Они будут с тобой только когда у тебя все хорошо, пока ты щедрый и у тебя нет проблем с деньгами.

Отмахнувшись от этой дуры, я снова позвонила Кире и Давиду, чтобы узнать, когда они смогут приехать, после чего занялась поиском сиделки, взяв все хлопоты на себя.

Юля все это время торчала рядом, словно не зная, что ей делать, то и дело узнавая у доктора состояние Филиппа, видно боясь ошибиться. А то вдруг она вот так втихую бросит его, а окажется, что он уже через неделю встанет на ноги.

— Не надо смотреть на меня с таким осуждением, — чуть ли не сквозь зубы выдавила из себя девушка. — Можете считать меня меркантильной дрянью, но я в первую очередь должна думать о себе и своем достатке. Вы тоже, как я посмотрю, не горите желанием ухаживать за Филиппом, уже договариваясь с сиделками.

— Да, не горю, потому что понимаю, что не смогу пересилить себя, зная, что будь я на его месте, Филипп бы отвернулся от меня, не предложив никакой помощи. И я уже его не люблю, чтобы оставаться рядом с ним несмотря ни на что. Но, как видишь, я здесь, в больнице, и никуда не собираюсь уходить, пока точно не пойму, что сделала все, что от меня требовала моя совесть.

— Ой, все это пустые слова. Вы просто хотите к нему подлизаться, чтобы он подписал документы на раздел имущества.

— Не надо путать меня с собой. Я языком так ловко не орудую и ничью задницу не облизываю ради лишних пяти тысяч.

Юлю снова перекривило. Но на этот раз она промолчала, снова расхаживая из стороны в сторону, пока не приняла решение уйти.

М-да, какую достойную замену мне нашел Филипп. Это же надо было променять надежную жену на продажную девку.

Хотя с таким отношением ко мне мы бы все равно в конечном итоге развелись бы. Я же живой человек, с чувствами и эмоциями, которые нельзя игнорировать.

Филипп вынудил меня разлюбить его, не оставив нам шанса спасти наши отношения. Но он и не хотел их спасать. Возможно даже, что ему просто не хватало смелости первым подать на развод и поговорить со мной, поэтому он медленно доводил меня до ручки кипения, в ожидании, когда я возьму все в свои руки и сама захочу уйти.

К счастью, Филипп довольно быстро шел на поправку, и наши дети регулярно его навещали, хотя так и не простили ему его желание оклеветать меня.

Я до сих пор не понимаю, каким местом думал бывший и зачем он это делал, но его попытки выставить меня злодейкой провалились. Кира и Давид всецело были на моей стороне, но все равно примчались в больницу, узнав, что произошло с их отцом.

Так что, оплатив лечение и дополнительный уход, я спокойно выдохнула, вернувшись к своей жизни.

И с Филиппом мы встретились только через пять недель, когда пора было ставить финальную точку в нашем разводе. И я сразу обратила внимание на его неважный внешний вид. Он сильно похудел, напоминая обтянутый кожей скелет, волос на голове стало еще меньше, и то почти все сменили цвет с темно-русого на сухой, а взгляд казался потухшим.

— Юля меня бросила, ни разу не навестив. Ты этому рада? — с горькой усмешкой спросил Филипп, непонятно для чего начиная эту тему.

— А ты думаешь, что я буду злорадствовать?

— Мне кажется, что ты должна быть на седьмом небе от счастья. У меня нет сил бороться за мое имущество, я подписал все, что ты хотела, у меня начались проблемы со здоровьем, и я остался один.

— Во-первых, я не такая сука, чтобы злорадствовать чужим бедам. Во-вторых, ты уверен, что остался один? Дети от тебя не отрекались.

— Но зато они общаются со мной словно через не хочу.

— Ты сам в этом виноват. Даже когда у нас все было хорошо, ты что-то не особо часто им звонил и интересовался их делами. А подобное отношение родного отца сильно задевает. И я не раз тебе об этом говорила, но ты будто меня не слышал.

— Настроила их против меня, а теперь делаешь вид, что ни при чем?

Боже, он неисправим! Так и хочется дать ему по голове, чтобы мозги встали на место.

— Я не хочу сейчас с тобой ссориться. Давай просто со всем закончим и не будем надоедать друг другу.

Получив долгожданную свободу, отдав Филиппу дом, точнее, продав ему свою часть, а заодно выкупив у него туристическое агентство, так как он в его состоянии не мог уделять ему время, я сосредоточилась на себе, не думая о плохом и пытаясь двигаться дальше.

И мне приходилось снова делать вид, что меня не волнует новая волна слухов, всколыхнувшаяся вокруг меня.

Но если раньше обсуждали то, какая я плохая жена, то на этот раз темой была моя жестокость. Якобы я такая-сякая отвернулась в кризисный момент от Филиппа, хотя должна была дежурить у его кровати день и ночь.

«Это был отличный способ помириться с ним и показать, что ты можешь быть полезной», — как-то сказала мне одна из знакомых, с которой я уже, по понятным причинам, не общаюсь.

Оказалось, что для многих моих подруг слово «развод» равнозначно безнадеге и одиночеству, и они и правда бы воспользовались любой возможностью, чтобы сохранить семью, наступив на горло совей гордости.

«Ну и что, что он изменил? Останься ты рядом, Филипп бы понял, что был не прав, и потом бы носил тебя на руках».

Но я не Мать Тереза, чтобы прощать предательство и заботиться о мужчине, который тебя не уважает.

Зачем? Чтобы вместе с ним не уважать саму себя? Чтобы он потом снова причинил мне боль?

Да лучше быть одной и завести себе пару кошек, чем оставаться рядом с мужчиной, для которого ты обслуга, которой можно изменять и затыкать рот.

А еще меня поражало упрямство Жени, который продолжал меня добиваться, упорно, как-то даже маниакально.

— Давай так, одно свидание, и я от тебя отстану, идет? — предложил этот кареглазый наглец, подкупая меня своей фирменной улыбкой.

И я решила согласиться, что одно свидание ни к чему не обязывает.

— Женя, это какая-то шутка? — Мой голос дрогнул от раздражения, и я поняла, что потратила два часа на сборы, чтобы впечатлить какого-то козла.

— А что не так? — удивленно спросил мужчина, не понимая, почему я резко завелась, стоило мне только сесть в его машину.

— У тебя детское кресло на заднем сидении! И ты не говорил, что у тебя есть дети и ты женат.

Я посмотрела на его руку, естественно, не найдя на безымянном пальце кольца, но почему-то была уверена, что сделала правильные выводы, взглянув на Женю и его поведение под немного другим углом.

— Ну-у-у, женат, это сильно сказано. Мы с женой находимся в таких отношениях, что соседи по лестничной клетке и то ближе.

— Дай угадаю, ты от нее не уходишь из-за детей, но спите вы в разных комнатах? И вообще она у тебя мегера, от которой ты бы только рад был избавиться, да?

Женя в ответ лишь улыбнулся, видно, не в состоянии придумать что-то стоящее, чтобы меня успокоить.

А я смотрела на него и поражалась его наглости. Он знал, как со мной поступил Филипп, а значит, должен был догадаться, что я ни за что не стану ничьей любовницей.

Зато как красиво он пел мне в уши, осыпая комплиментами и жалуясь на одиночество.

Все с ним понятно, пиздобол, подвид обычный.

— Ксюша, в жизни бывают разные ситуации, и порой…

— И порой надо слать таких мужчин куда подальше. От всего сердца сочувствую твоей жене.

— Ксюша, не начинай.

Женя протянул ко мне руку, собираясь коснуться, но я дала ему пощечину, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины, чувствуя себя обманутой и оскорбленной.

— Ты не знаешь, от чего отказываешься! — понеслось мне вслед, но я просто показала средний палец, не посчитав, что этот козлина достоин слов.

Вернувшись в квартиру, я смыла макияж, завязала волосы в хвост и засела в гостиной с чаем и бутербродами, заедая неприятную горечь, оставленную очередным разочарованием.

Вот не зря я никуда не хотела идти с Женей. Как чувствовала, что ничем хорошим это не закончится. Нормальный мужчина не стал бы пытаться соблазнить женщину, когда она еще не развелась, не слал бы ей цветы, не флиртовал и не упрашивал пойти с ним на свидание.