В горящих глазах вампирши отразилась усмешка.

А затем её сильные руки без труда разорвали покорёженный металл, освобождая капитана. Девушки подхватили его под руки и устремилась вверх, к далёкому, спасительному свету солнца.

Они вынырнули на поверхность. Кармилла жадно глотала воздух, а вот Шондра наоборот, снова начала задыхаться. Ей пришлось начать обратную метаморфозу — пока частичную.

Перепонки ей всё ещё нужны, чтобы плыть.

Кармилла, с видом театрального критика, которому показали очень плохую, но очень дорогую постановку, лениво усмехнулась.

— Ну надо же, — протянула она. — Наша серая мышка, оказалась не мышкой, а селёдкой! И с какими жабрами! Дорогая, тебе этот перламутровый оттенок очень к лицу. Освежает. Только вот с маникюром беда. Перепонки — это так немодно в этом сезоне!

— Заткнись! — прорычала Шондра. — Волк не дышит! К берегу, быстро!

Вампирша перестала смеяться.

Волк был тяжёлым, но вместе они держали его легко, не давая уйти под воду. Они поплыли к ближайшему берегу — небольшому скалистому островку, торчавшему из воды в паре сотен метров от места крушения.

Вытащив капитана на скользкие, мокрые камни, Шондра опустилась рядом, тяжело дыша.

Её сердце колотилось с бешеной силой. Она смотрела на его бледное, безжизненное лицо и чувствовала, как ледяной страх снова сковывает её.

— Волк… — прошептала она, и её голос прозвучал странно, глухо. — Очнись… пожалуйста…

Взяв себя в руки, Шондра отбросила все мысли, оставив только холодный, выученный до автоматизма алгоритм действий. Она резко запрокинула голову Волка, очистила пальцами его рот от возможных остатков воды и водорослей, зажала ему нос и, сделав глубокий вдох, плотно обхватила его губы своими.

— Ну вот, — язвительно заметила Кармилла, стоя на коленях рядом и выжимая воду из своих длинных белых волос. — Наша тихоня оказалась главной по поцелуям в экипаже. Целуешь так, будто тренировалась на спящих принцах. Хотя кто его знает, может, и тренировалась… в своём подводном царстве.

Её голос звучал привычно насмешливо, но в нём не было прежней злорадности. Вампирша не сводила горящих красных глаз с бледного лица капитана, а её пальцы судорожно сжимали и разжимали складки мокрого платья.

Шондра игнорировала её.

Она оторвалась, сделала тридцать ритмичных и сильных нажатий на грудную клетку, считая про себя. Металлический протез Волка глухо стучал о камень при каждом толчке. Затем — снова два вдоха. Её тело, всё ещё частично пребывающее в амфибической форме, работало как идеальный механизм, не чувствуя усталости.

— Сердечно-лёгочная реанимация, — вдруг сказала Кармилла, и в её голосе проскользнула несвойственная ей нота задумчивости. — На восемьдесят процентов бесполезна вне стен медицинского учреждения. Наша жестянка про это как-то раз брякнула. Статистика — жуткая штука, да, селёдка? Особенно когда ты в эти двадцать процентов очень хочешь попасть

— Заткнись, тебе говорю! — снова прорычала Шондра. — Он суперсолдат! У него «Регенерис-75»! Он не может просто захлебнуться!

Кармилла покосилась на голову Волку, пробитый череп потихоньку зарастал.

— Да живой он, — фыркнула она. — На мертвецах не заживает.

Но всё же в её словах сквозило напряжение.

После очередного цикла компрессий Шондра снова склонилась для вдоха. И в этот момент тело Волка под её руками резко дёрнулось. Раздался хриплый, прерывистый кашель, и из его рта хлынула струя солёной воды.

Капитан судорожно вздохнул, его глаза закатились, пытаясь сфокусироваться на склонившихся над ним фигурах. Грудь поднялась в мучительном, но собственном вдохе.

— Вот и наш бабник проснулся, — выдохнула Кармилла, и в её голосе явно прозвучало облегчение. Она даже не попыталась его скрыть. — Решил, что двадцать процентов — это достаточно веская причина, чтобы вернуться и продолжить мучить нас своим обаянием?

Волк закашлялся снова, пытаясь приподняться на локте.

Его взгляд, ещё мутный и неосознанный, скользнул по Шондре, задержался на её шее, где ещё виднелись полузатянувшиеся, синеватые жабры, на её руках с сероватой кожей и намеком на перепонки между пальцами. Он медленно перевёл взгляд на Кармиллу, которая улыбалась одновременно ехидно и искренне.

— Чёрт… — прохрипел он, с трудом выговаривая слова. — Или я мёртв, или у меня самая… красивая русалка на всём побережье. Кажется, я выбрал правильный день… чтобы не умереть.

— Не русалка, а амфибка, — поправила его Кармилла. — Ты только взгляни на неё! Ладно бы ещё красивый чешуйчатый хвост отрастила! У неё лягушачьи лапки! Боги, с кем я связалась? Настоящая кунсткамера!

Волк снова закашлялся, но в его глазах уже появлялась привычная жёсткая искорка.

Организм быстро восстанавливался.

— Кстати… — улыбнулась вампирша. — А шляпа-то с тебя слетела.

Одна из её прядей протянула капитану выловленный из кабины головной убор.

Волк принял её, встряхнул от воды и нахлобучил на голову, но сразу же снял и потрогал пальцами почти закрывшуюся дырку.

— Вот же чёрт… — выдохнул он.

— Ага, — беловласка ехидно кивнула. — Минуту назад мог бы потрогать собственные мозги. Надеюсь, не все извилины успели вытечь, камикадзе хренов.

И в этот момент над ними раздался знакомый гул турбин.

Ступы.

Они прилетели. Лекса и Вайлет кружили над островком. Лицо полицейской выражало смесь ужаса, облегчения и… полного недоумения.

Шондра смотрела на них. И чувствовала себя голой. Не физически. Гораздо хуже. Её самая страшная тайна, её проклятие, которое она скрывала всю свою жизнь, была раскрыта.

Она медленно, с видимым усилием, заставила своё тело подчиниться. Снова та же острая, ломающая боль. Она чувствовала, как жабры полностью зарастают, не оставляя даже шрамов. Как перепонки на руках и ногах исчезают. Как меняются кости и мышцы, а кожа приобретает свой обычный, человеческий оттенок.

— Твою мать… — шумно выдохнула Лекса.

Через минуту перед ними снова сидела их Шондра. Турельщица. Солдат. Человек.

Только в её глазах теперь была такая бездна отчаяния, что, казалось, в ней мог утонуть весь этот проклятый океан.

Она сидела на мокрых камнях рядом с человеком, которого только что спасла, под пристальными взглядами тех, кого считала своей семьёй. И впервые за долгое время она не знала, что делать дальше.

Её секрет раскрыт. Игра окончена.

* * *

Я разлепил глаза. Потолок. Металлический потолок с длинными полосами тусклых светодиодов. Моя каюта.

Мозг не сразу согласился вспоминать прошедший день.

— Ты как? — прозвучал рядом тихий знакомый голос Шондры.

В нём слышались непривычные нотки. Страх. Она меня боялась.

Я медленно повернул голову.

Она сидела рядом с моей кроватью в кресле, сцепив руки на коленях. Выглядела она так, будто не спала трое суток и всё это время разгружала вагоны с углём.

Бледная, с тёмными кругами под глазами, и во взгляде — такая вселенская тоска, что на её фоне даже самые депрессивные баллады про неразделённую любовь показались бы весёлой полькой.

— Сколько я проспал? — хрипло выдохнул я и потянулся за коммуникатором на тумбочке.

— Шесть часов, — ответила турельщица. — У тебя была серьёзная черепно-мозговая травма, там под водой, но всё затянулось ещё до того, как мы тебя вытащили на берег. Однако Лия говорит, что это может отразиться на памяти. Ты… всё помнишь? — её голос дрогнул.

Не сдержался, усмехнулся.

— Если я что-то забыл, то не помню об этом.

Но я помнил. О, ещё как помнил.

Память, сволочь такая, услужливо подсунула мне самые яркие кадры. Магнус, этот самодовольный индюк, обвёл меня вокруг пальца и узнал, как именно я отматываю время.