– Да.

– Куда мне подъехать за тобой?

– К школе, – ответила Джулия и повесила трубку. Она откладывала этот звонок, откладывала даже мысли о нем, сколько могла. Но больше она не видела иного выхода. Она вышла на улицу дожидаться Сэнди.

Крыло старенькой «хонды» цвета морской волны дребезжало, пока они отъезжали от школы и добирались до проселка. Джулия поставила ноги на брошенный на пол школьный рюкзак, подняв обтянутые леггинсами колени до груди. Она смотрела на мелькавшие за окном сосны и снежные сугробы. Стекла были плотно закрыты, и она слышала, как Сэнди дышит, сглатывает комок в горле, ждет. Джулия облизала потрескавшиеся губы.

Сэнди вела машину медленно, растягивая время, что они были вместе, пытаясь превозмочь молчание Джулии, но опасаясь, что, если надавить, Джулия снова замкнется в себе. Проехали еще четыре мили.

– Что-нибудь случилось? – наконец спросила она.

Джулия скрестила ноги. Она смахнула с оконного стекла каплю грязи и вытерла палец о сиденье.

– Ты можешь поговорить за меня с отцом?

– О чем?

– Меня собираются оставлять на второй год. У меня неуспеваемость по четырем предметам. Но миссис Мерфи нашла эту школу, Академию Брандстона. Она находится всего в сорока милях отсюда. Они сказали, что возьмут меня на весенний семестр. Это школа для таких, как я.

– Для таких, как ты?

Голос Джулии стал тихим и язвительным.

– Для детей, которым нужно особое внимание. Ну знаешь, для трудных детей.

– Понятно, – Сэнди на мгновение растерялась. – А ты трудный ребенок?

Джулия пожала плечами.

– Они мне выделят какую-то денежную помощь.

– А твой отец не хочет, чтобы ты ехала?

– Он мне не дает никакого ответа. Он встречался с миссис Мерфи и ей тоже ничего не сказал. Дело в том, что занятия начинаются на следующей неделе.

– А ты хочешь поехать?

– Да, – просто ответила Джулия.

Сэнди свернула на дорогу в сторону Кендл-хилла.

– Джулия, – тихо начала она, – твой отец и я…

Глаза Джулии сузились.

– Ну, скажем просто, что он не слишком ценит мое мнение.

Джулия повернулась к ней, положив ногу на сиденье.

– Но ты по крайней мере попытаешься?

Сэнди въехала на пустую подъездную дорожку. Джулия никогда раньше ни о чем ее не просила, и даже сейчас она ни о чем не умоляла, а лишь прикидывала шансы.

– Попытаюсь, – сказала Сэнди, – но на многое я бы не рассчитывала.

Джулия кивнула и вышла из машины, не сказав спасибо.

Сэнди смотрела, как Джулия вошла в дом и закрыла за собой дверь. Она медленно выехала с подъездной дорожки задним ходом и спустилась с Кендл-хилла. На дороге попадались обледеневшие участки и какое-то время она осторожно вела машину, не думая ни о чем другом.

В городе она очутилась за квартал от дома на Сикамор-стрит, и хотя тщательно избегала его целый год, на этот раз свернула и медленно проехала мимо. Перед домом не стояло машин. На окнах гостиной висели кричащие ярко-желтые шторы. На стеклах окон верхнего этажа были наклеены самодельные снежинки.

Когда-то во время Теда (она никак не могла думать об этом по-другому, не могла подобрать этому подходящее название) она все время тайком проезжала мимо этого дома по дороге на работу, по дороге домой, иногда даже специально ради этого ездила среди дня, хотя и стыдилась этого непреодолимого влечения. Тогда ей казалось, что дом словно раздался в высоту и ширину, вырос наглядным укором, и она тщетно пыталась догадаться, что творится внутри. Возможно, ей просто нужно было напоминать себе о его существовании.

Она проехалась вокруг квартала и отправилась в центр, оставила машину за магазином стройматериалов на Мейн-стрит. Заперев дверцу, она прошла пешком два квартала до бара, где впервые встретила Теда в одиночестве. Ее глаза не сразу привыкли к полутемному помещению, наполненному дымом от сигарет. Она села у стойки, заказала водку со льдом и, получив ее, немедленно сделала большой глоток. Она больше не думала об отъезде из Хардисона, больше не покупала кассет с курсами иностранных языков и газет, выходивших за его пределами, больше не придумывала в четыре часа утра объяснения своему бездействию. Она теперь смотрела на город с чувством собственнической ностальгии, которую другие приберегают для мест, которые оставляют, и бывали минуты, когда это чувство действовало на нее почти успокаивающе. Как бы то ни было, она знала, что это ее дом. Она быстро допила водку и заказала еще одну порцию, алкоголь уже ударил ей в голову, одновременно обостряя и затуманивая сознание. Она взяла бокал и направилась к телефонной кабинке в конце бара и, прежде чем набрать номер офиса Теда, отпила еще глоток.

– Подождите, – сказала секретарша, – он как раз собирался уходить.

Сэнди ждала, накручивая на палец телефонный провод.

Она отбросила его, как только услышала его голос.

– Да?

– Тед, это Сэнди.

Он не произнес ни слова. Музыкальный автомат выдал старую песню, не то «Четыре вершины», не то «Соблазны», она не разобрала.

– Я по поводу Джулии.

– Что по поводу Джулии?

– Ты можешь встретиться со мной? – Она окунула палец в бокал и облизала его. – Пожалуйста.

– Что по поводу Джулии? – повторил он.

– Я не хочу говорить об этом по телефону, – ответила она и объяснила, где находится.

Она пила третью порцию, когда он приехал.

Он сел рядом с ней. Здороваясь, они оба смогли только кивнуть друг другу.

– Я буду пить содовую, – сказал Тед бармену.

Когда ему подали заказ, Сэнди посмотрела на шипучий напиток.

– Не пьешь?

Он пожал плечами, не желая объяснять ей, что бросил давно, словно это было бы признанием прошлой ошибки.

– Прежде чем ты что-то скажешь, – резко начал он, – позволь сказать тебе, о чем бы ни шла речь, я приехал сюда по единственной причине – сообщить тебе, что не желаю, чтобы ты совала нос в мои семейные дела.

– Они и моя семья тоже, – тихо произнесла она. Она ощущала, как спиртное – для нее непривычно большая порция – разливается внутри. – Они – это все, что мне осталось от нее.

Он ничего не сказал.

Она выпрямилась.

– Послушай, мне это нравится не больше чем тебе.