А ещё он вполне мог скончаться без чужой помощи. В конце концов, он был уже немолод.

Так или иначе, нужно было действовать. И действовать быстро.

Я взял со стола недочитанные донесения разведки и пробежался по ним глазами. Ничего критически важного. Пока не приедет Базилевский, надо заняться другими делами.

Приказав оседлать коня, я вскоре уже выехал с поместных земель, направляясь в сторону дальнего лесочка, что притулился у подножия холмов. Туда, где тренировалась технорота.

Воздух здесь пах иначе. Не лошадьми, потом и сталью, как в основной дружине, а порохом и машинным маслом. Здесь, в отдалении от Очага, чтобы его мощная магия не нарушала работу техники, жили и тренировались мои «технари». Люди, вооружённые не мечами и арбалетами, а винтовками, автоматами и артиллерией.

Никита, стоявший на небольшом пригорке с биноклем в руках, кивком указал на разворачивающееся ниже действо.

– Как успехи? – спросил я, подъезжая к нему и слезая с седла.

– Смотри сам, – сказал воевода, протягивая мне бинокль.

Я поднёс его к глазам. На полигоне кипела работа. Раздалась команда, и заработала артиллерия – несколько лёгких орудий выплюнули в сторону учебных укреплений клубы дыма. Грохот прокатился по окрестностям и эхом заблудился среди деревьев.

Вслед за этим, не дожидаясь, пока осядет пыль, в атаку пошла пехота. Дружинники, одетые в кирасы и каски, бросились на «вражеские» укрепления. Застрочили пулемёты, прикрывая наступление плотным огнём. Бойцы вели стрельбу на ходу, продвигаясь короткими перебежками. Из укрытий работали снайперы.

Вскоре первые отряды подобрались к позициям «противника», забросали их гранатами и затем ворвались в траншеи. Учебные укрепления были захвачены быстро и с минимальными «потерями».

Я опустил бинокль и констатировал:

– Хорошо. Прогресс налицо.

– Прогресс прогрессом, но за нами постоянно наблюдают шпионы Муратова и не только, – пробормотал Никита и кивнул куда‑то в сторону. – Вон, даже сейчас смотрят.

Я снова поднял бинокль и заметил вдалеке пару всадников. Они тоже внимательно наблюдали за нашими учениями: один смотрел через подзорную трубу, второй делал какие‑то пометки на бумаге.

– Они уже в курсе, что мы используем огнестрел, – сказал Добрынин. – Сюрпризом это для них не станет.

– И не должно, – я повернулся к нему. – Пусть знают. Пусть готовятся к пушкам и пулемётам. Но они не знают о других наших сюрпризах. И они понятия не имеют, как именно я буду использовать технороту в грядущей войне.

Воевода внимательно посмотрел на меня, и на его лице мелькнула холодная, как лезвие, улыбка.

– Честно говоря, мне уже не терпится начать войну, – сказал он. – Знаешь… Когда я раньше вспоминал наши поражения под Орловкой и под поместьем, мне становилось страшно. Я не был уверен, что мы сможем победить. Но теперь, когда мы подготовились, когда играючи разбили Плахова – всё совсем иначе. Я хочу сражаться, я хочу видеть, как будут уничтожены войска альянса!

– Сохраняй хладнокровие, Никита, – сказал я, возвращая ему бинокль. – Понимаю твою жажду одержать реванш, но действовать нужно осмысленно.

– Конечно, барон. Хладнокровие – одна из главных офицерских добродетелей.

– После безупречного внешнего вида? – подмигнул я.

– Наравне с ним, – улыбнулся Добрынин.

Я хлопнул воеводу по плечу и снова взобрался в седло. Развернув коня, рысью поехал обратно к усадьбе. Остановившись возле колодца, передал скакуна конюхам, а сам отправился на задний двор, где сел на лавочку, закрыл глаза и мысленно вызвал ворона Соболева.

Когда связь установилась, я увидел Станислава сидящим на коне, одетым в военный мундир. Широко улыбнувшись, он приветствовал меня, а затем кивнул вперёд, мол, погляди.

Я заставил птицу повернуть голову и увидел, что Соболев тоже проводит учения. От вспышек артефактов, заклинаний и магических стрел рябило в глазах.

– Впечатляет, – сказал я.

– Представляешь, что будет, когда такая мощь обрушится на наших врагов? – с улыбкой спросил Станислав.

– Им придётся несладко. Но надо помнить, что у противника сравнимая мощь. Огненные маги Муратова на многое способны.

– Это так. Но против моих магов Воздуха им будет непросто. Мы получили неплохой опыт на фронте Карцевой. Кстати, что она сказала?

– Война продолжится, – ответил я. – Её воевода сейчас проводит перегруппировку, затем они собираются начать наступление на владения фон Берга.

– Хороший ход. У толстяка не осталось резервов. Значит, он будет вынужден оттянуть часть войск из твоих земель – либо Муратову придётся прислать свои войска.

– Либо войска пришлёт барон Неверов, – сказал я.

– Ну да, про него нельзя забывать, – недовольно подтвердил Станислав.

Мы уже знали, что Муратов включил в альянс нового члена. Поскольку альянс находился под следствием, он не имел права скрыть это. А вот что касается нашего со Станиславом сотрудничества, здесь была другая ситуация, мы о своём союзе пока не заявляли.

Впрочем, наши враги не были слепцами. Шпионы Муратова почти наверняка были в курсе, что Соболев активно тренирует дружину, и могли сложить дважды два.

– Ты уже слышал про Высоцкого? – спросил я.

– Конечно. Неожиданная смерть. Не буду злорадствовать, но туда ему и дорога.

– У тебя были с ним какие‑то проблемы?

– А у кого их не было? – усмехнулся Станислав. – Высоцкий свысока относился к родовым аристократам, и не упускал случая подгадить. Тебе ли не знать. Кстати, насчёт этого! Мне рассказали одну очень интересную вещь.

– Какую?

– Ты знаешь Альберта Игнатьева, советника Муратова?

– Видел его однажды. Тоже через ворона, – ответил я. – Мне показалось, он очень расчётливый и опасный человек.

– Так оно и есть. Про него ходит немало жутковатых слухов… Но сейчас не об этом, – сказал Станислав, прикрывая глаза от особенно яркой вспышки магии. – В общем, ещё вчера, до смерти Высоцкого, Игнатьев начал обрабатывать членов Дворянского совета.

– Что ты имеешь в виду?

– Он лично приехал к нескольким. Убеждал, что сможет остановить войну альянса и Градовых, что намерен принести стабильность в регион и всё такое. Короче говоря, он собирается занять место генерал‑губернатора.

– Как интересно, – сказал я, и ворон под моим контролем задумчиво склонил голову набок. – Подожди, разве Игнатьев не простолюдин? При чём здесь Дворянский совет, его кандидатуру должен выдвигать Гражданский.

– Нет, у него личное дворянство, – проговорил Соболев. – Но если он и правда нацелился на пост, то и с Гражданским советом будет работать, не сомневайся.

Эта информация заставила меня призадуматься.

Игнатьев, почти не скрываясь, пытается склонить Дворянский совет на свою сторону. И тут же умирает Высоцкий. Что это, как не явная угроза аристократам? Мол, посмотрите, насколько у меня длинные руки и насколько я решителен.

Не может ли Игнатьев быть тем самым таинственным помощником, что подкупил Лапшина, помог спасти Базилевского во время покушения и прислал весточку о готовящемся нападении на Очаг Градовых? У него были все возможности. Да и влияние у советника графа Муратова должно иметься немалое…

Очень интересно.

Я пока не стал делиться этими мыслями с Соболевым и сказал:

– Послушай, Станислав. В текущей ситуации мы не можем сидеть сложа руки. У меня есть план. Пока без деталей, но хочу кое о чём тебя попросить.

– Не сомневался, что ты в это ввяжешься, – усмехнулся граф. – Ну и что потребуется от меня?

– Я хочу, чтобы ты выдвинул свою кандидатуру на пост генерал‑губернатора.

Слава рассмеялся:

– Я? Генерал‑губернатор? Да ты шутишь.

– Нет, я серьёзно. Просто сделай это сегодня, а остальное расскажу потом. Не переживай, я понимаю, что такая должность тебе не по нраву, но кандидатуру выдвинуть надо.

– Интригуешь, Владимир, – Соболев мотнул головой, откидывая длинную чёлку. – Что ж, хорошо. Я тебе верю, будущий шурин. Видимо, мне стоит приехать, чтобы лично всё обсудить?