— Я думаю, это хорошо, что он не может.

— Я согласна. Но посмотри на это. Я нашла их на чердаке после того, как Кейд запер меня там.

— Он запер тебя на грёбаном чердаке?

Я машу рукой.

— Мия, они вытворяли вещи и похуже. Не в этом дело. Посмотри на это.

Затем я достаю фотографии из своей сумки и протягиваю их ей.

— Они в нескольких разных сериях, все они начинаются с девушек в странных белых одеждах и вуали, а затем становятся всё более и более порнографическими. И все они с разницей примерно в двадцать лет. Я нашла их спрятанными в коробке за кучей старой мебели.

— Черт. — Мия поджимает губы. — Афина, это какая-то странная хрень. Как в фильмах ужасов про серийных убийц.

— Верно. — Я забираю фотографии, когда она заканчивает с ними, и засовываю их обратно в сумку, чтобы никто другой не смог их увидеть. — Некоторые из них выглядят так, будто были сделаны в Блэкмурском доме. Том самом, в котором я живу.

— Ты думаешь, есть другие девушки, похожие на тебя? Я имею в виду, девушки до тебя? Как будто они занимались этим долгое время?

— Я имею в виду, конечно, не мальчиков. Но, может быть, там жил кто-то ещё? Может быть, это какое-то обязательное условие для проживания в доме. В контракте указано, что я являюсь питомцем. Не их, а отношусь к собственности Блэкмура. Как будто я гребаный стул или что-то в этом роде.

— Это так странно. — Мия просматривает последнюю фотографию. — Я думала, что это просто какая-то странная извращённая хрень, которую вытворяют эти парни, как будто они уговорили своих родителей согласиться на это, чтобы они могли повеселиться с тобой. Но, похоже, это продолжается уже долгое время.

— Разве ты не говорила, что слышала какие-то странные вещи об этом городе?

— Да. — Мия замолкает, облизывая губы. — Но это всё слухи. И всё это безумие, Афина. Полное дерьмо.

— Может, в этом что-то и есть. Что-то большее, чем просто глупые слухи и сплетни.

— Я просто... — Мия выдыхает, прикрывая сумку с фотографиями. — Будь осторожна, Афина. Эти фотографии – какое-то странное дерьмо. Может случиться что-то плохое, если кто-то узнает, что ты их нашла. Возможно, они были спрятаны по какой-то причине, понимаешь? Просто будь осторожна

— Я буду, — обещаю я. — Я посмотрю, смогу ли я что-нибудь вытянуть из ребят, но я буду действовать осторожно. Я не скажу им, что что-то нашла.

— Могу ли я что-нибудь для тебя сделать? — Мия прикусывает нижнюю губу, обеспокоенно глядя на меня.

Я задумываюсь на мгновение, и тут мне в голову приходит идея.

— Вообще-то, да, — говорю я ей, и на моем лице расплывается лукавая улыбка. — Ты не могла бы съездить ко мне домой в поместье и взять что-нибудь из моей старой одежды? Просто скажи моей маме, что я просила. Она не будет против.

— Хорошо. — Мия порывисто бросается ко мне и обнимает за шею. — Я не знаю, что бы я делала, если бы с тобой что-то случилось, Афина. Ты моя лучшая подруга.

Я обнимаю её в ответ, чувствуя, как у меня сжимается грудь.

— Я знаю, — шепчу я. — Ты моя единственная подруга.

***

В тот вечер я спустилась к ужину в своей старой одежде. Вместо узких джинсов с низкой посадкой на мне были мои старые черные рваные джинсы-бойфренды, подвёрнутые до щиколоток поверх потёртых DrMartens. Я надела их в сочетании со свободной белой футболкой, завязанной узлом на талии. Я собрала волосы в конский хвост и провела по векам густой подводкой, не прибегая к другой косметике. Вот какую девушку они теперь получат, говорю я себе, глядя на своё отражение в зеркале. И они, черт возьми, могут с этим смириться. Мне надоело играть в эту дурацкую игру, которая здесь затевается, или, по крайней мере, мне надоело играть по их правилам. Есть какая-то причина, по которой они ещё не трахнули меня, какая-то причина, по которой мы с мамой ещё не оказались на улице после того, как я, блядь, врезала Кейду Сент-Винсенту коленом по яйцам. Этот контракт – не тот конечный результат, о котором они хотели, чтобы я думала.

Я спускаюсь в столовую, откуда доносится негромкий гул разговоров. Все трое парней одновременно поднимают головы, когда я вхожу, и я вижу разное выражение на лицах каждого из них – раздражённое веселье на лице Дина, угрюмый гнев на лице Кейда... и интерес на лице Джексона. Он окидывает меня взглядом, и по тому, как подёргивается мускул на его челюсти, я могу сказать, что ему нравится, как я выгляжу. Я протягиваю руку, распускаю волосы, собранные в конский хвост, позволяю им рассыпаться по моему лицу, и замечаю тихий вздох Джексона.

Я понимаю, что нравлюсь ему. Я такая, какой была в старших классах. Мой стиль, какая я есть на самом деле.

Это заставляет что-то трепетать глубоко в моем животе, что-то, что борется с воспоминаниями о том, как он стоял позади меня с тростью, сильно ударяя ею по моей заднице. Воспоминание о том, как он дрочил после того, как поклялся, что никогда не возбудится, причиняя мне боль.

Но потом это воспоминание сопровождается приливом жара между моих бёдер, вызывая во мне прежнее замешательство.

— Это я, — решительно заявляю я, поднимая руки ладонями вверх и позволяя им упасть. — Я устала играть в грёбаные переодевания. Согласны или не согласны, аннулируйте контракт. Мне, блядь, уже всё равно. Но у меня будет кое-что из моей старой одежды, и это то, что на мне надето.

Я жду, что они набросятся на меня, накажут, прикажут встать на колени или подняться в свою комнату. Но никто из них ничего не говорит. После того, как я стою там довольно долго, Дин и Джексон возвращаются к своему ужину, как будто ничего не произошло. Кейд все ещё смотрит на меня, его челюсть двигается, и я уже могу сказать, что он с трудом сдерживает ярость, но в конце концов он просто кладёт вилку и глубоко вздыхает.

Кажется, здесь происходит что-то ещё, и моё сердце учащённо бьётся в груди. Они не собираются просто так меня выгонять, что бы там ни говорилось в контракте. Здесь что-то более глубокое.

— Перестань вести себя как ребёнок, — наконец говорит Кейд и указывает на тарелку с едой, стоящую перед пустым стулом. — Садись и ешь свой ужин.

Я едва могу дышать. Моё сердце колотится так сильно, что я плюхаюсь на стул и тянусь за своей вилкой. Я не могу в это поверить. Я думаю, что на этот раз я действительно выиграла.

Какой бы ни была правда, стоящая за всем этим, это чертовски приятное чувство.

Дин и Джексон продолжают игнорировать меня, пока едят, и я могу сказать, что, похоже, у всех из присутствующих не очень хорошее настроение. Наконец, на середине трапезы Кейд поднимает на меня взгляд.

— Мы с ребятами поговорили, — медленно произносит он. — И мы все согласны с тем, что тебе нужно поехать домой на выходные. Возвращайся в поместье, где твоя мать, — поясняет он. — Тогда ты сможешь решить, хочешь ли ты продолжать вести себя как соплячка или хочешь вернуться и соблюдать условия контракта, который ты подписала.

Ладно, возможно, это не полная победа. Но моё сердце всё ещё колотится от страха и волнения, когда я смиренно говорю ему:

— Хорошо, — и возвращаюсь к своему ужину.

Это всё равно похоже на победу, пусть и маленькую.

АФИНА

Эта маленькая победа придаёт мне смелости продолжить выполнение остальной части моего плана. Я не осмеливаюсь пытаться узнать что-либо ещё у Кейда или Дина, Кейд слишком неустойчив. Дин просто смеялся мне в лицо, а потом лгал, и я никогда не была уверена, лгал он на самом деле или нет. Но Джексон… Джексон действительно солгал мне, или, по крайней мере, мне так кажется, но я не думаю, что он стал бы лгать о чем-то подобном. Если бы я только могла вытянуть это из него. И я чувствую, что, возможно, я ему небезразлична настолько, что у меня был бы шанс.

С того ужасного дня в кабинете мы с Джексоном почти не разговаривали. Он не смотрит на меня за едой, он больше не подвозит меня в школу на своём мотоцикле и не спасает меня от козней двух других парней. Такое чувство, что наша маленькая интрижка на том лугу произошла миллион лет назад, в какой-то другой жизни. Даже в какой-то другой долбаной вселенной.