Щит дрожал, искрился на грани распада. На лбу у Татьяны выступили капельки пота.

– Не получается… – сквозь зубы процедила она. – Слишком… сильно!

– Это даже не треть моей силы, Таня, – мягко, но непреклонно ответил я. – Враг будет бить сильнее. Дыши. Вспомни формацию, которой я тебя учил. Слегка измени структуру – у тебя должна получиться не стена, а воронка.

Сестра зажмурилась, сосредоточилась, и щит изменился. Из монолитной стены он стал гибким, текучим. Моя «молния» стала не упираться в него, а как бы обтекать, теряя концентрацию, рассеиваясь в воздухе мерцающим туманом.

Гул воздуха стих. Щит стабилизировался, сияя ровным, уверенным светом.

– Да! – выдохнула Таня, открывая глаза. – Получилось!

– Теперь – обратный импульс, – скомандовал я, не давая ей расслабиться. – Собери рассеянную энергию. Сожми на мгновение. И – отбрось!

Её лицо снова исказилось от усилия. Щит сжался в ослепительно яркую точку, а затем выплеснул обратно в мою сторону сгусток слепящей энергии. Я парировал его движением запястья, рассеяв в ничто.

– Неплохо, – оценил я, опуская руку. – Очень неплохо. Есть над чем работать, но прогресс очевиден.

Таня опустила мелко дрожащие руки. Она тяжело дышала, но на её лице сияла улыбка – чистая радость от успеха и одобрения.

– Спасибо, Володя, – сказала она, подходя ко мне. – По‑настоящему спасибо. Я раньше и представить не могла, что смогу так управлять силой. Отец пытался учить, но у него не было ни времени, ни… – она запнулась, – такого понимания, как у тебя.

Она посмотрела на меня, и в её глазах светилась не только признательность, но и глубокая, неподдельная гордость.

– Он всегда в тебя верил. Знаешь, когда ты уехал в Тибет, он часто говорил маме: «Владимир – крепкий орешек. Если что случится – он род вытянет». Он видел в тебе то, чего другие не замечали.

Её слова тронули что‑то глубоко внутри, заставив сердце на мгновение сжаться. Вера сестры в меня воодушевляла сильнее любых побед.

– Спасибо, Таня, – сказал я тихо. – Это многое значит.

Я не удержался и обнял её, чувствуя, как Татьяна вся напряглась от неожиданности, а потом расслабилась, доверчиво прижавшись ко мне. В такие редкие мгновения я позволял себе быть не Владыкой, не главой рода, а просто старшим братом.

– Скоро всё это закончится, – пообещал я, глядя поверх её головы на заросший сад. – Я верну всё, что у нас отняли. И больше никто не посмеет тронуть нашу семью. Обещаю.

Она что‑то прошептала в ответ, но я не разобрал – в тот же миг мир взорвался.

Это пришло изнутри. Чудовищный, оглушающий удар по самому нутру, по связи, что пульсировала в каждой клетке моего тела. Удар по Очагу.

Воздух взвыл. Земля под ногами дрогнула, потом затряслась, как в лихорадке. Из окон усадьбы с треском и лязгом посыпались стёкла. Само пространство вокруг наполнилось низким, всепроникающим гулом, от которого закладывало уши и сводило зубы. Где‑то с грохотом рухнула часть карниза.

Таня вскрикнула от ужаса, вцепившись мне в руку.

– Володя! Что это⁈ Что происходит⁈

Я ответил не сразу. Внутри всё клокотало и стонало от чужеродного, ядовитого прикосновения к самому сердцу нашего рода. Я чувствовал, как извращённая, чёрная формация впивается в энергетическое поле Очага, пытаясь разорвать его, отравить, погасить.

Но я был готов. Часть меня – та, что осталась холодной и расчётливой даже в этот миг, – ждала этого.

Я повернулся к сестре. Лицо её было белым от страха, глаза – огромными.

– То, чего я ждал, – сказал я, и мой голос прозвучал странно спокойно на фоне происходящего хаоса. – Враги атаковали наш Очаг.

Ударная волна, прошедшая через саму реальность, всё ещё отдавалась в костях, но разум уже был чистым и холодным.

Страх Тани, грохот трясущегося поместья, забивающий уши магический гул – я отсёк всё это, сосредоточившись на главном.

Оставался только план. Чёткий, выверенный до мелочей.

Я не терял времени даром. Всё было готово, и даже Очаг, связь с которым стала крепче за последнее время, был предупреждён об угрозе.

Я до сих пор не был уверен, обладает ли аномалия разумом, однако у меня получилось «научить» его необходимым навыкам.

«Очаг! – отдал я мысленный приказ. – Мобилизовать все резервы! Используй формацию „Бастион“. Держись!»

Я почувствовал, как Очаг откликнулся болезненной, но яростной пульсацией. Невидимые защитные барьеры, вплетённые в сами стены усадьбы, вспыхнули с новой силой, пытаясь противостоять чужеродному вторжению.

Но этого было мало. Враги атаковали, используя связь моего Очага с Очагом Плаховых. Ритуал был мощным и подготовленным.

Я повернулся к Тане, которая стояла, прижавшись ко мне, с глазами, полными ужаса.

– Таня! – мой голос ударил как хлыст, заставив сестру вздрогнуть и встрепенуться. – Слушай меня! Очагу нужна сила, твой элемент Отражения поможет ему выстоять. Сосредоточься и дай ему всё, что можешь. Справишься?

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Оторвалась от меня, зажмурилась, прижала руки к бокам и стиснула кулачки. Я почувствовал, как её сила потекла к Очагу, подпитывая его.

Хорошо.

Я рванул к дому. Земля всё ещё колебалась под ногами, из трещин на фасаде сыпалась штукатурка. Воздух гудел, как струна, готовая лопнуть.

На переднем дворе я увидел Никиту и готовых к бою дружинников.

– Владимир! – воевода бросился ко мне. – Что происходит?

– Очаг атакован, – на ходу ответил я.

Подбежав к Никите, хлопнул его по плечу и оглядел солдат. В глазах каждого из них стояла решимость, но, услышав мои слова, бойцы растерялись. Ведь они знали, что никак не могут помочь Очагу.

И это была правда. Но для них у меня было готово иное поручение.

– Слушай приказ! – воскликнул я. – Оставить одну роту на охране поместья. Всем остальным, включая технороту – немедленно выдвигаться к поместью Плаховых. Мы объявляем им войну.

На лице Добрынина на секунду появилась неуверенность. «Ещё одна война? Сейчас?» – наверняка именно такие мысли проскользнули у него в голове.

Но миг спустя воевода кивнул и вытянулся в струнку:

– Есть!

– Свяжись с Базилевским, пусть всё оформит юридически. Основание для войны – нарушение кровной клятвы и магическая атака без предупреждения. Прикажи технороте начать обстрел поместья Плаховых. На переговоры не соглашаться. Береги людей, но если увидишь возможность взять их земли штурмом – атакуйте, – выдал инструкции я.

– Так точно, – ответил Никита.

– Увидимся на поле боя, – я пожал ему руку, отсалютовал дружинникам и помчался в дом.

Из‑под крыльца мне навстречу вылетел Варвар. Его шерсть стояла дыбом, единственное ухо было прижато, жёлтые глаза горели яростью. Он громко, хрипло мяукнул, бросился ко мне и указал мордой на дверь.

– Знаю, пушистый, знаю, – бросил я, перескакивая через ступени.

Кот, не переставая орать, помчался рядом.

Дверь в Чертог была распахнута настежь. Я ворвался внутрь, Варвар следом за мной.

Воздух здесь был густым, тяжёлым и горячим. Такое ощущение, будто вдыхаешь раскалённое масло.

Сам Очаг, висящий посреди комнаты, пульсировал аритмичным светом. От него шли волны энергии, разряды били в потолок, оставляя выбоины. По стенам ползли тени, искажаясь и принимая уродливые формы – отголоски вражеского ритуала.

Варвар жалобно посмотрел на меня, словно умолял спасти Очаг.

Замерев на мгновение, кот выгнул спину, а потом с отчаянным мяуканьем бросился к Очагу и улёгся под ним. Прижавшись к камням, он закрыл глаза и затрясся всем телом.

И я увидел, как тонкая, едва заметная нить энергии потянулась от кота к Очагу. Жизненная сила. Варвар всеми силами пытался помочь.

Времени на умиление не было. Я подскочил к заранее подготовленной шкатулке и применил родовое кольцо, снимая магический замок. Внутри лежали три ядра аномалий – разноцветные сферы, добытые моими дружинниками.

Я схватил все три. Их поверхность обжигала пальцы холодом и жаром одновременно.