И вот он, момент истины.

Я поставил всё на один-единственный инстинктивный расчёт. Он снова попытается уйти в сторону своим коронным приёмом. Я направил «Нимбус» не туда, где он находился, а туда, где он должен оказаться через долю секунды.

И угадал.

На какой-то миг мы поравнялись. Мы неслись вниз, к океану, два хищника, две машины для убийства, крыло к крылу. Я видел его. Огромные, безжизненные фасеточные колпаки кабины, похожие на глаза стрекозы-мутанта. За ними, я знал, сидит он. Я почувствовал его шок, его ярость, его неверие. Он не мог понять, как этот «примитивный таран» смог его просчитать.

Мой план был прост и груб, как я сам. Таран. Ракет уже не осталось, так что я собирался разнести его кабину к чертям собачьим, даже если придётся погибнуть вместе с ним. Рука уже легла на вертикатор, чтобы резко направить «Нимбус» ему в борт.

Но Магнус снова оказался хитрее.

Он не мог уйти в сторону — я находился слишком близко. Но он мог атаковать. Я не увидел ракету. Я увидел вспышку под его «брюхом» и две струи вязкой, изумрудно-зелёной дряни, которые хлестнули точно по моей правой турбине.

«Кислотный плевок».

Металл не взорвался. Он… потёк. Словно воск. Раздался чудовищный скрежет, вой умирающего механизма. Турбина захлебнулась, выплюнув сноп чёрного дыма и ошмётки расплавленного композита. «Нимбус» дёрнуло, как подстреленную птицу. Потеряв тягу с одной стороны, машина резко развернулась и, лишившись управления, вошла в плоский штопор.

Мир за окном превратился в безумную карусель из неба и воды. Я до хруста стиснул руль, пытаясь выровнять падающую машину, но бесполезно. Уцелевшая левая турбина ревела на пределе, но лишь усиливала вращение. Системы взвыли в предсмертной агонии, индикаторы на приборной панели хаотично мигали.

А потом… Магнус решил нанести контрольный…

Я не мог среагировать. Я только увидел на экране заднего вида новую вспышку. Ещё одна ракета. Она шла идеально. Не в уцелевшую турбину, не в двигатель. Она целилась точно во врага — в кабину, в меня.

У меня не было времени даже выругаться.

Я дёрнул рычаг катапульты… но механизм заело. Зар-р-раза! Эта заминка, эта секунда стоила всего. Адреналин заставил время течь мучительно медленно, но я лишь успел увидеть, как ракета приближается, как растёт, и вот уже её боеголовка, похожая на глаз безжалостного бога, смотрит прямо на меня.

А потом мир взорвался.

БА-БА-А-АХ!

Удар был чудовищным. «Нимбус» содрогнулся, как живое существо, которому вырвали сердце. Металл застонал, лобовое стекло треснуло, мгновенно покрывшись паутиной разломов. Все индикаторы на приборной панели вспыхнули красным и тут же погасли. Системы взвыли, захлёбываясь в предсмертной агонии. В кабину ворвался огонь, захватив меня в жадные объятия.

Боль, острая, как раскалённый нож, пронзила плечо и бок. В глазах потемнело. Уцелевшая левая турбина отчаянно выла, пытаясь выровнять машину, но всё бесполезно. «Нимбус», кувыркаясь, вошёл в неконтролируемый штопор.

Я чувствовал, как моя машина, мой верный конь, разваливаясь на куски, несётся вниз, в тёмную, холодную бездну. Оглушающий свист ветра в пробитом корпусе сменился низким, нарастающим рёвом — это был не звук самой воды, а гул воздуха, сжимаемого между падающей машиной и поверхностью океана.

Последнее, что я запомнил, — далёкие, отчаянные крики моих девчонок в динамике коммуникатора, стена воды, вставшая перед лобовым стеклом, и чудовищный удар, который расколол мир на тысячу осколков.

А потом — темнота.

Глава 4

Жабры

Взрыв был ослепительным. Огненный шар, который породила ракета Магнуса, поглотил «Нимбус» с жадностью голодного божества, которому принесли в жертву дорогой и вкусный летательный аппарат.

Изуродованный, объятый пламенем кусок металла, который ещё секунду назад был гордостью личного автопарка Волка, камнем рухнул вниз, в лазурную, безразличную гладь океана.

— ВОЛК!

Крик Шондры потонул в рёве двигателей и свисте ветра.

Она видела всё. Видела, как ракета ударила в цель.

Видела, как «Нимбус» разваливается на части, как огненным комом падает в воду.

И её мир, безумный, хаотичный, но в то же время надёжный и понятный, на мгновение перестал существовать.

В её голове не было мыслей. Не было страха. Не было расчёта. Был только один-единственный, всепоглощающий инстинкт, который оказался сильнее многолетней выучки, сильнее страха разоблачения, сильнее всего на свете.

Спасти.

Не раздумывая, она переключила двигатели ступы на снижение.

Аппарат терял высоту, но недостаточно быстро. А времени не оставалось.

«Придётся рискнуть… — подумала она. — Вроде, уже достаточно низко, чтобы не разбиться…»

— Эй, ты что творишь? — раздался сверху голос Кармиллы.

Но Шондра не слушала. Перемахнув через борт, она прыгнула.

Прыгнула вниз, в бездну, навстречу ледяной воде.

Полёт длился всего пару секунд и одновременно вечность.

Ветер хлестал по лицу, выбивая слёзы из глаз. Внизу, в воде догорали и погружались обломки «Нимбуса», отбрасывая на волны тревожные, кровавые блики.

«Дура! Какая же ты дура, Шондра!» — пронеслось в её голове, когда холодные объятия океана сомкнулись над ней.

Удар оказался жёстким, но не смертельным.

Холод обжёг, выбил воздух из лёгких.

На миг турельщица отключилась, потеряла сознание.

Солёная вода хлынула в рот, в нос, заставляя панически закашляться. Она начала тонуть, тяжёлая одежда тянула вниз, прочь от блестящей ряби на поверхности океана, прочь от солнца, в непроглядную, враждебную тьму.

И вот, когда лёгкие уже горели огнём, а в глазах плясали красные круги, она позволила этому случиться. Она отпустила контроль, который держала всю жизнь. Она позволила своей истинной природе взять верх.

Боль была острой, но короткой. Словно тысячи иголок одновременно вонзились в её кожу. Она почувствовала, как меняется её тело. Как ломаются и перестраиваются кости, как растягиваются мышцы. Кожа на шее натянулась, и с обеих сторон, с тихим, влажным хлюпаньем, прорезались жабры, тут же жадно втянувшие в себя воду.

Пальцы на руках и ногах удлинились, а кожа между ними натянулась, превращаясь в широкие, упругие перепонки. Позвоночник изогнулся, тело стало более обтекаемым, гибким, созданным для воды.

Боль ушла, сменившись чувством невероятной, пьянящей свободы.

Шондра больше не тонула. Она была частью этого мира. Она вернулась домой, хотя не считала его родным.

Открыв глаза, Шондра увидела всё так же чётко, как на суше. Тёмная толща воды больше не была для неё преградой. Она видела течения, видела стайки испуганных рыб, проносившихся мимо. Видела каждый пузырёк воздуха, поднимающийся от обломков, уходящий на глубину.

И она увидела его.

Волк находился без сознания, зажатый в искорёженном кресле пилота. Его тело безвольно покачивалось в воде, а из разбитой головы медленно вытекала тонкая струйка крови, окрашивая воду вокруг в розовый цвет.

Шондра ринулась к нему, её новое тело двигалось с грацией и скоростью торпеды. Она подплыла к обломкам и попыталась высвободить капитана из ловушки.

Но ничего не выходило. Её тело хоть и стало гораздо сильнее, но не справилось с покорёженным металлом.

И тут она заметила движение.

В воду плюхнулась ещё одна торпеда. Живая.

Тёмная на фоне далёкой поверхности фигура раскинула вокруг щупальца, точно осьминог. Нет, не щупальца. Волосы.

Резким движением они сократились, толкнув её вперёд и вниз.

Шондра с ужасом поняла, что это Кармилла. И сейчас она всё увидит.

Но турельщица сразу же отогнала эту мысль. Спасение Волка — только это сейчас имело значение.

Кармилла поравнялась с ней. Скользнула взглядом по жабрам и ластам Шондры.