Теперь мы продолжаем. Однажды долетела новость: у Норы родился ребенок, мальчик. Хронологически это совпадало или почти совпадало с девятимесячным сроком после их бурного свидания. Значит, зачатие произошло в результате разгула похоти, среди декадентских драпировок, под витающим мышиным комариком кокаина? Так или иначе, возник новый продолжатель мужской линии – тот, кого Стенли называл «двойным Корбахом». Попробуй отличи любовь от похоти? Где лицо, а где козлиная маска? Ночевала ли здесь скромная суть человека, Божьего червячка?
Однако с Норой разве можно быть хоть в чем-то уверенным? Может быть, я и не имею никакого отношения к ребенку. Может быть, ее вечный революционный идеал опять отличился? Ведь он наверняка где-то там околачивается, в археологических траншеях. А может, и просто какой-нибудь «проезжий молодец» из отеля на Ближнем Востоке?
Он в очередной раз попытался ее найти. Позвонил даже в Археологическое общество Северной Америки. Там сказали, что по их сведениям доктор Мансур завершила свою работу в экспедиции Лилиенманна и теперь, очевидно, обобщает результаты для публикации. «Копай и печатайся!» – эту заповедь археологов он узнал еще восемь лет назад.
А может быть, она просто вернулась в «Пинкертон»? От «Черного Куба» до кафедры археологии каких-нибудь полмили через кампусовские пасторали. Он зашел в Alfred Ridder Hall, один взгляд на псевдоготические башенки которого вызывал у него любовное волнение. Просто так, забросить «одну русскую рукопись» для Норы Мансур. Секретарши в офисе отнеслись к нему с глубоким женским вниманием. К сожалению, Алекс, у нас нет никаких сведений о местонахождении Норы. Известно только, что она продлила академический отпуск еще на год без сохранения содержания. Без сохранения содержания! Как она вытянет без сохранения содержания? Они улыбались и смотрели на него со значением. Наверное, знают про ребенка, но считают неуместным говорить о нем с бывшим бой-френдом.
Стенли явно ничего не знал. В разгаре глобальной благотворительности ему явно не до отдельно взятых новорожденных. Слово «ребенок» он употребляет только во множественном числе, видя перед собой то сирот Карабаха, то голодающих Сомали, то жертв этнических чисток в Югославии, то детей, не получающих обязательных прививок дома, в Соединенных Штатах.
Тем более поразительным оказалось его недавнее, всего лишь за день до текущего рейса, откровение четвероюродному кузену. В баре московского «Интерконтиненталя» он смущенно сказал, что Бернадетта ждет бэби, и это будет мальчик. Должен тебе признаться, старый ходок дико рад. Во-первых, приятно удивлен, что у меня еще сохранились детородные способности. Во-вторых, с удовольствием попрощаюсь с образом Короля Лира. В-третьих, счастлив, что возобновляется мужская линия. Конечно, я уже стар, но Берни еще достаточно молода, чтобы поднять мальчика.
Молода и здорова, как кобыла Пантагрюэля, подумал АЯ в полутьме советского бара, обсаженного большим числом великолепных проституток. Здорова, если не принимать в расчет мегатонну скотча и мегатонну джина, которые она вылакала в «Первом Дне», а также и крэка, которым она изрядно побаловалась для пущей сласти в своих гомерических копуляциях, ну и, конечно, не принимая во внимание такую чепуху, как триппер, герпес и мандавошки, что тоже не обошли стороной гостеприимное тело. Он постарался отринуть злобные мысли и ободряюще похлопал магната где-то на периферии его титанической спины. Глупо было заводить разговор о Норином ребенке именно в этот момент.
В конце концов он позвонил даже Бобби Корбаху, который к тому времени уже учился в университете «Беннингтон» и удивлял сокурсников своим литературным английским. Мальчишка страшно обрадовался его звонку и спросил, не сможет ли он на каникулах пристроиться в его съемочную группу. Готов делать что угодно, даже лампы таскать. Алекс не сказал Бобби, что лампы таскать будут только члены профсоюза осветителей, однако пообещал что-нибудь устроить. Что касается мамочки, то Бобби, не особенно привыкший к ее обществу, полагал, что она о’кей. Она звонит ему раз в неделю, но вот откуда, он не знает, потому что она, по своему обыкновению, «передвигается». Ни одним словом порывистый юнец не обмолвился о маленьком братике, значит, ничего не знал.
Подтверждение слухов пришло неожиданно, но зато из самого достоверного источника. Однажды, перебирая снимки утвержденных актеров, он задержался на дивном, как бы вечно озаренном лице Голди Даржан. Это лицо и удлиненная фигурка его завораживали: нет лучше Беатриче в мировом кино! В личном общении, надо сказать, чувиха не производила такого впечатления. У нее была мимика и манеры дешевенькой лондонской бимбо. Ну что ж, на то я и режиссер, чтобы превратить сикуху во флорентийского ангела. Вдруг его поразило сходство некоторых снимков с прежними ликами Риты О’Нийл. Вдруг возник неожиданный поворот сюжета. Беатриче не умерла. Испугавшись любви Данта, она имитировала свои похороны, скрылась из Флоренции и дожила до старости где-нибудь в Урбино, в полном одиночестве и аскезе. И эту роль пожилой Беатриче сыграет Рита О’Нийл, мать его возлюбленной, глава голливудского «теневого кабинета». Уже представляя, какой на студии начнется вой при неожиданной переработке утвержденного сценария, он позвонил своей «почти теще» и попросил аудиенции.
«Алекс, я так часто сейчас думаю о вас», – сказала потускневшая звезда весьма молодым и упругим голосом. «В связи с фильмом?» – довольно глупо спросил он. «Нет, в связи с Филиппом», – ответствовала она. «С Филиппом, Рита?» – «Да, с Филиппом, моим маленьким внуком и вашим сыном, мой друг».
Он примчался к ней, на холм Бель-Эр, и она, «прямо как в кино» на фоне мерцающего всякой чепухой Лос-Анджелеса рассказала ему о своем недавнем полете в Европу на свидание с ее вторым внуком Филиппом Джазом Корбахом. Потрясенный Алекс немедленно вспомнил одну счастливую ночь и мокрую «Вашингтон пост», из которой он скрутил саксофон, чтобы сыграть для Норы. Филипп Джаз Корбах, это звучит! Нора сказала, что вы отец, мой друг, но она не собирается навязывать вам отцовство. Он закричал, что любит Нору, только Нору и что любит уже и Филиппа Джаза Корбаха! Он уже немолод, но! Рита, тонко улыбнувшись, заметила, что его возраст, очевидно, ни на чем не сказывается, и по этой классной «диаложной» улыбке он понял, что «почти теща» посвящена в некоторые подробности. Он продолжал, говоря, что странные отношения с единственной женщиной его жизни (Рита тут сделала отличный жест, как бы амортизируя ладонью вниз) измучили его. Ничего больше он не желает, как только посвятить весь остаток дней ей и Филиппу Джазу. Но он даже не знает, где она. Нора почему-то считает, что он посягает. Ну, на что-то. На независимость, что ли. Тут же последовало: это чувство кажется вам странным у женщины? Сказав это, то есть как бы отметившись в передовых порядках, Рита с большим сочувствием пообещала «почти зятю» посодействовать его встрече с «этим лучшим в мире младенцем», ну а стало быть, и с его мамой заодно.
Только после этого он открыл ей цель своего звонка. Он боялся, что она будет шокирована: значит, он думает о фильме, а не о ее дочери? Напрасные опасения, профессионалка миражного царства мгновенно забыла обо всем на свете, кроме возможности снова появиться на экране в огромном, если не эпохальном фильме. Конечно, она согласна, однако есть одно условие, без которого дело не состоится. Давным-давно она дала себе зарок никогда не играть старух, поэтому Беатриче должна быть отправлена в рай хоть и в пожилом, но еще в женском возрасте. Посмотрите на меня, Алекс, и вы увидите, что я не требую ничего «ридикюльного». Я вполне еще могу сыграть хоть и платоническую, но сильную любовь. Поверьте, у меня есть что сказать по этому поводу. Он восхитился: не в первый раз суетная светская ветеранка поражала его острыми прорывами в суть предмета.
Однажды он вспомнил, что у Гумилева есть стих о Данте и Беатриче. Весь «Серебряный век» в Петербурге (не в Москве) прошел в присутствии этих двух теней. Символисты и акмеисты были одержимы дантеанством. Алигьери блуждал среди пустынного классицизма вокруг «Бродячей собаки». Он полез по своим полкам и вытащил четырехтомник Гумилева, изданный эмигрантским издательством и переплетенный в суровую бумагу. Уже в первом томе нашлось искомое.
