себе бутылку с горячей водой и пытаясь смириться с тем, во что превратилась ее жизнь: она оказалась совсем одна в незнакомом месте рядом с чужими людьми, которых трудно назвать дружелюбными. Хозяйка дома и вовсе мечтает поскорее избавиться от нее, а что касается служанки – эту женщину сложно понять. Настроение Кэтлин менялось молниеносно и непредсказуемо: то она выглядит довольной, что теперь есть с кем поболтать, а то вдруг замолкает и косится на Джози с подозрением. По всему видно, жизнь обошлась сурово с беженкой из Ирландии. Вероятно, этим объясняются странности ее характера. Хотя саму Джози тоже вряд ли можно считать баловнем судьбы.

Бутылка с кипятком согрела постель, и Джози наконец уснула. Утром, открыв глаза, она обнаружила, что оконное стекло заиндевело. Расчистив небольшое отверстие, Джози выглянула наружу. Перед ней открылся сверкающий мир: низко висящее над горизонтом морозное солнце окрашивало заснеженные поля в розоватый цвет, уходящие вдаль просторы казались бесконечными. После тесноты большого города, где Джози провела большую часть жизни, от одного взгляда перехватывало дыхание. Она и вообразить не могла, что бывает такое огромное пространство и такое бескрайнее небо. Пока Джози любовалась непривычным пейзажем, до ее слуха донеслось приглушенное гудение приближающихся самолетов, а затем она увидела два бомбардировщика – тяжелые неповоротливые машины шли на посадку. Джози обратила внимание, что один из самолетов подрагивает и качается, словно раненая птица. А в следующий миг стало понятно, в чем дело: правое крыло бомбардировщика было повреждено. Она наблюдала, как первый самолет выпустил шасси и скрылся за макушками деревьев. Следом за ним нырнул и второй. Внезапно прогремел взрыв, и над лесом всплыл огненный шар: подбитый бомбардировщик разбился при посадке. Джози отпрянула от окна, чувствуя, как к горлу подступила тошнота. Завораживающий пейзаж наполнился новым смыслом – сверкающая белизной равнина превратилась в место, где притаилась смерть. Болезненная судорога скрутила желудок. Джози думала, что в деревне она будет в безопасности. Оказывается, безопасных мест в этом мире больше не существует.