Вставляю наушник, цепляю микрофон, как и в прошлый раз, а потом ложусь в саркофаг. Еву же Сёма прячет за сидениями.

Кому скажи, не поверят.

— Стоп! — прихожу в себя, а машина в это время тормозит, будто услышав меня.

— Что такое? — брат наклоняется ко мне.

— А отчёты кто сделает? Яровой утром убьёт меня, если я не выполню работу!

— Есть у меня идея, — Дима поднимает руку. — Где ключ-карта, чтобы за твой комп сесть?

— И чем тебе это поможет? Тебя же не было на совещании. Откуда тебе знать, что делать надо?

— Ты объяснишь, — пожимает плечами Дима.

Складываю руки в воздухе, будто хочу задушить этих двоих, но двери грузовика открываются, и я прикидываюсь неподвижным роботом.

— Ключ, — шепчет Дима, смотря на меня.

Указываю взглядом в сторону своего телефона, что остался лежать на сидении. Поди догадается, что за банковской картой скрывается ключ-карта.

Закрываю глаза и стараюсь не шевелиться. Чувствую, как мой гробик везут куда-то. Полагаю, в дом шефа.

Хочется взглянуть на него снаружи, но я не решаюсь. Продолжаю лежать с закрытыми глазами.

Чувствую, как открывается дверь и становится легче дышать.

— Ева, значит, — раздаётся задумчивый голос Константина. — Ну хорошо, давай начнём.

Не успеваю открыть глаза, как ощущаю, что моей шеи сзади касается тёплая рука. Становится щекотно, и я еле сдерживаю улыбку, как и порыв вздрогнуть.

— Какого хрена он делает? — слышу удивлённый шёпот Димы в своём ухе.

— Вот чёрт, — скулит брат. — Сень, он понял, что Ева включается нажатием кнопки на шее.

Угу, только вот беда — я тоже включаюсь нажатием этой кнопки. Пока Яровой нежно водит кончиками пальцев по моей шее, я с большим трудом открываю глаза и улыбаюсь.

Сталкиваюсь с заинтересованным взглядом Константина. Его глаза так близко, а сколько в них вопросов. И, к моему великому сожалению, руку с моей шеи он и не пытается убрать.

— У тебя очень мягкая кожа, — внезапно говорит он и вновь скользит по моей шее пальцами.

Всё-таки вздрагиваю, а сердце начинает биться сильнее. Что-то раньше я и не замечала, насколько красивый у меня начальник. Даже жаль, что он не в своей пижаме.

— Побудь здесь, — шепчет Яровой. — Я переоденусь.

— Конечно, — с улыбкой говорю и разве что «хозяин» не прибавляю.

«О да, всё-таки пижамку-то я увижу снова», — мелькает мысль в моей голове.

«О НЕТ»! — тут же взрывается мозг, потому что Константин начинает раздеваться прямо передо мной.

И что мне делать? Чёрт… это же сейчас ещё и мой брат смотрит.

Нет-нет-нет!

Пока Яровой отворачивается, чтобы положить пиджак на диван, я срываю с себя камеру и кидаю её на пол саркофага.

— Сеня! — верещит мой брат. — Какого хрена ты творишь?

Действительно, какого хрена я творю? Ну, кроме того, что внаглую наблюдаю за тем, как Константин весьма сексуально расстёгивает свою рабочую рубашку…

Константин скидывает рубашку, и я замираю, как кролик перед удавом. Его спина — это шедевр из мышц, будто Яровой вышел из спортзала, а не из офиса.

«Ну почему он не может быть просто толстым и лысым?» — мелькает мысль, пока я пялюсь на рельефный торс, забыв, что должна изображать бездушный металл.

ЛЕД-подсветка на корсете вспыхивает розовым — спасибо, братик, за «улучшенную» систему в костюме, которая светится от эмоций.

— Ева, — Константин поворачивается, и я резко опускаю глаза, будто изучаю узор на паркете. — Ты… умеешь краснеть? Я всерьёз начинаю задуматься о твоём предназначении. С какой целью тебя создали?

«Какие правильные вопросы», — думаю я.

— Э-эм… — выдавливаю я, чувствуя, как жар поднимается от шеи к щекам. — Я не понимаю вашего запроса.

— Любопытно, — Яровой приближается, и я отступаю, пока не упираюсь спиной в стену. — Такая реакция на прикосновения… Это часть программы или последствия обучения?

— Да! — выпаливаю. — Функция… имитации тактильной чувствительности. Для улучшения взаимодействия с пользователем!

Слышу, как брат цокает, мне кажется, что я даже вижу, как он качает головой.

— Взаимодействия… — Константин приподнимает бровь, и его рука движется к моей талии. — А что насчёт других функций? Например…

В наушнике раздаётся визг Семёна: «Сеня, он сейчас снимет с тебя корсет! Скажи, что у тебя перегрев!»

— Внимание! — кричу я, отпрыгивая в сторону. — Обнаружен риск перегрева. Требуется экстренное охлаждение!

Константин застывает с рукой в воздухе, потом медленно опускает её.

— Охлаждение… — повторяет он, и в его глазах мелькает искорка азарта. — Хочешь, включу кондиционер? Или… — он уходит на минутку и возвращается со стаканом воды. — Выпей. Роботы же пьют, да? У тебя система как в автомобиле? Вентиляторы, антифриз? Или что-то другое?

В наушнике тишина, думаю, никакой системы охлаждения у Евы нет. А если и есть, то наверняка её нельзя охладить стаканом воды.

Хочу попросить помощи у брата, но он молчит. Может, сознание потерял?

Я беру стакан дрожащими руками.

«Если выпью, он поймёт, что я человек. Если откажусь — заподозрит, что Ева дефектная».

Решаюсь на компромисс: подношу стакан к губам, делаю вид, что пью, а воду незаметно выливаю за спину.

— Благодарю. Система охлаждения восстановлена, — говорю механическим голосом, но вода капает на пол.

Константин смотрит на лужу, потом на меня:

— Протечка? — спрашивает он, едва сдерживая смех. — Надо будет сообщить твоим разработчикам о… неполадках в гидросистеме.

— Рекомендую, прекратить тестирование, — бормочу я, видя, как подсветка на груди заливается малиновым.

«Сёма, я тебя убью. Медленно. Со сценарием как в лучших фильмах ужасов».

— Ладно, — шеф вдруг становится серьёзным. — Хватит игр. Пойдём.

Он ведёт меня в комнату, где стены обшиты кедром, а в воздухе витает аромат эвкалипта.

Сауна! Моё сердце замирает.

— Стресс-тест, — объявляет Константин, включая таймер. — Проверим, как твои «чипы» переносят жару.

«Заодно подсохну, во всех смыслах», — думаю и шагаю в комнату.

Дверь закрывается. Температура растёт, пот стекает по спине, но я стою как истукан.

«Не двигайся. Не дыши. Не умри». ЛЕД-подсветка мигает красным — видимо, сигнализирует о критической температуре.

— Ева, — голос Константина звучит сквозь стеклянную дверь. — Ты ещё функционируешь?

— Всё… в норме, — выдавливаю я, чувствуя, как плавится грим. — Температура… в допустимых пределах.

— Интересно, — он приближается к двери. — А что будет, если я подниму её до ста градусов?

— Возможно… расплавление чипа памяти, — придумываю на ходу. — Рекомендую прекратить тестирование немедленно.

— Жаль, — он выключает нагрев, а я едва сдерживаюсь, чтобы не рухнуть на пол. — Зато теперь я знаю твой предел.

Какой к чёрту предел?

Настоящий робот уже бы мигал всеми лампочками и включил систему оповещения, чтобы его спасли из лап этого сумасшедшего тестировщика.

Не успеваю выдохнуть, как шеф тащит меня в соседнюю комнату. Стою в проёме и уже готова выть. Это душевая, если можно так сказать. Здесь есть всё, что бывает в любой сауне — даже ведро с водой.

И что-то подсказывает мне, что она ледяная.

— Как у тебя с гидроизоляцией? — с ехидством спрашивает Яровой.

— Сеня, — шепчет мне в ухо брат, — постарайся выдержать. Еву можно погружать в воду до пятидесяти метров на несколько минут.

«Прямо как часы», — думаю я.

— Я способна выдержать глубину до двух метров, — вру я, а то вдруг у этого психа ещё и бассейн есть и он решит меня утопить. — Но система ещё не протестирована.

— Значит, этим и займёмся.

Ледяная жидкость обливает нас с головы до ног. Я вздрагиваю, едва сдерживая визг, и машинально отряхиваюсь.

— Ой, — Константин притворно хмурится. — Кажется, у тебя снова протечка.

— Моя система исправна, — бормочу, чувствуя, как мокрая ткань корсета прилипает к коже.