– Что ты себе позволяешь, безродный⁈ Да я прямо сейчас придушу тебя и отдам тело свиньям! Муратов даже не узнает, что с тобой случилось!

– Сколько агрессии, – не шевельнувшись, произнёс Игнатьев. – Если бы вы так же рьяно помогали Градовым, возможно, война повернулась бы иначе. Рекомендую не совершать глупостей. Если я умру – то всё, что я сказал, неизбежно сбудется. Рудольф Сергеевич прекрасно знает, где я нахожусь и с какой целью, так что если я не вернусь…

Советник откинулся на спинку кресла и щёлкнул пальцами. В этом щелчке Успенскому послышался грохот рушащегося дома. Он с трудом сглотнул комок в горле и спросил:

– Чего вы хотите?

– Сотрудничать. Со мной напрямую. Вы станете докладывать обо всём, что планирует Градов. А я… – Альберт сделал короткую паузу, – не расскажу графу Муратову о вашей щедрости.

– Как это? – выдавил Леонид.

– Очень просто. Я скажу ему, что кровный договор утерян, и Владимир пытался уговорами привлечь вас на свою сторону. Вы отказались. Вот и всё.

– Но поставки боеприпасов…

– Значит, Градов хочет получить от вас боеприпасы? – перебив, усмехнулся Игнатьев. – Наверняка ещё оружие и пушки?

Барон промолчал, но ему казалось, что советник легко читает ответ в его глазах.

– Интересно. Зачем магическому роду огнестрельное оружие? – Игнатьев встал, подошёл к витрине с фарфором. Взял статуэтку восточной танцовщицы, провёл пальцем по обнажённой груди. – Мои условия вам понятны, Леонид Олегович?

– Это шантаж, – проговорил Успенский. – Я…

– Вы уже знаете, что случится, если откажетесь. Думаю, выбор очевиден. Вы согласитесь и будете делать то, что я вам скажу.

Это был не вопрос, но барон всё равно обречённо пробубнил:

– Хорошо.

Как его угораздило очутиться посреди этого ужаса? Градов, Муратов, теперь ещё и подлец–советник… Кто бы мог подумать, что этот человек ведёт свою игру и может быть настолько жесток и коварен.

– Прекрасно. Тогда немедленно отдайте приказ об отгрузке. Артиллерию поставляйте разобранной, машины отправляйте ночью и делайте крюк через восточные земли Градовых. Там стоит дружина Карцевых – точнее, стояла. Графиня отвела почти все войска, оставив несколько блокпостов.

– Я понял, – задыхаясь от унижения, прохрипел Успенский.

– Вот что ещё вам нужно сделать, – Альберт повернулся к нему. – Отправьте Градову отряд дружинников. Оснастите их лучшим вооружением и скажите, что это своего рода извинение за прошлые недоразумения.

– Зачем это?

– Среди них будут мои люди. – Игнатьев поставил статуэтку танцовщицы на место и поправил перчатку. – Очень полезные ребята. Уверен, Владимир Александрович оценит ваш жест.

– Хорошо, – прошептал он. – Я сделаю всё, как вы скажете. Но если кто‑нибудь из моего рода…

– Тише, тише, – Игнатьев приложил палец к губам. – Вы не в том положении, чтобы ставить условия. Вы подчиняетесь мне, барон, и если вздумаете нарушить нашу маленькую договорённость – пожалеете. До встречи.

С этими словами Альберт направился к выходу.

Леонид Олегович сидел, не шевелясь, пока не услышал, как скрипят за окном ворота конюшни и удаляющийся цокот копыт. Только затем он вскочил, сорвал с себя пиджак и швырнул его на пол.

А затем упал обратно в кресло и закрыл лицо ладонями.

Теперь он понимал, что такое настоящая беспомощность.

Поместье барона Градова

Настоящее время

Когда мой ворон погиб, я мгновенно вернулся в своё тело. Голову пронзила острая боль, перед глазами всё поплыло. Стиснув зубы, я встал и быстрым шагом направился к главному входу.

Добрынин стоял во дворе, наблюдая за дорогой. Я перевёл взгляд туда и увидел грузовики, вокруг которых копошились солдаты.

– Барон Успенский прислал первую партию, – заметив меня, сказал Никита. – В одном грузовике две разобранные пушки, в другом – боеприпасы к ним. Ты в порядке?

– Он прислал легковые машины? – спросил я.

– Да, пока что две. В багажниках часть винтовок из обещанных… – воевода нахмурился. – Ты в порядке? Выглядишь усталым.

– Срочно прикажи кому‑нибудь взять машину и ехать во Владивосток. Немедленно.

– Что‑то случилось?

– Выполняй приказ, – ответил я, направляясь в дом.

Я был уверен, что с моим братом всё в порядке. Надсмотрщик открыл дверь, и Миша наверняка успел покинуть камеру. Даже если неизвестные выпустили ещё один снаряд, Михаила они уже не смогли бы задеть.

Кто посмел устроить подобное? Это же не просто попытка убить моего брата, это нападение на государственную колонию. Очень рискованное мероприятие – на такую глупость мог решиться разве что фон Берг, но он бы скорее использовал пороховое оружие. А по тюрьме стреляли из магической бомбарды.

Конечно, Генрих специально мог найти магическое орудие, чтобы… Чтобы что? Подставить своих союзников? Сомневаюсь.

Карцева? Нет, вряд ли. Графиня слишком умна для такого поступка. Она должна понимать, что первой попадёт под подозрения. Не думаю, что она настолько опустилась бы в своём желании отомстить за смерть отца.

Атаковать тюрьму вполне мог тот, кто уже тайком помогал мне. Неизвестный, что уже помог мне получить титул, подкупив Лапшина. Возможно, этот таинственный помощник решил подставить альянс?

Не исключено. А то, что при этом под угрозу была поставлена жизнь моего брата – вполне логично. Этот неизвестный – враг альянса, но мне он вовсе не был другом. Кто‑то вёл свою игру.

И теперь, когда этот кто‑то чуть не убил Михаила, он стал врагом и мне.

Я ворвался в кабинет, достал из ящика стола свинцовый тубус, в котором хранился договор с Успенским. Вытащил договор и положил внутрь череп ворона – один из тех, что успел улучшить.

Когда вновь оказался на улице, рядом с Никитой уже ждал солдат. Лицо было знакомым – человек из Одинокой дружины.

– Слушаю приказ, ваше благородие! – боец отдал честь.

– Бери одну из машин, – я кивнул на автомобили, что прислал Успенский, и сунул дружиннику тубус. – Передашь лично Базилевскому.

– Есть!

Когда машина, плюнув сизым дымом из выхлопной трубы, тронулась с места, Никита спросил:

– Ты расскажешь мне, что случилось?

– Мишу хотели убить.

– Что? Но он же в имперской колонии. Кто‑то смог туда пробраться?

– Хуже, – ответил я. – Они стреляли по тюрьме из магической бомбарды. С моря.

Добрынин даже растерялся:

– Это… безумие какое‑то. Нападать на имперский объект, чтобы убить Михаила? Кому такое в голову пришло?

Я только пожал плечами, но Никита сам сразу же ответил на свой вопрос:

– Карцева! Она давно хочет убить твоего брата, чтобы отомстить за отца.

– Сомневаюсь, – сказал я. – Эмилия только кажется дурой, а на самом деле она очень умная женщина. Она бы не стала так подставлять себя и весь альянс.

– Тогда кто?

– Хороший вопрос. И я очень надеюсь узнать на него ответ в ближайшее время… – задумчиво произнёс я.

Несмотря на усталость, спать я не отправился. Немного помедитировал, чтобы восстановить силы, а затем отправился в спальню и снова взялся за работу с артефактами.

Как только я закончил очередной вороний череп, Исток будто вспыхнул. По телу разлилась волна приятного тепла, и всю усталость долгого дня как рукой сняло. Я сосредоточился, заглянул внутрь себя и убедился: только что я получил первый ранг силы в элементе Призыва.

Теперь я смогу использовать базовые заклинания этого элемента. Конечно, мой прозрачный Исток и опыт прошлой жизни позволяли создавать магию любой школы. Но без уровня силы в конкретном элементе это могли быть только самые примитивные формации. С этой минуты я уже мог призывать слабых существ из других измерений, а призывающие артефакты вроде этих черепов станут сильнее.

Недолго думая, я продолжил работу. Минуло уже несколько часов с тех пор, как дружинник уехал во Владивосток. Когда за окном начал заниматься рассвет, родовое кольцо у меня на пальце потеплело, а перед внутренним взором появился образ Базилевского.